Роман Шкурлатов: «Зеленский готов отдать Трампу все: недра, молодое поколение»

Роман Шкурлатов: «Инициатива полностью на стороне Вооруженных сил Российской Федерации. Где-то больше, где-то меньше, но в целом движение идет в нужную сторону — в сторону противника, который отступает» Фото предоставлено Романом Шкурлатовым

«Курская область остается проблемой как с военной, так и с политической точки зрения»

— Роман Карэнович, как вы оцениваете состояние фронта на текущий момент?

— В целом состояние на линии боевого соприкосновения я оцениваю однозначно: инициатива полностью на стороне Вооруженных сил Российской Федерации. Где-то больше, где-то меньше, но в целом движение идет в нужную сторону — в сторону противника, который отступает.

Это происходит неравномерно. Где-то мы действуем увереннее — в частности, в зоне ответственности группировки войск «Центр», которая ведет наиболее активные наступательные действия. Это покровское направление, уже днепропетровское, благодаря тому что наши войска находятся в нескольких километрах от административных границ Днепропетровской области. Южнодонецкое направление также активно развивается после взятия Великой Новоселки.

В других местах идут либо встречные, либо вязкие наступательные бои, но инициативы у противника не наблюдается. Есть, конечно, тактические контратаки, местами успешные, но они настолько незначительны, что в целом говорить о них смысла нет.

Проблемным местом для нас как с военной, так и с политической точки зрения остается Курская область, частично оккупированная противником. Да, плацдарм противника с августа 2024 года сократился более чем в 2 раза благодаря успехам наших войск. Однако за Суджу и окружающие населенные пункты противник держится изо всех сил, упирается. Нельзя сказать, что мы там сильно преуспеваем. Идут встречные бои, местами вязкие, активно задействованы БПЛА как с нашей стороны, так и со стороны противника. Идут штурмовые действия, но там все непросто. Противник рассматривает курский плацдарм как последний козырь в возможных, хотя и гипотетических мирных переговорах. Поэтому он стремится удержать и усилить этот плацдарм.

Мы видели вялую попытку рождественского контрнаступления в Курской области (интервью было взято до того, как противник с 5–6 февраля предпринял наступление в сторону населенного пункта Черкасская Конопелька, что, впрочем, продемонстрировало абсолютно идентичный результат событиям начала января 2025 года, — прим. ред.). Мы ожидали, и я в том числе говорил об этом в своих прогнозах, нечто большего, поскольку у противника был заготовлен резервный кулак. Мы думали, где же он его применит. Я предполагал, что это будет Курская область, возможно, Брянщина или Белогорье — территория исторической России. Однако мы увидели наступление в сторону населенного пункта Большое Солдатское.

Оно получилось «ну таким», не очень уверенным, и быстро захлебнулось. Противник потерял до двух батальонов, успехов не добился. Однако я думаю, что это не последняя попытка наступления в Курской области. Наше командование, отвечающее за этот участок, пребывает во всеоружии, и новый натиск не станет для него неожиданностью.

«Где-то мы действуем увереннее — в частности, в зоне ответственности группировки войск «Центр», которая ведет наиболее активные наступательные действия» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

В Харьковской области есть неплохие успехи: мы поддерживаем и расширяем плацдарм на правом берегу Оскола. Этот плацдарм уже получил название «Двуреченский» по одноименному населенному пункту. Сейчас, насколько я понимаю, его площадь составляет около 70 квадратных километров. Противник ничего не может с этим поделать. Он пытается противодействовать тактикой «грязного неба», то есть использованием большого количества дронов, но без особого успеха. Мы не только удерживаем плацдарм, но и расширяем его. Не так быстро, как хотелось бы, но на регулярной основе.

Этот плацдарм будет использоваться для накопления сил для последующих атак в сторону Купянска в том числе. Купянск — это, пожалуй, важнейшая цель на данном направлении, крупный логистический узел, а для нас еще и в какой-то степени идеологическая история. Мы там уже были, и хотелось бы вернуть русский флаг на место. Ведь там, где он был поднят, он больше не должен опускаться. Этот принцип должен вести нас вперед.

— Уточню по Курску. Наши части режут противника по флангам. Судя по карте, противник удерживает что-то вроде «вытянутой колбаски» шириной около 20 километров, которая насквозь простреливается артиллерией и дронами. Почему противник ударил в «длинную сторону колбаски» и насколько ему вообще тяжело держаться?

— Верно, удерживаемый противником плацдарм становится все более вытянутым. Наши силы поджимают его с флангов, и, как я понимаю, идет попытка сузить горловину этого плацдарма, связывающего его с территорией Украины. В идеале, конечно, взять под контроль государственную границу либо поставить ее под плотный и уверенный огневой контроль, либо вовсе уничтожить связующую перемычку, лишив противника возможности снабжения, эвакуации и подвоза.

Действительно, если смотреть по карте, кажется, что все это может находиться под нашим огневым контролем, но это не совсем так. Там есть одна асфальтированная дорога в Суджу, которая частично, на отдельных участках, находится под контролем наших БПЛА, а где-то — под артиллерийским обстрелом, но не по всей длине. Однако если мы еще немного продвинемся, то, конечно, как только мы поставим эту дорогу под плотный и уверенный огневой контроль, у противника будут не то чтобы дни сочтены, но осуществлять передвижение ему станет крайне затруднительно. Думаю, это одна из основных целей.

В то же время мы видим активные боевые действия и на других участках этой «колбаски», как вы сказали. Они ведутся в том числе в верхней части выступа, но здесь основную роль играет война малого неба. Самую активную часть здесь принимают расчеты БПЛА, в первую очередь ударных. Артиллерия тоже работает, безусловно, но авиация по понятным причинам задействована крайне ограниченно из-за наличия мирных жителей.

Как вы знаете, на днях была осуществлена провокация: ракетный удар по интернату в Судже, после чего противник обвинил нашу сторону в применении корректируемого авиационного боеприпаса. На самом деле наша авиация вынуждена работать очень избирательно. Поэтому та тактика, которая применяется в Донбассе, когда укрепления обрабатываются с воздуха фугасными авиационными бомбами (ФАБ), а затем начинаются штурмовые действия и обходы, в Курской области неприменима просто потому, что там осталось много мирных жителей. Их судьба неизвестна, но мы по умолчанию считаем, что они находятся на оккупированной территории, если нет подтвержденных данных об обратном. Противник использует тактику живого щита, что является одной из излюбленных методик киевской армии.

По некоторым данным, противнику удалось запустить в Судже бетонный завод, что позволяет ему не возить бетон для укрепления фортификационных сооружений, а производить его прямо на месте. Конечно, завод тоже подвергается огневому воздействию, но делать это можно только очень локально. Мы исходим не только из военной целесообразности, но и из необходимости сбережения собственного населения.

«Судя по тому, как движутся наши части и соединения, я думаю, что лобовых штурмов точно не будет» Фото предоставлено Романом Шкурлатовым

«Массой людской они фронт не насыщают»

— Плацдарм за Осколом: каково его значение и перспективы?

— Теоретически можно предположить, что это может быть и «длинная рука» помощи Волчанску. Оттуда можно двигаться как на запад, так и на север или юг. Движение возможно в любом направлении, но пока оно идет вдоль реки, что является наиболее логичным в сложившейся обстановке. Однако по аналогии с «очеретенским цветком» мы видим, что ситуация может развиваться и в другом ключе, когда «бутон» раскрывается и движение начинает идти по нескольким направлениям.

Купянск — это, пожалуй, предсказуемое и логичное направление нашего дальнейшего движения. Противник понимает, что мы по логике должны двигаться туда, и мы понимаем, что это необходимо. Однако, повторюсь, возможны и нестандартные действия, например, в сторону Волчанска.

Все будет зависеть от того, сколько сил нам удастся сосредоточить на удерживаемом плацдарме. Соответственно, важно, какие ударные группировки будут сформированы и как они станут действовать. Противник пока не предпринимает решительных попыток ликвидировать этот плацдарм. Он не может этого сделать и по объективным причинам: на этом направлении у него недостаток личного состава. Они затыкают дыры «пожарными командами», какими-то псевдоэлитными соединениями, такими как «Скала», «3-я бригада» и прочими. Эти подразделения нельзя назвать сильно боеспособными, хотя они хорошо распиарены.

Но массой людской они фронт не насыщают. С людьми у них действительно большие проблемы. Однако в Курск резервов они не жалеют — это политическая задача. Туда регулярно перебрасываются части и подразделения. На остальных участках фронта они лишь затыкают дыры, поэтому с плацдармом у них сейчас есть проблемы. Чтобы окончательно решить этот вопрос, им нужно существенное превосходство в средствах огневого поражения и в живой силе, но этого у них пока нет.

Как следствие, продвижение российских войск идет медленно.

— Константиновское направление: следует ли ожидать продолжения штурма Дзержинска и Часова Яра в направлении Константиновки или это будет второстепенным направлением?

— Это та самая дуга: Константиновка — Дружковка — Краматорск — Славянск. Это один из самых старых укрепрайонов противника на территории Донбасса, который начал укрепляться с 2014 года на основе городских агломераций и советских предприятий. Это крупные промышленные здания с забетонированными подземельями, все прелести Азовстали, Коксохима и Авдеевки.

В принципе, после окончательного освобождения Часова Яра и Торецка (он же Дзержинск), я думаю, у нас действительно есть шанс выйти туда. Однако вопрос в том, что мы упираемся в плотную городскую застройку. Городские бои, как мы уже поняли на своем опыте, не самое эффективное решение боевых задач. Думаю, здесь также будет применяться тактика охвата, создания клещей, попыток взять населенные пункты в оперативное окружение, оставляя противнику путь отхода, который будет находиться под нашим огневым контролем. Так мы действуем уже как минимум год, и это себя оправдало. Мясорубок, подобных Бахмуту, с лобовыми боями в городе, мы больше не видели.

Возможно, будет попытка охватить всю агломерацию более широкими клещами, выйти в тыл противника. Не исключено, что такой вариант будет реализован, особенно с учетом нашего продвижения на покровском направлении (оно же Красноармейское в нашей топонимике). Однако создание такого большого котла пока маловероятно.

Судя по тому, как движутся наши части и соединения, я думаю, что лобовых штурмов точно не будет. Это нецелесообразно в итоге…

— Когда смотрю на карту, кажется, что было бы интереснее выйти за реку Жеребец в сторону Лимана и уже оттуда угрожать этой агломерации…

— Верно, мы там уже были. У нас уже имелся выступ, который нависал над агломерацией, и задумка, судя по всему, была выйти на Славянск. Наверное, это разумно. Однако пока в районе Северска у нас не очень получается продвигаться. Этот участок давно стоит, бои ведутся, но подступить к городу не удается с 2022 года. По логике да, но, какую тактику и стратегию будет реализовывать наше командование, я сказать затрудняюсь.

«Не могу сказать, сколько потребуется дней, но думаю, что в течение нескольких месяцев вопрос с Покровском будет решен» Фото: © Евгений Биятов, РИА «Новости»

О Покровске: «Город уже находится под плотным огневым контролем»

— Осада Покровска: каковы перспективы и насколько важен этот город в рамках действий группы войск «Центр»?

— Операция на покровском направлении развивается в той же логике. Это отсутствие лобовых штурмов, вместо этого — попытки охватить город с востока, запада и юга. Мы видим продвижение наших клещей вокруг города. Противник стягивает туда имеющиеся резервы, которые еще не были потрачены в Курской области, пытаясь сдержать наше продвижение. Однако динамика не оставляет противнику никаких шансов. Он может лишь отсрочить освобождение города, но окончательно решить вопрос в свою пользу у него нет ни малейшей возможности.

Город уже находится под плотным огневым контролем. Работает и артиллерия, и реактивные системы залпового огня, долетают БПЛА, особенно самолетного типа. Не могу сказать, сколько потребуется дней, но думаю, что в течение нескольких месяцев вопрос с этим городом будет решен. Аналогично с Мирноградом…

— Это же, по сути, один большой город…

— По сути, да, но это разные направления, и у нас они разделены.

— Выход в сторону Днепропетровской области: насколько это неприятно для противника и каковы перспективы на этом направлении?

— Вопрос по Днепропетровской области действительно есть. Мы видим, что происходит продвижение, и противник это прекрасно понимает. Буквально каждый день появляются цифры, сколько километров отделяют нас от границы. Считают по-разному, с разных участков: то 4 километра, то 10. Но, на мой взгляд, это событие внушает оптимизм, хотя в военном плане оно пока ничего не дает.

Да, это будет выход на оперативный простор. Там местность не изобилует укрепленными населенными пунктами, даже поселков особо нет — степь и деревни. Соответственно, создать оборонительные узлы противнику будет затруднительно, хотя они, конечно, попытаются сделать это в спешке. Мы уже видим в западных репортажах и украинских пабликах, как в полях устанавливают «зубы дракона» и колючую проволоку, но выглядит это не очень внушительно и вряд ли сможет задержать наступление нашей армии.

На мой взгляд, возможно, мы двинемся в сторону Днепропетровской области, но, скорее всего, главной целью будет освобождение — и это логично — конституционных границ наших регионов, которые включены в состав России. Это Запорожье и ДНР, и, видимо, на этом сосредоточится продвижение. Руководствоваться будут именно этим, а не количеством квадратных километров в Днепропетровской области, которые окажутся под нашим контролем. Это не вопрос Днепропетровской области как административной единицы, а военный, это нам позволит решать боевые задачи более эффектно.

А оперативный простор, который образуется на территории Днепропетровской области, нам этому поспособствует. Каких-то планов по включению Днепропетровской области в состав России, скорее всего, ни у кого нет, по крайней мере пока. Но мы понимаем, что политические перспективы и задачи диктует ситуация, которая складывается «на земле».

По логике вещей там относительно крупный город Павлоград, до него около 100 километров, это крупный логистический узел для донбасской группировки противника, наверное, это будет ближайшая стоящая внимания цель.

— Тут действительно хотя бы осада города всю логистику меняет…

— Лучше только Днепропетровск, или, как его они называют, Днепр, но это пока вообще за пределами моего понимания, это очень глобальная и амбициозная задача. Надо сосредотачиваться на освобождении конституционных регионов России, а дальше посмотрим.

«Приблизить победу могут позволить только наши решительные и профессиональные действия. Просчеты противника этому способствуют, но не вносят решающего вклада. Как и надежда на того же Дональда Трампа — «миротворца» Фото предоставлено Романом Шкурлатовым

О солдатах ВСУ: «Если они безропотно терпят все, что происходит, — это их выбор»

— Дезертирство в вооруженных формированиях Украины: насколько это действительно существенная проблема, насколько сильно она влияет на состояние войск?

— Действительно, проблема с самовольно оставляющими воинские части стоит остро у противника и усугубляется с каждым месяцем. Причем, как мы видим, наиболее склонны к этому пороку части из так называемой 150-й серии, это новосформированные бригады, которым присваиваются цифровые наименования от 150-й. Многие из них создаются на территории западной Европы, как пресловутая 155-я бригада «Анна Киевская», с ней случился скандал.

Смерть не люба казаку: как дезертирство становится украинской национальной идеей?

Бегут прямо в процессе подготовки, в том числе на западе, справедливо понимая, что лучше быть незаконными мигрантом, бомжом во Франции или где-то еще, чем «200-м» где-то под Покровском или под Часовом Яром.

Еще сбегают, когда часть перебрасывается на фронт. Тут же начинают сбегать. Еще часть, кому повезет, удачно сдается в плен Российской армии, тоже сохраняя жизни. Причина в первую очередь — это качества людей, которых ставят под ружье на Украине. Идейных, мотивированных и подготовленных бойцов и офицеров на Украине уже не так много, их практически нет. Формируются все из тех, что есть, из тех, что наловили тэцэкашники. Ни мотивации, ни идейности у этих людей нет. Собственно, если насильно поймали, затащили и через неделю-две, в лучшем случае они оказались на фронте. За исключением бригад западного образца, которых готовят чуть подольше, вроде бы соблюдая временные рамки подготовки, впрочем, от дизморали их это не спасает.

Соответственно, людей неподготовленных, немотивированных что может заставить сражаться за Зеленского или за что они там сражаются? Они сами не очень понимают, а отсюда цифры людей, оставивших воинские части. Процесс, как я понимаю, будет усугубляться, но для нас это тоже непринципиально, да, это хорошо, это как минимум деморализует войско противника и его общество. Это свидетельствует о моральных качествах и их видении перспектив. То есть они не видят никаких перспектив, конечно, это нам на руку. Но вот ждать каскадного обрушения фронта или прорывов на многие километры — этого бы я тоже не ждал. Думаю, и никто не ждет.

Процесс идет закономерно, деградация продолжается, но оно так может двигаться несколько лет при сохранении вооруженных действий. Наблюдать надо внимательно, с интересом, с любопытством, но не рассчитывать и не полагать, что это поможет нам приблизить победу. Приблизить победу могут позволить только наши решительные и профессиональные действия. Просчеты противника этому способствуют, но не вносят решающего вклада. Как и надежда на того же Дональда Трампа — «миротворца».

— Пошли «потужные» разговоры, что мобилизация на Украине будет не с 18, а с 21 года. Насколько это поможет киевской армии?

— Запад уже на протяжении полугода как минимум, а может, и больше, выдвигает простое требование: «Мы продолжим военную и финансовую помощь, но люди с вас». Дескать, поможем железом, специалистами, инструкторами, представителями редких военно-учетных специальностей, которые могут работать на западном оружии, наемниками, может, и отпускниками западного происхождения, но основная часть живой массы — на вас. Поэтому, раз не получается у вас мобилизационный план, понижайте мобилизационный возраст.

И Запад эту мантру настойчиво предлагает. Зеленский упирался, по крайней мере они искренне считали, что это снизит политические рейтинги, усилит негатив со стороны общества, к действующей не сказать власти, банды, хунты, так вернее, в общем, усложнит их нахождение в социуме. Поэтому они этой идее сопротивлялись, говорили, что берегут генофонд, не дают убить молодое поколение.

Но сегодня у них вариантов нет, а Зеленский начинает сдавать: пока разговоры о 21 годе, но дойдут и до 18 лет, думаю, в условиях продолжения конфликта дойдут к лету, других вариантов нет. Специалисты оценивают этот мобилизационный резерв не таким уж и большим — 400 тысяч смогут они под эту сурдинку набрать.

Люди же на Украине прекрасно понимали, к чему шло дело, и всеми правдами и неправдами людей такого возраста пытались вывезти из страны. Поэтому значительная часть этого возраста на территории Украины отсутствует. Тем, кому не повезло, придется готовиться к недолгой жизни украинского солдата

Мы, кстати, видим, что Трамп делает, по сути, то же самое: было принято решение о возобновлении частичной помощи Украине в обмен на гарантии Зеленского, что тот отдаст в распоряжение США залежи редкоземельных металлов. Зеленский в принципе готов отдать все: недра, молодое поколение. Он не остановится ни перед чем для того, чтобы получить очередные транши, очередную военную поддержку, чтобы продолжить эту агонию. Думаю, в этом плане Украину ничего не ждет.

Если они безропотно терпят все, что происходит, — это их выбор.