Исповедь "казанского Раскольникова": «Наш человек не станет бунтовать»

Игорь Данилевский признал себя виновным в убийстве двух женщин

КАК ДАНИЛЕВСКИЙ СТАЛ СОКОЛОМ

Книга 38-летнего казанского преподавателя Игоря Данилевского, которого в настоящее время подозревают в двойном убийстве, «Сессия: дневник преподавателя-взяточника» была написана в 2009 году и доступна для прочтения во многих электронных библиотеках в интернете. Объемное произведение Данилевского (более 300 страниц текста) весьма трудно для восприятия. Диалоги в нем, построенные по принципу «он сказал/она сказала», сменяются пространными рассуждениями автора о менталитете финно-угорских племен и «квантовой культуре».

Известно, что книга вышла ограниченным тиражом в 1 тыс. экземпляров – причем, как утверждают в издательстве, автор оплатил все расходы из своего кармана и забрал из типографии весь тираж. Сотрудники издательства не только не были заинтересованы в продаже этого произведения, но даже не читали его.

Главным героем книги Данилевского является Игорь Сокол – молодой преподаватель экономических дисциплин некого Волго-Камского вуза. В аннотации сказано, что Сокол «ведет жизнь, характерную для представителей среднего класса». Последующее описание произведения интригует: «Однажды происходит нечто настолько непредвиденное, что его налаженная карьера начинает стремительно катиться под откос, да и сама жизнь зависит теперь уже не только от него самого».

Несмотря на то что действие книги разворачивается в абстрактном городе Волго-Камске, автор, довольно не умело подкидывая нам плоские намеки, дает понять, что события разворачиваются в Казани: «Зона номер два – это территория, находящаяся в пределах улиц Аломатского, Элдашева и Южной трассы, в просторечии – «Южки». Как только я скажу – «Южки», все начинают гоготать, особенно девчонки».

Довольно очевидно, что и прототипом главного героя, преподавателя Игоря Владиславовича Сокола, стал преподаватель Игорь Владимирович Данилевский. Автора с героем-повествователем роднит не только имя, но и возраст, специализация, а также частая смена работы – один вуз оба быстро меняют на другой.

«БЫЛ РЯДОМ – ЗНАЧИТ, ВИНОВАТ!»

Еще в самом начале молодой преподаватель, который зарабатывает себе на жизнь, выступая посредником между студентами и преподавателями, помогая за деньги сдать любой экзамен, подобно всем известному герою Достоевского рассуждает в духе «тварь ли я дрожащая или право имею?». Но, пожалуй, одним из самых интересных отрывков книги является выступление Сокола на научной конференции.

«Я даже не представлял, что такое вообще возможно, но оказалось, что все-таки возможно. Я адресую каждому из вас простой вопрос: если вам нанесли оскорбление - не рядовое, а серьезное, настоящее оскорбление, какова будет ваша реакция? Наверняка кто-то захочет совершить нечто аналогичное, кто-то захочет отомстить, но уж, во всяком случае, никто не будет делать так, как учит нас христианство: подставлять правую щеку после того, как ударили по левой. ТАК ВОТ, - повышаю я голос, - У ФИННО-УГОРЦЕВ СУЩЕСТВОВАЛ СЛЕДУЮЩИЙ ОБЫЧАЙ: ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЧЕЛОВЕКУ НАНОСИЛИ ОБИДНЕЙШЕЕ ОСКОРБЛЕНИЕ, ОН ШЕЛ К ДОМУ СВОЕГО ОБИДЧИКА И ВЕШАЛСЯ У НЕГО НА ВОРОТАХ В ЗНАК ПРОТЕСТА!!

Сказав это, я выжидаю паузу. Общий секундный ступор. Потом весь зал разражается громовым «Ха-ха-ха-ха-ха-ха».

- Вот такие же и мы с вами. Наш человек, если он действительно наш человек, не станет бунтовать! Он будет лежать на кровати, деградировать, спиваться, а в итоге пойдет и повесится на воротах коттеджа нового русского. Вот так и действует коллективное бессознательное. Мы все забыли о своих корнях. Казалось бы, это было давным-давно, но это сидит в нас и действует изнутри. Поэтому вот она, наша судьба. Именно поэтому мы - обреченный народ. А то, что было монгольское завоевание или, как утверждает Лев Гумилев, симбиозное сосуществование, только усугубило ситуацию. Я прекрасно помню, как еще в школьных учебниках истории писалось о том, какие обычаи действовали в войсках Мамая, хана Батыя и прочих монгольских полководцев: вся армия поделена на группы по десять человек, и если с поля боя убегал один, то казнили всех, кто был с ним в одной десятке. Казалось бы - зачем, ведь они ни в чем не виноваты? Может быть, они очень даже храбро сражались? А, неважно! Был рядом - значит, виноват! Вот так же и мы.

Если представить себе гипотетическую ситуацию, что среди нас появится какой-то безумно храбрый товарищ, который поставит себе целью свергнуть ту систему, которую он считает несправедливой, его, скорее всего, сдадут собственные друзья или соседи - потому что так безопаснее. Что будет свидетельством того, что в друзьях и соседях прочно сидит и действует монгольское коллективное бессознательное».

По версии следствия, Данилевский убил мать своей первой жертвы лишь потому, что та стала невольным свидетелем расправы. Данилевский устами своего героя заявляет: «Был рядом – значит, виноват». Именно эта позиция может многое объяснить в громком двойном убийстве.

ПОП-КУЛЬТУРА И РОМАНТИКА

Тема одержимости деньгами проходит красной нитью через всю книгу и является ее основной темой. Молодой преподаватель беден как церковная мышь, и именно заинтересованность в материальном благополучии тревожит его больше всего – рассуждения Игоря Сокола о финансовом благополучии одних и унизительном положении людей, таких, как он, сводящих концы с концами, вновь перекликаются с внутренними монологами, свойственными Родиону Раскольникову.

По всей видимости, 38-летний преподаватель скрыл за вымышленными фамилиями героев книги своих знакомых, студентов и коллег. В таком случае остается лишь удивляться, с какой желчностью Данилевский рассказывает про них. На всех без исключения он смотрит свысока.

Также очевидно, что Данилевский – страстный поклонник продуктов популярной культуры. В книге часто можно встретить отсылки к отечественным сериалам и поп-музыке. Правда, вкупе с научными терминами и упоминанием элитарного режиссера Романа Полански сравнение одного из героев с героем сериала «Не родись красивой» и цитаты из песен группы «Винтаж» выглядят по меньшей мере неуместно и не вызывают ничего, кроме раздражения. Точно такие же чувства, по всей видимости, вызовут у читателя описания внешности студенток, с которыми общается прообраз Данилевского. Все они изображены в лучших традициях набоковской Лолиты, но крайне неумело.

«Синельникова подходит к преподавательскому столу, за которым я сейчас гордо восседаю в элегантном оттенка кофе с молоком костюме. Большие глаза, цвет которых соответствует фамилии, смотрят на меня озорно и даже задиристо. Рисунок губ словно украден с фото Синди Кроуфорд. Каштановые волосы собраны в пучок. При ее округлом лице это, как мне кажется, ей не слишком идет, но у каждого может быть свое мнение по вопросам красоты. «Упакована» отнюдь не гламурно, хотя при ее внешности это было бы естественно: под белым плащом – простое облегающее платье светло-бежевого цвета, черная сумка – неплохая, но явно не от Prada или Louis Vuitton, туфли… я не очень разбираюсь в женской обуви, но, по-моему, соответствующие по уровню платью и сумке. «Я у мамы на выданье», – говорит ее облик, причем у мамы не богатой и даже не состоятельной. Но на выданье все же не за быдлана с деньгами, иначе к четвертому курсу при ее-то шарме это уже давно можно было бы сделать. Да и вряд ли девушку, посещающую все лекции и всегда сидящую при этом на первом ряду, устроит быдлан. Ей нужен кто-то поинтеллигентнее. Например – такой, как я».

Книга вышла в 2009 году

ГЕРОИ СЛЫШАТ ГОЛОСА

В книге «Дневник преподавателя-взяточника» можно отыскать не только различные скабрезности (вроде подробных описаний полового акта преподавателя и студентки, когда автор сравнивает своего героя с Биллом Клинтоном) и непечатные слова, но увидеть еще и отрывки, которые могли бы на фоне случившихся событий стать настоящей находкой для психоаналитика. Прототип Данилевского не только питает очевидную слабость к противоположному полу и страдает от своего эгоцентризма, но и слышит голоса.

«Мне снится, что я бреду по зданию, напоминающему наш универ. Я слышу голоса вокруг себя, и мне кажется, что некоторых из тех, кто сейчас говорит, я знаю. Но меня что-то пугает, я не могу сразу понять, что именно, и только через какое-то время понимаю это. Я не вижу говорящих. Ни одного человека. Они есть, но в то же время их нет. Они как будто превратились в призраков. И тут меня охватывает настоящий страх. Страх такой силы, что хочется, стремглав, бежать по этим коридорам до тех пор, пока с треском не вышибешь ногой дверь и не окажешься на улице в каком-нибудь уютном дворике, где можно пройтись по зеленой траве и убедиться, что ты жив, здоров и вообще в полном порядке. Но все мои сухожилия становятся ватными, движения черепашьими, а, главное, я вдруг с ужасом понимаю, что это бессмысленно. Потому что скорее всего вокруг меня все иначе. Голоса принадлежат людям, а вовсе не потусторонним существам. И эти люди реальны. А настоящий призрак — это я».

Подобный накал психологизма в весьма банальной и ничем не примечательной истории про преподавателя-взяточника, пожалуй, говорит не только о том, что литературный талант Данилевского не смог раскрыться в полной мере, но и в очередной раз свидетельствует о глубоких нравственных переживаниях автора.

ЕГИПЕТ – В КНИГЕ И НАЯВУ

Убийство на улице Фучика, всколыхнувшее всю Россию, произошло буквально на ровном месте – Данилевский в своих признательных показаниях рассказал, что обещал своей жертве совместную поездку на отдых в Египет, но затем из-за тяжелого финансового положения планы пришлось изменить. В тот роковой день он сообщил ей, что поездка на море состоится, но отдыхать они будут в Симферополе. Судя по книге «Дневник преподавателя взяточника», Данилевский, как и его герой, часто рассыпался в обещаниях перед слабым полом. В одной из романтических сцен он предлагает своей студентке, в которую влюблен до беспамятства, точно такую же поездку:

– Людмила! А вы куда за границу ездили?

– Никуда!

– Даже в Египет?

– Ага.

– А что так?

– Ну-у… Деньги нужны.

– Не знаю, как сейчас, но еще не так давно Египет стоил сущие копейки. За пятьсот долларов прекрасный отель в Хургаде. Все включено: еда от пуза, море, солнце. Уж такую сумму при желании всегда можно скопить.

– Наверное, – пожимает плечами она. Мне в этот момент начинает казаться, что зря я сказал ей про эти пятьсот долларов. Наверняка она сейчас думает что-то вроде «Если бы вас, преподов, не надо было кормить, я бы поехала». Поэтому я отчасти из-за желания загладить неловкость, отчасти искренне говорю:

– А, может, вывезти вас как-нибудь, Людмила? Можно было бы пожить недельку или в Египте, или в Турции. Что сказать вашему парню по поводу отлучки, не соображу – вам виднее. Что-нибудь уж придумаете…

Она смущенно улыбается, поправляя волосы:

– Ну, не знаю, Игорь Владиславович. Можно, наверное.

«Я НЕ ЗНАЮ, УБЬЮТ, ИЗУВЕЧАТ ЛИ МЕНЯ»

Сложно предположить, какие цели преследовал Данилевский, опубликовав книгу «Сессия: дневник преподавателя взяточника». Написанная с претензией на высокохудожественную литературу эта книга, скорее, лишь продемонстрировала скромные задатки преподавателя вуза как писателя-любителя, но в полной мере вскрыла его душевные переживания. Среди последних – бедственное финансовое положение, отсутствие друзей и непонимание среди коллег по цеху, неустроенная личная жизнь. Неожиданно ставшая читаемой из-за громкого убийства книга Данилевского, до которой вряд ли бы добрались истинные ценители литературы, если бы автор не привлек к ней внимание своим преступлением, демонстрирует пороки общества и судьбу маленького человека, который хочет привлечь к себе внимание окружающих любыми способами. Эпилог книги говорит сам за себя:    

«Я не знаю, убьют, изувечат ли меня – лет через пять, когда всё забудется и окончательно стихнет. Скорее всего, так. Но одно я знаю точно. Если вы собираетесь стать вторым Бэконом-Шекспиром и оставить свой след на полях литературы, граните науки и ниве коррупции одновременно, то место преподавателя вуза для этого – лучший полигон. А кому из нас, признайтесь, однажды не хотелось почувствовать себя Шекспиром? Да?»