Николай Бурляев: «Авгиевы конюшни в культуре надо разгребать» Николай Бурляев: «Авгиевы конюшни в культуре надо разгребать» Фото: Анна Исакова/Пресс-служба Госдумы РФ/ТАСС

«Это было распятие. Сейчас понятно, почему они запретили фильм»

— Николай Петрович, недавно в Казани состоялась презентация фильма «Лермонтов», в котором вы снялись в главной роли, а также выступили сценаристом и режиссером. При этом картина вышла к широкому зрителю спустя 38 лет после ее создания. Как так получилось, что фильм о гениальном русском поэте почти 40 лет пролежал на полке?

— Сегодня, когда прошло 38 лет с момента окончания съемок фильма «Лермонтов», можно определенно говорить о причинах, почему он столько лет пролежал на полке и о роли в этом перестроечной власти. В 1986 году, когда была снята картина, как раз объявили перестройку. В нашей стране все поменялось. К власти пришли те, кого называют либералами, латентными русофобами, нонконформистами.

В союзе кинематографистов к власти тоже пришло либеральное крыло, ждавшее перемен. И они наступили. Из союза вымели практически всех, кто создавал славу нашего кино: Сергея Бондарчука, Сергея Герасимова, Льва Кулиджанова, Григория Чухрая, Владимира Наумова. Этих именитых режиссеров громили на V съезде союза кинематографистов. Тогда только Никита Михалков сказал слово в защиту Бондарчука, после чего стал нерукопожатным у новой серой массы на десятки лет.

Я был на этом съезде. Он состоялся сразу же после нашей триумфальной поездки с фильмом «Лермонтов» на родину поэта (в Пензу, Тарханы, Белинский район). Показы картины сопровождались невероятным приемом. Овации длились, как я считаю, 7 минут, а те, кто стоял рядом со мной на сцене, говорили о 15 минутах. Весь зал поднялся, аплодисменты не давали нам говорить. Потом было обсуждение. Помню, как одна женщина, мать троих детей, сказала, что на этом фильме она будет воспитывать своих детей патриотами. Кто-то говорил о том, что это первая лента после картин Василия Шукшина, где «Русью пахнет». В общем, был триумфальный прием.

И буквально после этой поездки я попадаю на V съезд союза кинематографистов. Сижу в зале. Выходит какой-то критик и говорит: «Нам показали фильм Бурляева „Лермонтов“…» Я сел поудобнее, чтобы выслушать, какая получилась прекрасная картина. Но услышал другое: что это позор нашей кинематографии, что это семейственность, что фильм надо положить на полку. Через несколько дней пошла отрицательная пресса. Причем был очень интересный факт. Вообще-то существует правило не писать о книге, пока она не появится на прилавке, или о фильме до тех пор, пока он не выйдет в прокат. А тут за 10 месяцев до официального выхода картины на экраны 22 критика прошлись и по картине, и по мне катком, утрамбовывая. И если бы я был потенциальным зрителем и читал все то, что было написано, я бы поверил. Раз все так говорят, значит, фильм действительно плохой, артист Бурляев захотел стать режиссером и провалился. Я бы сам не пошел на такое кино.

Николай Петрович Бурляев — советский и российский актер, кинорежиссер, народный артист РФ (1996). Лауреат премии Ленинского комсомола (1976). Член союза писателей России. Депутат Госдумы от фракции «Справедливая Россия — Патриоты — За правду».

Бурляев родился 3 августа 1946 года в Москве. Актерский дебют Николая состоялся в начале 1960-х, когда он снялся в курсовой работе Андрея Кончаловского «Мальчик и голубь». Затем Андрей Тарковский по рекомендации Кончаловского взял юного актера в картину «Иваново детство», где Бурляев сыграл роль подростка, которого война лишила детства. Вспоминая о тех съемках, артист говорил, что играл он не столько себя, сколько «самого Тарковского» — его движения, интонации, мимику. На Венецианском кинофестивале 1962 года оба фильма с участием Бурляева получили призы — «Золотого льва святого Марка» и «Бронзового льва святого Марка».

Вместе с Николаем в фильме «Мальчик и голубь» снимался Владимир Шурупов, актер театра им. Моссовета. Главный режиссер театра Юрий Завадский занял Бурляева в спектакле «Ленинградский проспект» по пьесе Штока. В главной роли Забродина в спектакле играл Николай Мордвинов, а Бурляев был его сценическим внуком, 14-летним Васей Забродиным. Так Николай стал актером театра.

В 1961–1964 годах служил в Московском академическом театре им. Моссовета, в 1967–1968-х — в Московском театре им. Ленинского комсомола. В 1968-м окончил актерский факультет театрального училища им. Щукина. В 1975 году окончил режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Ромма, Кулиджанова).

С 1992-го — генеральный директор киноконцерна «Русский фильм». Президент международного кинофестиваля славянских и православных народов «Золотой витязь».

С 26 июля 2010 года — член патриаршего совета по культуре (Русская православная церковь).

Член общественного совета при министерстве культуры Российской Федерации с 2016-го. Один из учредителей фонда православной культуры священника Павла Флоренского.

Что интересно. Притом что была объявлена перестройка, гласность и можно было свободно говорить, все положительное в прессе блокировалось. Как по команде. А приносили положительное Арсений Тарковский, Валентин Распутин, Василий Белов, Виктор Астафьев, который в своем отзыве о фильме написал: «Обыватель приходит и уходит, а прекрасное остается. Лермонтова второй раз не убить». Этими словами оканчивается его оценка картины.

Тогда же я обратился к Элему Климову, председателю союза кинематографистов, чтобы он провел заседание секретариата с целью разобраться, как это так, что фильма еще нет, а уже идет такая травля. Он согласился. Секретарей было человек 50, им показали картину. В том числе тем, кто, не глядя, уже принимал активное участие в распятии фильма, поднимая против него волну негатива.

Элем собрал секретариат, но пришло не 50, а около 150 человек. Они набились в маленький конференц-зал, как будто ждали крови. И дальше как по нотам пошло уничтожение фильма. Против меня один за другим выступали те, кого я считал своими друзьями, приятелями, с кем был связан общей работой, у кого-то я снимался, кто-то у меня снимался. Один из секретарей союза, мой приятель, который тоже намеревался поставить фильм о Лермонтове, но не получил на это права, сказал, что картину надо положить на полку, не продавать за границу, не торговать нашими березками, что его киногруппа отработает какую-то часть денег, чтобы погасить позор Бурляева.

— Как вы это переживали?

— Вообще после такой экзекуции, когда тебе все говорят, что ты никто, авторов выносят на носилках с инфарктами. Но Элем Климов, который вел этот секретариат, видя его направленность, сказал: «Вы все превращаете в судилище». Так оно и было.

— Климов выступил в вашу защиту?

— Это его реплика. У меня есть вся стенограмма того заседания. Она напечатана в трехтомнике.

— Получается, что вас заклевали за патриотизм?

— Абсолютно. Это было распятие. Сейчас понятно, почему они запретили фильм. Там, в частности, дед Лермонтова, Столыпин говорит ему, маленькому мальчику: «Много еще врагов у нашей земли, Мишенька, готовь сердце к подвигу». «Какие враги? — говорили мне. — Вы что? Мы открыты всему миру. Наконец-то Америка с нами, Европа». А в картине показано отношение Лермонтова к Европе. Ну сколько можно тянуться за Европой? Пора жить самостоятельной жизнью и внести в общечеловеческое свое самобытное, российское.

— Понятно, что ваш фильм шел вразрез с мейнстримом того времени.

— Абсолютно вразрез. Кто-то вышел и сказал: «Лермонтов у вас как попик, у него крест православный на груди». И особенно было неприемлемо, что я намекнул на заговор против Лермонтова и Пушкина. В кадре проплывает папка с символами в виде треугольников. Хотя мало кто из зрителей вообще понимает, что это такое, а они поняли: «Какой заговор? Вам все мерещатся какие-то заговоры, тайные общества».


«За вытеснением из жизни и Пушкина, и Лермонтова стояли одни и те же люди»

— Вы намекнули на заговор масонов?

— В том числе. То, что был заговор, — это объективно. За вытеснением из жизни и Пушкина, и Лермонтова стояли одни и те же люди. Русофобы всегда плели интриги. Один из них — министр иностранных дел России Карл Нессельроде. Как оказалось, австрийский шпион. Еще лет 35 назад я читал интервью Никиты Михалкова, который думал делать фильм о Грибоедове и поднимал австрийские архивы. В них было указано, что Нессельроде отчитывался о том, что делается при русском дворе, лично императору Австрии. Именно он привел Россию и к войне с Турцией. Он же писал своему западному приятелю-русофобу: «Пушкин — это глава русской партии». Для Пушкина это был приговор.

Дальше все было разыграно как по нотам. Когда я делал фильм, я видел, как все завязано. Дантес для убийства Пушкина одолжил пистолеты у Эрнеста де Баранта, сына французского посланника, который через два года вызывает на дуэль Лермонтова, придравшись к эпиграмме, написанной не о нем. «О, как мила твоя богиня, за ней волочится француз, у нее лицо как дыня, зато жопа как арбуз». Лермонтов объясняет де Баранту, что это написано в адрес другого лица, но принимает вызов. И почти на том же месте, на Черной речке, где два года назад был убит Пушкин, Эрнест де Барант, слава богу неудачно, стреляет в Лермонтова. Вполне возможно, что даже из того же оружия. Об этом писала лермонтовед Наталья Герштейн.

После судилища, чтобы спасти фильм, учитывая опыт Андрея Тарковского с «Андреем Рублевым», я вынужден был внести какие-то правки и сделал новую версию. Но и она не была выпущена, хотя прокатчики успели сделать 1,5 тысячи копий картины, которые были разосланы по всей России. Когда я приезжал в какой-нибудь город и спрашивал у прокатчиков, есть ли у них копия фильма «Лермонтов», они говорили, что есть. «А вы показывали его?» Ответ был приблизительно один и тот же повсюду, будь то Вологда, Астрахань, Сибирь: «Да, показывали на окраине города в клубе в 9 часов утра. Зрителей не было. Фильм некассовый. Мы его удалили с экрана». То есть картина попала под негласный запрет.

— Запрет был не на уровне Климова, а выше?

— Это все было выше, на политическом уровне. Все положительные рецензии блокировались. Хотя профессора МГУ, все лермонтоведы приняли этот фильм, что было для меня удивительно. Я от них больше ждал каких-то нареканий. Более того, замдиректора музея Лермонтова в Москве Светлана Бойко мне говорила: «Отныне Лермонтов для нас будет таким, какой он у вас представлен на экране. Фильм очищает образ поэта от сплетен, которые укоренились с момента его убийства».

Например, была распространена версия о том, что это была дуэль. Но это было именно убийство. То, что Лермонтов сказал в адрес Мартынова: «Ты горец с большим кинжалом» — не повод для вызова на дуэль. Тем более что они были приятелями. И по юнкерской школе, и их имения находились рядом.

Но так называемые современники поэта делали акцент на дурном характере Лермонтова. Я читал, анализировал, кто писал о том, что он был колким, неуживчивым. Это были не близкие к Лермонтову люди, не допущенные к нему, к его душе и сердцу. Но именно версия дуэли, поводом для которой стал дурной характер поэта, стала прорастать через столетия. Ее с удовольствием подхватили и большевики, им льстило, что Лермонтов «наш», что он написал: «Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ». Но он этой чуши написать не мог.

— Почему?

— Лермонтов сам был господином. Его бабушка была очень богатой, и поэт являлся достаточно обеспеченным человеком.

При этом стихи о немытой России всплыли спустя десятилетия после смерти Лермонтова. Он, кстати, предсказал свою гибель: «В полдневный жар в долине Дагестана с свинцом в груди лежал недвижим я». Но он также еще в 17 лет написал: «Смерть моя ужасна будет, чуждые края ей удивятся, а в родной стране все проклянут и память обо мне».

Память его действительно была проклята, и он это предвидел. После убийства Лермонтова было запрещено даже упоминать его имя. О нем забыли на 20 лет. Потом стали появляться эти современники, которые начали писать о дурном характере Лермонтова. А стихи о «немытой России» якобы нашел [историк Петр] Бартенев, который переслал их сразу двум издателям. Одному он написал, что их ему читал сам Лермонтов, что уже не проверить. А другому отправил стихи, чуть-чуть поправив, сказал, что это списано с подлинника. Но подлинника, где бы Лермонтов писал своей рукой, нет в природе.

Однако это все-таки включили в собрание сочинений поэта, а при советской власти втянули в его наследие. Причем поставили в последний год жизни, 1841-й. Если открыть томик его стихов, там все дышит духовной высотой: «Люблю Отчизну я», «Выхожу один я на дорогу; Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу, И звезда с звездою говорит».

Все направлено ввысь, к Создателю, и рядом: «Прощай, немытая Россия…».

Давайте разберем эту бездарность. Можно открыть лермонтовскую энциклопедию, там есть подсчет того, сколько раз он употреблял то или иное слово. Так вот «немытый» у него вообще нет в лексиконе. Только однажды есть упоминание. В каком-то письме он что-то пишет о немытых девках. А слово «люблю», «любить» Лермонтов написал за свою короткую творческую жизнь тысячу пятьсот раз. «Я вижу, что любить, как я, — порок, И вижу, я слабей любить не мог».

Этот человек был соткан из любви и света.

Дальше. «И вы, мундиры голубые,

И ты, им преданный народ».

Когда русский народ был предан голубым мундирам? Третьему отделению? Такую глупость мог написать только диссидент того времени — русофоб.

Дальше. «Быть может, за стеной Кавказа

Укроюсь от твоих пашей».

Но Лермонтов не переходил стену Кавказа, он оставался в России. Но ему приписали всю эту чушь, включили в учебники, и детям стали преподавать, что Лермонтов был диссидентом. Даже сейчас, когда я был в Казани и представлял фильм, после чего проходило обсуждение, и я начал что-то говорить о дурном характере Лермонтова, из третьего ряда в зале девочка мне кивала головой: «Да-да». Я ее спрашиваю: «И вас так учат?» — «Да-да». То есть это продолжается. Но наш фильм очищает образ Лермонтова от этой накипи.

«Уезжая последний раз на Кавказ, Лермонтов сказал своим друзьям: «Не вернусь я с Кавказа» (на фото: место дуэли Лермонтова в Пятигорске)Фото: Артем Белевич – Own work, CC BY-SA 4.0, commons.wikimedia.org

«Когда я делал фильм, мне уже было понятно, что это не дуэль, а заговор и убийство»

— Недавно вы обратились в следственный комитет с просьбой расследовать убийство Лермонтова с помощью современных технологий. Как там отреагировали на ваш запрос?

— Там хорошо приняли, все правильно приняли. О подробностях пока рано говорить. Но еще когда я делал фильм, мне уже было понятно, что это не дуэль, а заговор и убийство. Я встречался с одним из тех, кто расследовал смерть Лермонтова. Это кандидат наук и полковник бронетанковых войск Виктор Кузенев. Он мне рассказывал, что ездил на место дуэли с баллистическими приборами, делал замеры. Там самый большой угол наклона — 3 градуса. Ровная поверхность. А пуля в тело Лермонтова, по освидетельствованию медика [Михаила] Барклая-де-Толли (кстати, вскрытия тела не было), попала под углом 38 градусов. Современные криминалисты, которые продолжают индивидуальное расследование, считают, что угол мог быть до 60 градусов. Это невероятно, чтобы на ровной поверхности пуля попала от последнего правого ребра и вышла навылет в левую подмышку.

Были нарушены абсолютно все законы дуэльного кодекса. На месте не было медика, а он обязан был быть. Отсутствовала повозка. Но говорят, что были дрожки, на которых приехал один из участников этой процедуры. Значит, можно было раненого Лермонтова отвезти, ехать было 4 версты. И он остался бы жив.

Все, кто находился при убийстве, утверждали, что Лермонтов упал замертво. Но как мне рассказывал другой исследователь этого трагического события, писатель и кандидат медицинских наук Георгий Абсава, если бы все было именно так, если бы Лермонтов был убит наповал, то его сердце сразу бы остановилось, кровообращение тоже и крови бы не было. Но поэта бросают, хотя дрожки были, через 4−5 часов приезжают, а место дуэли обильно покрыто кровью. Это значит, что Лермонтов еще жил какое-то время.

Далее началось предвзятое расследование. Всем, кто был при процедуре убийства, фактически дали право подтасовки показаний. Их как бы взяли под стражу, но оставили им право переписки. Глебов, якобы секундант Лермонтова (хотя все путаются, кто чьим был секундантом), пишет взятому под стражу Мартынову: «Об условии трех выстрелов ты ничего не говори». То есть они должны были стреляться до трех выстрелов.

По законам того времени прямые участники поединка должны были быть казнены. После дуэли с Пушкиным Дантес подлежал повешению, но его отправляют во Францию, чтобы не ссориться с Францией.

О повешении Мартынова уже вообще никто не пишет. Никто, кто был при этом якобы поединке, не понес наказания. Кого-то отправили на гауптвахту на короткое время, но потом отпустили. Никто не пострадал, не был лишен чинов, прав, состояния. Даже якобы убийцу Лермонтова Мартынова отправили лишь на церковное покаяние в Киев. И потом все участники поединка молчали об этом всю жизнь.

Теперь очень интересный момент. В те же годы, когда я приступал к фильму и все изучал, я узнал, что о Лермонтове пишет книгу лучший, на мой взгляд, литературовед СССР Юрий Иванович Селезнев. У него потрясающие книги. Совершенно грандиозная книга в серии ЖЗЛ о Достоевском. Узнав о том, что он занимается Лермонтовым, я решил с ним встретиться. Но судьба мне подарила только три встречи. О четвертой мы договорились и разъехались. Я — в Бельгию с Иной Чуриковой на премьеру «Военного-полевого романа». А он — в Германию, и там странно погибает. 44 года, не пивший, не куривший, плавающий, бегающий атлет, русский витязь.

Юрий Иванович, как будто предчувствуя, что книги не будет, а фильм появится, делился со мной всеми своими наработками. Он обратил мое внимание на «Кружок шестнадцати». Я о нем знал. Но как это трактует лермонтоведение? Это был кружок единомышленников Лермонтова, который окружал его последние два года жизни, они собирались чуть ли не каждую ночь и говорили обо всем, как будто третьего отделения и не существовало.

Мы анализировали, что за люди окружали Лермонтова. Юрий Иванович это все расследовал. Он говорил, что вот от этого юнца нити тянутся в иезуитский орден, от этого — в тайное общество. Все они были приблизительно одного возраста, 17–19 лет, и все были детьми отцов, приближенных к императору. Что у Лермонтова могло быть с ними общего? Ему уже 24–26 лет, и он, как говорили ученые, опережал в развитии своих сверстников на 10 лет. Он был очень образованный человек. И в 1840-м, за год до убийства, когда он встречается со своими якобы единомышленниками, писал: «И скучно и грустно, и некому руку подать». Когда он был отправлен на Кавказ в ссылку, все 15 поехали за ним через Москву. Когда он был отозван в отпуск для свидания с бабушкой, все снова поехали за ним. Они окружали его и в Москве, и в Петербурге, и на Кавказе. Такая привязанность кружковцев удивляет.

Уезжая последний раз на Кавказ, Лермонтов сказал своим друзьям: «Не вернусь я с Кавказа». Он знал, что будет убит. Несколько человек из этого кружка тогда тоже отправляются за ним. Так вот, Юрий Иванович считал, что это была организация по ликвидации Лермонтова.

— После того как вы поставили вопрос о расследовании смерти Лермонтова, многие стали поднимать вас на смех, иронизировать. Как вы это воспринимаете?

— Я предполагал, что реакция будет разной. Я читал, что писали разные люди. Мол, зачем вы все это затеяли, у следственного комитета нет, что ли, больше дел? И вообще, чем депутаты занимаются? Литературоведы, сотрудники музеев в Тарханах, Пятигорске тоже сейчас говорят: «Мы все уже читали и об угле ранения, и обо всем остальном». Но тут же хочется спросить: «И у вас нет вопросов по поводу угла ранения?» Я к этим людям всегда относился по-доброму и сейчас их не осуждаю, потому что они идут в русле неверного лермонтоведения, которое опирается на то, что было сказано первым следствием. Что была дуэль, поводом которой стал дурной характер самого Лермонтова. Они не хотят ничего менять, потому что тогда надо все переоценивать. А они водят экскурсии, говорят о Лермонтове хорошие слова, но плывут в известной парадигме. И я их вполне понимаю. Им платят деньги как сотрудникам музеев.

Но Лермонтов — общенациональное достояние России. И мы обязаны знать правду в том числе и о том, как он погиб.

«Культурный фронт России» должен стать экспертной площадкой, которая будет регулировать вопросы культуры в нашей стране. Это не я предложил, это мне было сказано, что, в принципе, разумно»Фото: duma.gov.ru

«Большинство фильмов, которые мы видим, — это эффектная пустота»

— Давайте поговорим о «Культурном фронте России», который вы учредили осенью 2022 года. Вы довольно громко заявили об этом проекте в самом начале, но потом все затихло. Почему? Может быть, вы не нашли той поддержки, на которую рассчитывали, во властных кругах?

— «Культурный фронт» работает. О нем немного говорят и пишут. Но мы не ради пиара его создавали. Уже в первые три месяца открыли 60 отделений по всей России. Сейчас их уже больше. Каждое отделение работает. «Культурный фронт» отправляет гуманитарные конвои на СВО, в поддержку наших вновь приобретенных территорий. Посылаем дроны, организуем концертные программы. К сожалению, артисты ездят сами, потому что сложно наладить поддержку даже минобороны, чтобы все встало на государственные рельсы. Так же как было во время Великой Отечественной войны, когда на передовую ездили лучшие артисты. Сейчас наши артисты тоже готовы ездить на фронт, но этот процесс идет трудновато.

К нам пришли выдающиеся деятели культуры. Это видно и по составу сопредседателей: Валерий Гергиев, Андрей Кончаловский, Юрий Башмет, Захар Прилепин, вошли представители всех творческих союзов.

Когда мы уже создали наш фронт, я пришел в администрацию президента и сказал, что у нас есть 120 профессиональных экспертов, которые могут компетентно анализировать все направления культуры (кино, театр, музыка, литература, живопись).

И мне было сказано, что «Культурный фронт России» должен стать экспертной площадкой, которая будет регулировать вопросы культуры в нашей стране. Это не я предложил, это мне было сказано, что, в принципе, разумно. Кто лучше, чем эти люди, могут оценить то, что происходит в нашей культуре? Почему, например, так вяло исполняется указ президента «Об основах государственной культурной политики» от 2014 года, который, как говорил бывший министр культуры Владимир Мединский, является Конституцией для минкультуры?

Но эта работа, к сожалению, идет очень медленно.

— Почему?

— Люди привыкли жить в прежней парадигме, так спокойнее. А тут появляется что-то новое. Да, идут отчеты из регионов, цифры, что у нас все очень хорошо, что кино наше поднимается.

Куда оно поднимается? Кино находится в катастрофическом состоянии. Большинство фильмов, которые мы видим, 90 процентов — это эффектная пустота, все тот же доходный промысел. А минкультуры лишено ответственности. В Госдуме министр культуры говорит: «А что мы можем сделать? У нас нет по закону полномочий что-то запрещать». Да, у них нет сейчас этого права, его отнял Борис Ельцин в 1992 году своим законом, которым запретил государству вмешиваться в вопросы культуры. Государство обязано лишь давать деньги творцам, а они что хотят, то и творят. Вот они и наворотили. Создали новое поколение слабопатриотичных потребителей, а иногда просто антипатриотов.

— Но решение Ельцина можно же исправить.

— Можно. И один из прорабатываемых сегодня мною законопроектов касается создания общественных и экспертных советов в кино, на телевидении, в театрах. Эти советы тоже были упразднены. А я помню, как они работали, когда мне было 15 лет и я по промыслу Божьему стал артистом академического Театра Моссовета. Я присутствовал на общественных худсоветах, где выступали такие уважаемые актеры, как [Николай] Мордвинов, [Вера] Марецкая, [Любовь] Орлова, [Фаина] Раневская, [Серафима] Бирман, [Ростислав] Плятт. Коллеги их слушали и принимали к сердцу то, что они говорили.

Но я считаю, что общественные советы должны состоять не только из деятелей культуры высокого ранга. Туда должны входить учителя, медики, правоохранители, представители духовенства. Я думаю, что если бы учителя прочитали сценарий сериала «Школа», который был показан по Первому каналу, то они сказали бы, что его не нужно демонстрировать по федеральному каналу, потому что он нанесет удар по педагогике. Правоохранители наверняка не рекомендовали бы к показу такие фильмы, как «Брат», «Брат-2», «Бригада», «Слово пацана», потому что они увеличат преступность в стране. Медики могли бы оценить, что какой-то фильм приведет, допустим, к росту суицидов. А представители духовенства сказали бы что-то сообразное заповедям.

Общественный контроль обязательно нужен. У нас все очень боятся цензуры, идеологии. Но давайте разберем, что такое идеология и цензура. Идеология в переводе на русский язык — это наука об идее, идеале. Государство обязано иметь науку об идеале, которую оно транслирует. Цензура. Здесь я сразу скажу, что первый буду против политической цензуры, от которой мы все натерпелись в свое время. Хотя еще Пушкин признавал необходимость цензуры. Я вам процитирую его слова. «Всякое христианское государство, под какой бы формой правления оно ни существовало, должно иметь цензуру. Разве речь и рукопись не подлежат закону? Нельзя позволять проповедовать на площадях каждому, что в голову взбредет. И государство вправе остановить сдачу рукописи». Это Пушкин. Надо прислушаться. Он «наше все».

«С трибуны Госдумы я предложил отделить шоу-бизнес от понятия «культура». Это не культура, а доходный промысел, который вредит нашему государству»Фото: duma.gov.ru

«Я предложил реорганизовать минкультуры, которое превратилось в министерство развлечений»

— Если вернуться к «Культурному фронту», нет ли все-таки у него врагов, которые, может быть, вставляют палки в колеса?

— Есть отдельные критические возгласы в наш адрес. Что это за новая организация такая? Да это очередная болтовня ради пиара. Но мы, повторю, не для пиара создали наш фронт и не по разнарядке сверху. Это требование времени. Мы работаем, создаются новые отделения, есть новые города России, которые хотят к нам подключиться.

Конечно, нам очень нужна более активная поддержка государства. Наш фронт, выдающиеся деятели культуры готовы активно работать и быть полезными обществу. Выжидательная позиция тех, от кого зависит поддержка нашего фронта, тоже объяснима. Они наблюдают, получится у нас или нет.

— Вы всегда были патриотом, никогда не перекрашивались. А нет ли у вас ощущения, что сейчас многие люди, так сказать, переобулись и изображают из себя патриотов только потому, что это стало модно?

— Это абсолютная правда. И это вполне объяснимо. Слишком долго после перестройки мы жили в парадигме латентной, а иногда и открытой русофобии. Я ее наблюдал у многих чиновников, которые и сейчас продолжают оставаться у власти. Как говорил Гоголь, идет самый главный бой — бой за душу человека. Достоевский тоже писал, что дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей. Это вечный поединок. Поэтому очень многие против. И против правды по поводу Лермонтова, и против проекта закона о запрете сатанизма, который мы сейчас разрабатываем. Это очередная топовая новость, как говорят ваши коллеги.

Но это все очень серьезно. К этому надо относиться спокойно, как ни странно. Такая борьба будет длиться вечно. Но сейчас у нас есть шанс на этих двух направлениях сделать что-то полезное. И узнать правду о смерти Лермонтове, и создать закон о запрете сатанизма.

— В культуре в целом тоже катастрофа?

— К сожалению, да. Авгиевы конюшни в культуре надо разгребать. Я с трибуны Госдумы предложил реорганизовать минкультуры, которое превратилось в министерство развлечений. Надо вводить пост зампреда правительства, отвечающего за культуру. Нужно собирать в реорганизованное министерство культуры все, что относится к этому понятию. Почему, например, литература отдана в ведение минцифры? Это дело культуры, а не цифры и технологии.

С трибуны Госдумы я также предложил отделить шоу-бизнес от понятия «культура». Это не культура, а доходный промысел, который вредит нашему государству.

Представители шоу-бизнеса, получая огромные деньги, занимались понижением духовного уровня народа. Почему они по-прежнему на плаву? Почему их реабилитируют? Почему через поездки в зону СВО с них пытаются снять позор «голых» вечеринок, к которым они привыкли? Они привыкли так жить, это их образ жизни. Наши люди устали от пошлости, которая продолжает изливаться со всех экранов.

Я говорил и о том, что культуру нужно вывести с рынка. Культура и рынок — понятия несовместимые. Но один из первых министров культуры России сказал, что культуру нужно подвинуть на панель, пусть сама зарабатывает и выживает. Сказано — сделано. Кинематограф и кинопрокат акционировали и приватизировали. Как это можно? Кино — это стратегическое оружие. Его нельзя отдавать в частные руки. Им должно заниматься государство. Я об этом говорю уже больше 10 лет, пытаюсь донести до высшего руководства страны.

— Но вас не слышат?

— Слышат. Ситуация меняется. Маятник качнулся в правильную сторону. Но это длительный процесс. Мы после перестройки десятилетия все разрушали. И только недавно начались годы созидания и реализации исторического указа президента от 2014-го «Об основах государственной культурной политики». Но это долго доходит до сознания власть предержащих, исполнительной власти. Если кто-то отстает, буксует, то таких людей надо просто менять.

«Вы знаете, инициаторами закона о запрете ЛГБТ* изначально были три человека. Это Нина Останина из КПРФ, я и Яна Лантратова. Мы это предложили, а дальше пошел процесс. К этому присоединилась вся Государственная Дума, закон подписали почти все депутаты»Фото: © Сергей Николаев, РИА «Новости»

«Автор последней экранизации «Мастера и Маргариты» преследовал тенденцию пропаганды именно сатанизма»

— Какой должна быть новая культура? Какие у нее должны быть ценности, критерии?

— Новая культура должна опираться на главный постулат указа президента «О традиционных духовно-нравственных ценностях». Этим должно руководствоваться и минкультуры, и все, кто занимается вопросами культуры. К культуре надо ответственно относиться. Сейчас ответственности нет абсолютно. Аппарата, чтобы создавать достойные фильмы, отслеживать их с нуля, нет. Минкультуры просто дает деньги, не исследуя, к чему приведет та или иная картина, о чем она. Скажем, новая версия «Мастера и Маргариты», которую поставил гражданин с тройным гражданством: Америки, России и Израиля (Михаил Локшин — прим. ред.). Это абсолютно сатанинский, антихристианский фильм.

Я тоже причастен к одной из экранизаций «Мастера и Маргариты». Когда мне предложили играть роль Иешуа Га-Ноцри, я долго не решался дать согласие. Хотя этот роман всем нам, всей интеллигенции пришелся по душе. Это была просто бомба, взрыв. Я был удивлен, как в нашем атеистическом государстве вдруг говорят о том, что Христос был, Пилат был. Но уже тогда, 30 лет назад, когда создавалась версия Юрия Кары, я знал, что этот роман написан с позиции Воланда, Сатаны. Он там всем правит, вершит судьбы. Ему продает свою душу Мастер, и ведьма Маргарита летает на метле, изменяя своему мужу. Они идут за Воландом.

Понимаете, в искусстве тенденциозно абсолютно все. Но автор последней экранизации «Мастера и Маргариты» преследовал тенденцию пропаганды именно сатанизма. Он взял из романа Булгакова все, что касается сатанизма, что отыгрывает эту идею и, грубо говоря, оттоптался на образе Иешуа Га-Ноцри, почти сократив всю его линию.

Тех, кто не принял Христа, кто считает, что он не Сын Божий, а просто пророк, проповедник (и в его бытность, и сейчас), ждут пришествия нового Спасителя, машиаха, Антихриста. И в этом фильме нет никакого приближения к облику Христа. Взяли какого-то австрийского бородатого пропитого бюргера и показали одну с ним сцену. Как будто его и не было. А минкультуры это поддержало и деньги давало, потому что нет тех, кто отслеживает и понимает смыслы, которые закладывают авторы.

— А вы бы этот фильм запретили?

— Да я бы просто не дал денег на его съемки, прочитав сценарий и увидев, что они собираются делать. Ну снимайте сами у себя в Америке, но без участия России. Но у нас нет такой редактуры.

Другая история. Почему в центре Москве, в Кремлевском дворце, когда еще не прошло 40 дней после трагического расстрела в «Крокусе», планировался концерт рок-оркестра под названием «Властелин тьмы»? Я посмотрел в интернете, что это такое. Это действительно от лукавого. Через рок-оркестр идет настоящая пропаганда сатанизма. Я отправил обращения генпрокурору, в следственный комитет РФ, директору Кремлевского дворца. Как это возможно — в центре России устраивать подобное? Буквально через 2−3 дня получаю ответ от директора Кремлевского дворца господина Петра Шаболтая, что они отменили этот концерт. Но такой же концерт, как мы отследили, был запланирован в 26 регионах России. Мы обращались к губернаторам: «Будьте внимательны». Через три дня на сайте этого рок-оркестра все поменялось. Они были уже не в черных одеждах, а в белых. Губернаторы нам писали, что вроде все изменились.

Еще пример. Почему в центре Москвы, в Гостином дворе, продаются сотни книг о сатанизме? Не одна, две, три, а сотни? Есть видеоряд всего того, что было на прилавках. С шикарными картинками, образом Сатаны, пентаграммами. Ходят молодые люди, смотрят, листают, покупают. Кто отвечает за все это? Отделения сатанистских организаций есть по всей России. Они приносят в жертву людей, даже своих адептов.

Именно поэтому мы сейчас в Думе будет разрабатывать закон о противодействии сатанизму и приравнивать его к экстремизму и терроризму.

— Как думаете, какие перспективы принятия этого законопроекта?

— Вы знаете, инициаторами закона о запрете ЛГБТ* изначально были три человека. Это Нина Останина из КПРФ, я и Яна Лантратова. Мы это предложили, а дальше пошел процесс. К этому присоединилась вся Государственная Дума, закон подписали почти все депутаты. Надеюсь, что чувство правды в сердце человека и здесь одержит победу. Что еще очень важно? Президент сказал, что Россия сейчас борется против мирового сатанизма. И патриарх об этом говорит.

— Вас не спрашивают: как можно запретить Сатану? Не говорят, что вы в очередной раз предлагаете что-то нереальное?

— В этом мире невозможно запретить тех, кто уже продал душу Сатане, кто встал на путь деградации, всех этих ЛГБТ*. Но в России мы можем поставить преграду Сатане, это бой вечный. Как Достоевский говорил, дьявол с Богом борется и поле битвы — сердца людей. Это вечная проблема. Конечно, когда прищемишь дьяволу хвост, он будет визжать. И сейчас мы слышим этот визг. Но мы потерпим ради грядущих поколений.


«На безрыбье и «Воздух» можно принять»

— Недавно в Москве состоялась церемония награждения премии «Золотой орел», где фильм Алексея Германа – младшего «Воздух» был признан лучшим за прошлый год. При этом к картине были большие претензии со стороны патриотической общественности из-за того, что там нелицеприятно показаны нравы Советской армии. И фильм получает не либеральную премию, а официальную, президентом которой является Никита Михалков. Вы не видите здесь противоречий?

— Никита Сергеевич не может отслеживать все, что творится. И он не один решает. Я, кстати, тоже член отборочной комиссии союза кинематографистов и премии «Золотой орел». Но в этом году я не мог в силу занятости принимать активное участие. Если бы принимал участие, то, естественно, проголосовал бы против. Я видел этот фильм, который опять-таки при помощи телевидения преподнесли как очередную победу нашего кинематографа. На картину затрачены огромные усилия, ее очень долго делал Алексей Герман — младший. Но уровень картины оставляет желать лучшего. Это не шедевр, не вершина нашего кинематографа.

Спецэффекты, где самолеты переворачиваются в воздухе, можно посмотреть один раз. А когда тебе все время показывают, как крутят самолет, как все делалось, уже неинтересно. Да и общий уровень фильма слабый. И драматургия, и режиссура слабые, и актерское исполнение оставляет желать лучшего. Это фильм не может быть гордостью нашего кинематографа. Но если сейчас нечего показывать и нечего оценивать, то, как говорится, на безрыбье и «Воздух» можно принять.

— А претензии патриотов к данному фильму вы не разделяете?

— Сердце мое и ум, профессиональные подходы не позволили мне принять этот фильм. Я видел всю его бутафорию при всех его минусах.

— Есть ли какие-то успехи в кино, театре, литературе? Какие-то образцы зарождения новой культуры?

— Образцы зарождения новой культуры я лично наблюдал 34 года на форуме «Золотой Витязь», который поначалу занимался только кинематографом. Именно мы в 1992-м провозгласили девиз, который был немодным в 90-е. «За нравственные идеалы, за возвышение души человека». Этим должно заниматься искусство. Мы 34 года назад озвучили эту формулу — традиционные духовно-нравственные ценности. Нас критиковали, к нам относились с иронией, мол, что они там задумали, какие традиционные ценности?

Но прошли годы, маятник качнулся в обратную сторону. Сдвиги есть. И в кино, которое с трудом пробивается на наши экраны, но уже и здесь мы видим хорошую тенденцию. Раньше показывались только блокбастеры, а сейчас и неплохие документальные фильмы есть в прокате.

В музыке потрясающие события происходят. У нас богатейшая музыкальная культура. Гергиев, Федосеев, Башмет, Спиваков. Грандиозные ансамбли, оркестры. Кубанский казачий хор, Омский хор. В театре есть подвижки в правильном направлении. Тот же Никита Михалков, который сейчас активно взялся за театр. На мой взгляд, спектакль «12» — это театральный шедевр. Он очень рисковал, делая его после фильма, где играли только звезды. А в спектакле звезд практически нет, кроме самого Михалкова и меня. Есть еще опытные актеры Долинский и Степанченко. Остальные молодые актеры. Но Никита Сергеевич всю жизнь рискует. И здесь он пошел на риск. Был уверен в победе, и он ее добился.

Идет ожесточенная борьба и в живописи, но побеждает так называемое современное искусство, авангард. Его пропагандируют по всем каналам. Хотя, как говорил выдающийся русский художник Иван Крамской, нет такого понятия, как современное искусство. Искусство или есть, или его нет. А у нас продолжают по всем каналам, по телевидению пропихивать эти квадраты, треугольники, параллелепипеды, строят музеи современного искусства. И пытаются проводить эту ложь. Как говорил Андрей Тарковский, авангард — это ложь. И он был прав.

Искусствоведение нужно менять. Еще в мою молодость, а я изучал искусство и в Щукинском училище, и во ВГИКе, удивлялся, когда говорили, что «Черный квадрат» — это гениально. Я понимал, что здесь какой-то подлог. Но это продолжается и сегодня. И здесь идет бой за душу человека. Как и в литературе. Наш литературный форум «Золотой Витязь» действует уже 16-й год, он стал одним из наиболее престижных, как признают сами литераторы России. Они говорят, что это русский «Букер». Но я к этим «Оскарам», «Букерам» всегда относился по-своему. Это не комплимент, но оценка литераторов. Но не печатают этих авторов активно.

— Но сейчас и Прилепина печатают, и многих других писателей, которых можно назвать патриотическими.

— Они пробиваются. Но это не главный поток.

«Лично я еще до СВО думал, как же нам закрыться от всей этой пошлости, от западных блокбастеров. А они взяли и сами поставили железный занавес» (на фото: певец Shaman во время акции протеста у здания посольства США)Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС

«Песня Shaman «Я русский» попала в струю. Но зачем ее еще и в школу внедрять?»

— В программу российских школ планируется включить песни патриотических исполнителей — «Любэ», Газманова, Shaman. Как вам эта идея?

— Как вы понимаете, я не являюсь поклонником шоу-бизнеса. Мы работаем в разных футбольных командах, это мне все не близко. Я бы не это пропагандировал. Да, есть патриотические песни у популярных певцов. Но я не уверен, что их надо еще и в школах изучать. Их и так очень часто показывают по телевидению. Например, песня Shaman «Я русский» попала в струю. Но зачем ее еще и в школу внедрять?

В школьную программу нужно внедрять иное. Я об этом говорил лично министру просвещения Сергею Кравцову. Я сказал, что для полноты образования и просвещения нашей молодежи в учебный процесс необходимо обязательно внести четыре классических литературных произведения. Это прежде всего гениальное творение Гавриила Державина «Бог». Без него нет приближения к Господу. Есть твое личное: шаг вперед, два назад, три в сторону. Многие понимают, что есть Господь, и идут к нему. Но у Державина — а написано оно было в 44 года (он получил это как откровение свыше) — и величайшая поэзия, и ощущение Бога, что же это за тайна. Да, это трудно постичь, но для старших классов вполне возможно о подобном задуматься.

Далее. Произведение Пушкина «Клеветникам России». На все времена творение, обращенное к Европе. «И ненавидите вы нас, за что ж?»

Третье произведение — «К не нашим», написанное в 1844 году другом Пушкина Николаем Языковым. Феноменальное произведение о пятой колонне. За эти стихи Языкова дважды вызывали на дуэль. И быть может, за них либеральные литературоведы его прозвали ура-патриотом и он был вычеркнут из нашего литературоведения. Но сегодня это обязательно должно быть в школьных учебниках. Кстати, о Языкове Пушкин говорил, что это единственный поэт, которому он может завидовать. Это высокая похвала.

Четвертое. «Славянам» Федора Тютчева, написанное в 1861 году. Ну настолько актуально! «Опально-мировое племя, когда же будешь ты народ? Когда же упразднится время твоей и розни и невзгод, и грянет клич к объединенью, и рухнет то, что делит нас?»

Этот клич пытается 34 года проводить наш славянский форум «Золотой Витязь», объединяя всех славян на поле культуры. Сейчас делаются подвижки в сторону того, чтобы руководство стран, которые по-дьявольски, антихристиански относятся и к России, и к славянству, задумались о том, что они творят. Как говорил Тютчев: «Но все же братья мы родные! Вот, вот что ненавидят в нас! Вам не прощается Россия, России — не прощают вас!»

— Как это ваше предложение было воспринято министром?

— Я это предложил, когда он был у нас на фракции «Справедливая Россия». Он сказал, что в школьную программу это трудно поместить, но во внеклассное чтение можно. Он поручил этот вопрос главе департамента в минпросвещения. Я потом ей читал эти произведения, и у нее была интересная реакция. Она об этом и не знала и обещала, что они обязательно займутся и будут поддерживать.

— А как вы относитесь к тем, кто уехал из России после начала СВО? Они все предатели? Нужно ли к ним применять какие-то санкции, помимо того, что многие из них получили статус иноагента? Надо ли прощать тех, кто захочет вернуться?

— Мы православные христиане, и нам заповедано прощать и не судить. Это тонкий вопрос. Есть примеры и того, что даже близкие люди в семьях разъединились из-за разных взглядов на СВО. Многие из тех, кто уехал из России, по-прежнему относятся с ненавистью к тому, что происходит на Родине, и к нашему руководству, и к тем, кто его поддерживает. Но поддерживает-то большинство страны. Мы все едины, а там единства нет.

Если будет искреннее раскаяние, а это может показать только время, если кто-то осознает все безумие своего предательства, то надо прощать и давать шанс жить и творить дальше во славу Господа и Отечества.

— Как вы считаете, а потеряла ли что-то наша культура от того, что уехали какие-то артисты, музыканты? Та же Пугачева?

— Я об этом думал. Наша культура не только не потеряла, но и выиграла от того, что эта пена осела, ушли те, кто относился к своему Отечеству потребительски, получая высокие гонорары, популярность, пиар и так далее. Слава богу, что наша культура очищается от пошлого, развратного и недостойного шоу-бизнеса. Это не то, что нам нужно, это не традиционные духовно-нравственные ценности.

Лично я еще до СВО думал, как же нам закрыться от всей этой пошлости, от западных блокбастеров. А они взяли и сами поставили железный занавес. И слава богу! И сейчас Россия будет подниматься.

Тарковский говорил о свободе так: «Все говорят о правах и свободе. Права можно отнять, а свободу никогда» (на фото: в хранилище Гoсударственного центрального музея кино)Фото: ИТАР-ТАСС/ Павел Смертин

«Многие депутаты тоже воспитаны на постперестроечной культуре или просто бескультурны»

— Вы упомянули Андрея Тарковского. Понятно, что для вас это очень важный человек. А в день его рождения вы в Госдуме предложили почтить память, как вы сказали, «великого русского режиссера». Но всего лишь несколько человек откликнулись и жидко похлопали. Почему?

— Я к этому спокойно отношусь. Тарковскому количество аплодисментов и тогда было безразлично, а сейчас уж тем более. Но это тоже процесс перекоса в сознании. Потому что многие депутаты Госдумы также воспитаны на постперестроечной культуре или просто бескультурны. Для этих депутатов фильмы Тарковского не являются гениальными, потому что до них надо дорастать. Я, соратник Тарковского, до них тоже дорастаю. Что-то при жизни Андрея Арсеньевича я с трудом принимал. Допустим, «Сталкера». Я думал, зачем ты сделал этот фильм? Он же увеличит процесс шизофренизации общества. А это пророческий фильм, сейчас я это понимаю. Или «Зеркало». Я тогда думал грешным делом: ну зачем так исповедоваться на экране? Даже мать свою привлекать, показывать интимные проблемные вопросы своего бытия? Но и здесь он прав. Он создал гениальный фильм.

Нужно дорастать до Тарковского, которого крупнейшие режиссеры планеты признали режиссером номер один. Мне об этом лично говорили пять режиссеров: Анджей Вайда, Кшиштоф Занусси, Тео Ангелопулос, Бернардо Бертолуччи и Эмир Кустурица. А Эмир мне говорил: «Для того чтобы понять, что такое режиссура, я тысячу раз прокручивал на монтажном столе фильм „Андрей Рублев“».

— А нет ли парадокса в том, что вы такой последовательный патриот, а ваш кумир Тарковский был если не антисоветчиком, то довольно свободолюбивым человеком, можно сказать либерального склада?

— Все очень просто, из первых уст. У нас очень много было патриотов. Но таких патриотов, каким был Тарковский, я в своей жизни не встречал. Мы с ним начали наше общение и дружбу в 1961 году, когда он создавал два фильма: «Иваново детство» и «Андрей Рублев». Дальше мы общались уже реже, но все равно встречались. И я помню, что во время каждого застолья Андрей говорил одно и то же. Как бы трудно ни было, нужно жить и работать в России. Он говорил об этом на каждой трапезе. Повторял как мантру, как заклинание. Это было абсолютно не модно, потому что его окружение тогда слушало «Голос Америки» по ночам и воздыхало, как же они там хорошо живут, а у нас в стране все не так.

Уезжая во Францию, Тарковский официально был отпущен работать над фильмом «Ностальгия». Но он и не думал уезжать насовсем. Накануне он был у сестры Марины Арсеньевны. Она мне рассказывала, что Андрей ей говорил: «Они меня отсюда не выпихнут». То есть он как будто предчувствовал, что может быть так. Потом его видели в Италии два моих и Андрея Арсеньевича друга. Это оператор Тарковского Вадим Юсов и режиссер Глеб Панфилов. Юсов мне говорил, что Андрей был измученный, усталый, бледный. Он ему говорил: «Я не могу здесь больше жить, я каждую ночь вижу свой домик под Рязанью». Он себе обустроил обычную избу, чтобы там жить и творить. Панфилов через полгода тоже видел его в Италии и рассказывал то же самое.

Но окружение Тарковского убеждало: «Нет, Андрей Арсеньевич, вам надо остаться, здесь вы будете свободным, будете делать все, что хотите, а если вернетесь, то и визу вам не дадут, и будете продолжать трудную жизнь».

Вы обмолвились, что он был свободолюбивый. Да, Тарковский был абсолютно свободным. Он меня удивлял, как вообще возможно жить и творить так, как будто нет тоталитарной власти, редактуры, как можно делать свое дело, петь свою песню души. Он говорил о свободе так: «Все говорят о правах и свободе. Права можно отнять, а свободу никогда». Это крестный путь — быть свободным и петь песнь своей души.

— Вы не разочарованы своим походом в политику, тем, что стали депутатом Госдумы?

— Ранее мне дважды предлагали, но я отказывался. Думал: «Ну что я буду делать в Госдуме?» Я человек не партийный, не могу ходить в строю и голосовать так, как все. Но на третий раз, когда меня позвали в «Справедливую Россию», я решился. Это единственная из 40 партий, которая первым пунктом своей программы провозгласила культуру. Поэтому я здесь.

Хотя я сказал, что не буду членом партии. Но абсолютно поддерживаю ее программу, подписываюсь под всеми пунктами. И сейчас наше руководство идет в сторону справедливости и патриотизма, что отстаивает «Справедливая Россия».

— Продолжите политическую карьеру? Будете еще баллотироваться в Госдуму?

— Об этом еще рано говорить. Я пока работаю прекрасно, до следующих выборов в Госдуму еще полтора года.