Экономист Олег Абелев: «Чтобы рубль сильно ослабел, должны начать снимать санкции»

Олег Абелев: «В экономике любые меры с приставкой «экстренные» очень вредны» Фото предоставлено Олегом Абелевым

«Денежно-кредитная политика не определяется по формуле «хорошо – плохо»

— Олег Александрович, Валентина Матвиенко впервые публично заявила, что в России экономический кризис. Об этом было сказано на пленарном заседании Совета Федерации после выступления вице-премьера РФ Александра Новака. Ранее российские власти утверждали, что развитие экономики идет поступательно, растут доходы и ВВП. Почему вдруг такое неожиданное признание?

— Да, причем настолько неожиданное, что, после того как это было заявлено, пресс-служба Совета Федерации поменяла эти слова, заменив их на «экономическое чудо». На самом деле надо сказать, что, когда говорилось о кризисе, речь шла о том, что нужно тщательно анализировать, мониторить координацию с Центральным банком, отслеживать ситуацию в регионах, поскольку есть негативная тенденция увеличения там дефицита и так далее.

Я бы подобные заявления, как и вообще любые заявления, связанные с чудом, с кризисом, еще с чем-то, рассматривал в каком-то серьезном контексте, если они имеют какую-либо аргументацию. В данном случае по поводу чуда и кризиса я бы, наверное, не говорил. Я бы говорил о том, что есть факт роста ВВП России в 2024 году выше мировых (4,1 процента). За пять лет ВВП вырос в 2 раза. Доходы бюджета увеличились в 2 раза. Но надо понимать, что при таком росте доходов выросли и расходы, причем даже чуть больше.

Есть довольно серьезная ситуация на рынке труда. Он такой деформированный, потому что по некоторым специальностям ощутимый кадровый голод, в то время как по другим ощутимый кадровый переизбыток. Из-за этого мы получаем, что у нас исторически минимальная безработица — меньше 3 процентов, но вместе с тем колоссальный рост номинальных заработных плат с максимальными темпами увеличения за последние пару десятков лет.

Поэтому я бы не стал характеризовать происходящее только как чудо или только как кризис. Это что-то такое среднее, смежное. Понятно, что есть возможность для некоторых отраслей быть локомотивами роста ВВП, особенно тем, которые оказались невольными бенефициарами ухода многих западных компаний, оставивших, по сути, незанятую лакуну. В частности, рынок производства ПО, разного рода IT-услуг, телекоммуникационной инфраструктуры и так далее. А есть отрасли, где степень импортозамещения крайне низка. Это автопром, авиапром, отчасти сельскохозяйственное и энергетическое машиностроение, где до какого-то существенного роста еще далеко.

— Но спикер Совфеда говорит, что надо не упустить негативные тенденции и принимать деятельные меры. По сути, призывает к экстренному реагированию на ситуацию, к экстренным мерам.

— Вообще, в экономике любые меры с приставкой «экстренные» очень вредны. Только если это не совсем какие-то шоковые ситуации, как было с повышением ключевой ставки в марте 2022 года, если вы помните, тогда Центробанк ее резко повышал, потом снизил. Вот это была экстренная мера. А так в целом любая экстренность очень тяжело отражается на экономике, фирмах, населении и государстве. Поэтому я за более спокойный, планомерный, но уверенный подход. Не в том смысле, что мы завяли и оставили это только в виде словесной меры, а постепенно что-то практическое делаем, какие-то реальные шаги предпринимаем. Экстренность здесь излишня. Это применимо не только по отношению к России.

— Теперь о денежно-кредитной политике ЦБ. Вокруг нее кипят нешуточные страсти. Одни экономисты говорят, что ЦБ правильно все делает и согласны с его жесткими шагами и в направлении учетной ставки, и в борьбе с инфляцией, а другие, напротив, считают, что такие драконовские меры убивают и бизнес, и производства и бьют по интересам рядовых граждан. По вашему мнению, то, что делает ЦБ, хорошо или плохо для экономики, бизнеса и граждан?

— К сожалению, денежно-кредитная политика не определяется по формуле «хорошо – плохо». Она не черно-белая, а представлена, если хотите, целой палитрой цветов. Там есть оттенки серого, и их довольно много. Что русскому хорошо, то немцу смерть. Здесь применимы схожие аналогии. Что приемлемо для одного участника экономики при такой политике, то крайне невыгодно, а порой и пагубно для других.

Например, лизинговые и факторинговые компании, которые с удовольствием привлекают деньги по ставкам 20 плюс, выдают по 40 плюс и хорошо себя чувствуют, потому что для заемщика, по сути, нет никакой иной альтернативы. Понятно, что они будут брать и по таким ставкам. А если мы говорим о предприятиях реального бизнеса, которым нужно периодически перекредитовываться и инвестировать средства в оборотный капитал, особенно если это долгосрочные кредиты, то для них, конечно, это тяжелая ситуация. И для многих представителей отраслей реального сектора, прежде всего агропрома, сельскохозяйственного машиностроения и так далее, любое следующее повышение ставки в прямом смысле может стать смерти подобным, если они не являются получателями каких-то льготных условий. Поэтому здесь нельзя сказать, хорошо или плохо.

С точки зрения сдавливания инфляционных ожиданий населения и погашения спроса на товары и услуги это хорошо. С другой стороны, если мы говорим об инфляции в России как о следствии не только этого, а еще и роста бюджетных расходов, а также роста стоимости производства для предприятий, которые вынуждены эти растущие затраты закладывать в цену, это плохо. Почему? Потому что Центральный банк не ответственен за предложение, он ответственен только за спрос. За предложение у нас традиционно ответственно правительство, и разного рода меры, которые оно принимает, не могут быть эффективными, если они не согласовываются с ЦБ. Большая проблема в том, что разные целеполагания у ключевых акторов экономической политики. Это не хорошо и не плохо, а просто так есть. У Центрального банка одна цель — инфляция. У правительства другая цель — экономический рост. Председатель правительства недавно президенту отчитывался: правда, есть экономический рост.

Но если копнуть глубже, в чем причины этого экономического роста, высокой инфляции, мы всегда выходим на то, что, когда возникает такая большая проблема, а в данном случае инфляция, это существенная проблема (потому что она генерируется не только теми, кто спрос предъявляет, но и теми, кто производит), она должна решаться сообща. Чтобы не было как в басне Крылова, когда один тянет в небо, другой — в воду, а третий — на сушу.

«У Центрального банка одна цель — инфляция. У правительства другая цель — экономический рост» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А как минфин относится к такой политике ЦБ?

— Для минфина основная задача — это привлечение средств на долговых рынках и контроль за исполнением бюджета. Минфин стоит на страже целевого использования бюджетных средств прежде всего. Если мы руководствуемся принципом бюджетного федерализма, начиная от главного бюджета страны и кончая бюджетами регионов и местных самоуправлений. Вот это ключевая задача для минфина, и здесь он тоже может повлиять на политику ЦБ. Буквально недавно мы, например, видели, что январские расходы бюджета рекордные за много лет с точки зрения месяца к месяцу — почти 4,5 триллиона рублей. Это, между прочим, почти 12 процентов всех расходов, запланированных на год. Если посмотреть на них со стороны, то можно сказать: «Как же вы допустили?» А с другой стороны, кто понимает и разбирается в этом, тот знает, январь — это месяц активного авансирования. То есть многие подрядчики работают по принципу аванса. В начале года, в январе, очень многие контракты авансируются, поэтому не секрет, что в январе расходы бюджета большие. Как повлияет этот бюджетный импульс на решения ЦБ, вопрос, потому что такие расходы однозначно будут перекладываться в инфляцию. Просто они не от населения, а от государства. Но все равно это же на инфляцию влияет. Имеется ли диалог по данному вопросу между минфином и ЦБ? Если да, то, скорее всего, ставка останется без изменения, если нет, то есть риск ее повышения.

— На неопределенный срок практически поставлена на паузу ипотека. Люди в соцсетях массово интересуются друг у друга и задают риторические вопросы руководству страны: как теперь покупать жилье?

— Собственно говоря, цель Центрального банка с повышением ставки и заключалась в том, чтобы эти планы отложить как минимум на ближайшие несколько лет. Если только данные категории населения не подпадают под льготные в лице арктической, дальневосточной, семейной ипотеки. В этом-то и была идея, когда очень сильно росла денежная масса. Она у нас за 15 лет увеличилась, наверное, раз в 30, до 90 с чем-то триллионов рублей, а 15 лет назад денежная масса была чуть больше 3 триллионов рублей.

Смотрите, растет денежная масса, номинальные заработные платы, ясно, что это ведет к росту потребления, да еще и низкая ставка, которая долгое время держалась. Многие, наверное, забыли, а было время относительно недавно, когда ключевая ставка была 4 процента. Понятно, что при таких условиях закредитованность населения росла просто экспоненциальными темпами, и это привело к той ситуации, которую мы сейчас имеем. Некоторые люди по 7–8 ипотек брали. Кто-то ни одной не может взять, а кто-то 8 взял. Вот такая несбалансированность и привела к тому, что ЦБ решил это все-таки как-то сбалансировать.

«Некоторые люди по 7–8 ипотек брали. Кто-то ни одной не может взять, а кто-то 8 взял» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Надо понимать природу того продукта, который вам пытаются предложить»

— Такая жесткая денежно-кредитная политика надолго? Стоит гражданам менять свое финансовое поведение? Если да, то в какую сторону?

— Я думаю, что очень надолго она точно не может быть. Мы все прекрасно понимаем, что в долгосрочном периоде жить с ключевой ставкой 20 плюс просто невозможно, поскольку это сильно сдерживает любое производство. А сдерживание производства будет означать рост цен. Это закон экономики. Если вы чего-то производите мало и у вас дефицит этого, а спрос остается, то растущий спрос при дефиците всегда будет вести к инфляции. Поэтому рано или поздно ставка начнет снижение. Это первое.

Второе. По поводу поведения мне вообще кажется, что оно должно быть гибким всегда. Оно не должно быть каким-то заскорузлым и, я бы сказал, с большим лагом. То есть когда ставку повысили, а я только через три года начал менять свое финансовое поведение.

К сожалению, мы живем в таком мире, причем не только в России, а в мире в целом, когда реагировать на изменения внешней среды надо максимально быстро и сразу. Кстати говоря, в РФ в этом смысле население отреагировало довольно активно. Посмотрите, как выросла за последние полтора года депозитная база в банках. Почти 60 триллионов рублей на депозитах лежит, тогда как три года назад лежало почти в 2 раза меньше. Посмотрите, как вырос за год с небольшим объем средств под управлением фондов денежного рынка. Так что я бы не сказал, что никто не меняет поведение. Меняют. Просто, скажем так, это очень неравномерные изменения поведения. Кто-то может себе это позволить, кто-то нет, а для кого-то это и вовсе не актуально. Для тех, кто не имеет вообще никаких инвестиций, а 80 процентов своего дохода тратит на потребление, неважно, какая ставка. Если мы говорим о каком-то остатке, который остается у человека после потребления на инвестиции, вот это уже вопрос, который зависит от денежных условий.

— Во что вкладывать людям, у которых есть свободные средства, чтобы заработать? В какие-то финансовые инструменты, инвестиционные фонды?

— Я бы выделил четыре основные группы инструментов. Первая — это фонды денежного рынка в небольшой доле. Я об этом уже говорил. Их преимущество перед депозитами в том, что в отличие от депозита вы можете в любой момент в них войти, из них выйти. Причем сделать это можно по щелчку мышки или клавиши компьютера, потому что это биржевые инструменты. Они очень ликвидны.

Второй инструмент — это тоже фонды, но не жилой, а складской недвижимости. Они также биржевые и сейчас начинают активно появляться. В текущем году, скорее всего, еще несколько фондов появится. Когда при таких ставках рынок жилой недвижимости и ее продажи находятся под действием анестезии подобно больному во время операции, рынок коммерческой, складской недвижимости переживает ренессанс, потому что львиная доля этих объектов находится под большим вниманием компаний, занимающихся электронной коммерцией, торговлей, маркетплейсов, которые бурно развиваются. Очень важно и выгодно предъявлять спрос на такие объекты. Доход от них у компаний, подобными объектами управляющими, будет постоянным и доходность там окажется выше, чем по жилой недвижимости. Те, кто покупает на бирже паи таких фондов, могут рассчитывать на очень неплохую доходность.

Третье — это все, что связано с золотом. Его можно покупать и в виде слитков в банках, и в виде инвестиционных монет, и в виде акций золотодобывающих компаний. Тем более что НДС по операциям с золотом уже несколько лет как обнулен.

И четвертый инструмент — это облигации федерального займа с фиксированным купоном на срок от трех до пяти лет.

— А валюта какая именно? У нас же народ консервативный, считает, что доллары, евро — это просто и надежно.

— Я сторонник того, что в основном инвестировать можно и нужно в ту валюту, в которой ты имеешь доход. Если ты имеешь доход в одной валюте, а покупаешь другую, тем более в текущей ситуации, это довольно странно. Если только ты не ездишь за рубеж и не проводишь там две трети года, а может, и больше. Это довольно волатильный инструмент. Он скорее для спекуляций, чем для инвестиций.

— Вы уже сказали, что огромное количество денег россиян лежит в банках. Агентство по страхованию вкладов (АСВ) в «Мониторинге застрахованных вкладов за 2024 год» сообщает, что в 2024-м вклады населения выросли на 26 процентов до 57 триллионов рублей. Это максимальный рост за 14 лет. То есть у людей деньги есть. А почему они предпочитают нести их в банк, а не пускают во все перечисленные вами инструменты? Боятся, не понимают?

— В основном никто ничего не боится. Просто люди сопоставляют доходность. Очень мало сейчас инвестиционных инструментов с относительно низким уровнем риска могут предложить доходность выше депозитов на горизонте полгода-год. А если вы такой инструмент не находите, зачем тогда вам все остальное? Вы просто держите деньги на депозите. Поэтому здесь нет какой-то боязни, есть вполне понятное ощущение выгоды от этого.

— Еще недавно были паевые инвестиционные фонды, они есть или ликвидировались?

— Нет, они не ликвидировались. Они, скажем так, трансформировались в биржевые паевые инвестиционные фонды. Тех паевых фондов, которые были в 2000-е и даже в 2010-е годы и в которых можно было покупать и продавать вне биржи, практически нет. Они остались только в сегменте закрытых фондов, и то, как я уже сказал, сейчас тенденция к тому, что управляющие компании выводят и их на биржу. Это и быстрее, и дешевле, и выгоднее. Поэтому нет, фонды эти все остались, просто стали биржевыми. Сейчас уже никто не ходит живьем в офисы инвесткомпаний, чтобы купить или продать пай.

— Банк России по итогам 2024-го выявил 9 027 субъектов (компании, проекты, индивидуальные предприниматели и так далее) с признаками нелегальной деятельности, в том числе финансовых пирамид, что почти в 1,6 раза больше, чем за предыдущий год. Как не нарваться на таких «кидал»? На что надо обращать внимание?

— Явного рецепта, конечно, нет. Прежде всего надо смотреть на структуру собственности. Желательно, чтобы это была российская юрисдикция. Нужно посмотреть историю компании. Если это компания-однодневка, зарегистрирована вчера и вдруг у нее под управлением большие суммы, это уже повод задуматься. Надо посмотреть лицензии. Причем обязательно на сайте ЦБ, регулятора. Проверить, существуют ли эти лицензии на сайте. И самое главное, нужно понимать природу того продукта, который вам пытаются предложить. Первая заповедь — если вы не понимаете природу продукта, не надо льститься на высокие цифры доходности и его приобретать. Лучше отойти в сторону.

— А в иностранные банки россияне сейчас не могут вкладывать свои деньги? Например, в тот же Raiffeisen Bank. У нас же еще недавно была мода — держать деньги на валютных счетах и в иностранных банках или их представительствах. Китайские, индийские, эмиратские, сингапурские, еще какие-то банки примут деньги от россиян и откроют им счета?

— Банки дружественных стран открывают счета, просто анализ документов, проверка клиентов занимает чуть больше времени. Скажу больше, даже не все банки из недружественных стран ушли из России. Упомянутый вами Raiffeisen и ряд других остаются в РФ, только существенно сократили объем операций, которыми можно пользоваться.

Что касается банков с Ближнего Востока, из Сингапура, Китая и так далее, то счета там открывают и для физлиц, и для юрлиц, другое дело, что теперь этот процесс затянулся. Больше нужно времени для проверки потенциального клиента, потому что банки изучают, нет ли каких-то прямых или косвенных связей юрлица или физлица, которое открывает счет, с каким-нибудь лицом из санкционных списков. Любой банк, неважно, китайский или сингапурский, очень не хочет попасть под риск вторичных санкций. В этом основная причина. Но если причин не открыть счет нет, то банки их открывают. И сейчас это тоже активно происходит.

— То есть я могу открыть здесь счет в том же Raiffeisen, положить на него деньги, а потом поехать за границу и там снять или это будет проблематично?

— Теоретически вы можете так сделать, вопрос только, с помощью каких инструментов, при помощи каких платежных систем, в каких странах и с какими комиссиями. То есть можно сделать, вопрос лишь в конверсионных затратах, назовем их так.

— Путин поручил правительству и Банку России до 15 июля обеспечить создание семейного инструмента сбережений с возможностью получения налогового вычета до 1 миллиона рублей в год. Что это такое и как выполняется это поручение?

— Сразу скажу, что пока на 100 процентов ясности нет. Понятно, что государство уже довольно давно ставит своей задачей создать институт длинных денег. Программа долгосрочных сбережений, которая была запущена, индивидуальный инвестиционный счет третьего типа, который относительно недавно был запущен, или то, о чем вы сказали — программа семейных сбережений, — это все звенья одной цепи под названием «создание института длинных денег». Только формирование института длинных денег связано с повышением доверия населения к государству. Это процесс длительный. Чтобы доверие завоевать, нужно пройти достаточно долгий хронологический путь.

Теперь по поводу налоговых вычетов. Любой налоговый вычет, по сути, — это льгота и привилегия для того, кто в данную программу вступает. По упомянутым мной выше индивидуальным инвестиционным счетам тоже есть налоговые вычеты. Основная идея в том, что тот доход, который вы получите, исходя из операций по этому счету, не подлежит налогообложению. То есть тот налог, который вы заплатите на стадии приобретения или, например, получения дохода, когда брокер, банк или какой-то другой налоговый агент их исчислит, удержит и заплатит, через какое-то время вернется вам от государства в виде налогового вычета. В этом идея налогового вычета. Это стимул для пользователей программ в такие программы вступать, потому что, по сути, они безналоговые. Понятное дело, при соблюдении определенных условий.

— А что такое «длинные деньги» в понимании рядового обывателя?

— Это деньги, которые инвестированы в инструменты сроком как минимум от пяти лет. Это могут быть инвестиции в облигации, акции, паи, какие-то другие продукты. Но главное, что их срок жизни длительный. То есть владелец этих денег не может их изъять без потери каких-либо льгот. Фактически он может их изъять, если они ему нужны, но в таком случае он лишится каких-то льгот. Это своеобразная мягкая сила со стороны государства — стимулировать владельца счета держать деньги в течение длительного времени.

— Что человек получает за то, что будет так долго по современным меркам держать деньги на этом счету? Дивиденды какие-то или что?

— Вы получаете налоговые вычеты, купонные выплаты, дивидендные выплаты — регулярные платежи.

— То есть я субсидирую государство, а оно мне за это какой-то процентик платит.

— Именно так.

«Криптовалюта во многих странах всерьез рассматривается в будущем как часть резервов» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Противоречия — это нормальная история для рынка»

— Сейчас после объявления сохранения ключевой ставки ЦБ и на ожиданиях внешнеполитического позитива биржа, как пишут, «посылает противоречивые сигналы». Что там происходит?

— Рынок всегда посылает противоречивые сигналы. Нет ни одного рынка, который бы посылал строго определенные сигналы всегда. В противном случае этого рынка бы просто не было, поскольку если кто-то продает, то кто-то покупает, и наоборот. Поэтому противоречия — это нормальная история для рынка. Бывают периоды, когда рынок находится под воздействием каких-то более позитивных факторов, бывает, когда под воздействием негативных, — это абсолютно нормальная история. За исключением совсем форс-мажорных периодов, например весной 2022 года, когда рынок просто не работал и биржи были закрыты. Но это форс-мажор, который мы сейчас не берем во внимание.

Да, объемы торгов там весьма сильно меняются ото дня ко дню. Бывают дни, когда малые объемы сменяются довольно большими объемами и наоборот. Все очень быстро меняется. Это показатель того, что спрос на инструменты, например, на рынке акций чуть меньше, чем был раньше. Оно и понятно. При таких ставках многие инвесторы поспешили вывести деньги из ценных бумаг и направить их в депозиты, о чем мы с вами уже говорили. Еще раз повторяю, все на рынках циклично. Сегодня ситуация такая. Завтра мы увидим смягчение денежно-кредитных условий и снижение ставок, я вас уверяю, ситуация маятником вернется назад. Произойдут существенные оттоки средств с депозитов, фондов денежного рынка на рынок акций, например. Так что это нормально. Рынок так и должен жить и развиваться в определенной противоречивости. Иначе он бы никому не был интересен.

— Какие тенденции там доминируют? Они краткосрочные или долгосрочные?

— Если говорить о трендах, то я уже сказал о закрытых биржевых фондах нежилой недвижимости. Безусловно, трендом является развитие цифровых финансовых активов, которые пока находятся на стадии зарождения. Там есть достаточно много барьеров и проблем. Но мы видим, что спрос у инвесторов на этот инструмент есть и что регулятор уделяет большое внимание квалификации инвесторов. Активно поднимается имущественный ценз для тех, кто хочет приобретать те или иные инструменты с более высоким уровнем риска. Мы видим, как ЦБ предлагает сделать более справедливой процедуру IPO, чтобы те инвесторы, которые участвуют в размещениях, делали это по принципу большей справедливости. Данная дорога пишется путем проб и ошибок. Невозможно говорить о каких-то позитивных трендах, не пройдя негативные. Сейчас по некоторым направлениям российский рынок эти тренды проходит.

Активно распространяются криптовалюты, они во многих странах всерьез рассматриваются в будущем как часть резервов. И так далее. Трендов довольно много. Это не значит, что все мною перечисленное прямо завтра будет предоставлено инвестору. Но тренды есть, пути намечены.

«Я думаю, что в ближайшее время мы не увидим сильного ослабления рубля. Скорее всего, это будет диапазон 93–97 рублей за 1 доллар» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Рубль неожиданно для многих начал укрепляться. А прогнозировали, что он после Нового года будет чуть ли не 110 за доллар. С чем это связано?

— Это связано с тем, что есть большие ограничения на вывоз капитала и иностранной валюты из России. Говоря по-простому, если мы представим себе денежную массу РФ, она делится на рублевую и нерублевую, иностранную, в том числе долларовую и евровую. Если раньше, до введения санкций, хождение долларового и еврового капитала в Россию и из нее было свободное, то сейчас (особенно когда наложили санкции на биржу, нет биржевых торгов, рынок сугубо внебиржевой) движение капитала из РФ и обратно иностранной валюты сильно затруднено.

При этом мы понимаем: если у нас в экономике резко увеличивается объем иностранной валюты, но она не может быть из России каким-то образом экспортирована, и если чего-то становится больше, то это что-то дешевеет. Добавим к этому активную конверсию российскими компаниями – валютными экспортерами валютной выручки в рубль, чтобы, например, платить налоги или исполнять социальные обязательства, выплачивать зарплаты, и мы понимаем, что рублей становится меньше, особенно в конце и начале года под выплаты — и налоговые, и зарплатные. При этом иностранной валюты меньше не стало, а может быть, стало даже больше. То есть Россия продает за валюту товаров больше, чем покупает в силу санкций. В результате получается, что рублей меньше, а валюты больше. Поэтому рубль и крепнет. Ничего удивительного.

— Какой у вас прогноз по рублю?

— Я думаю, что в ближайшее время мы не увидим сильного ослабления рубля. Скорее всего, это будет диапазон 93–97 рублей за 1 доллар. Для того чтобы рубль сильно ослабел, должны начать снимать санкции. Если санкции начнут хотя бы частично отменять, то иностранная валюта сможет гораздо быстрее и проще покидать страну, ее станет меньше и рубль будет ослабевать.

— То есть в первом полугодии мы можем рассчитывать на рубль не больше сотни за доллар?

— Да, на конец первого полугодия видится примерно такой диапазон. При прочих равных, если не будет какого-то форс-мажора и снятия санкций. Если вдруг их снимут, то тогда может быть и 110, и существенно выше.

— Что у нас с ценами на бензин и дизтопливо? Правительство то вводит ограничения на их экспорт, то отменяет. Что будет в итоге?

— Основная дилемма здесь заключается в том, что цены на топливо на внутреннем рынке России и за ее пределами иногда довольно сильно различаются. Из-за этого мы видим такой диссонанс. Для того чтобы регулировать цены на внутреннем рынке, правительство прибегает к такому инструменту, как либо временный запрет на экспорт, либо разрешение на экспорт. Когда правительство запрещает экспорт и тем самым насыщает внутренний рынок нефтепродуктов, то цены снижаются, и наоборот, потому что иногда бывает ситуация, когда нефтяным компаниям выгоднее экспортировать, чем продавать на внутреннем рынке.

И плюс, конечно, надо понимать, что в литре топлива, неважно, бензин это или дизель, довольно большая доля акциза и налогов. Условно говоря, при цене 65–70 рублей за литр себестоимость производства — 10–15 рублей за литр. К этому добавляется тот факт, что сейчас не все нефтеперерабатывающие заводы работают в полную мощность, поскольку они часто становятся объектами налетов беспилотников, и некоторые предприятия вынуждены частично сокращать объемы производства. Плюс вопрос логистики и доставки нефтепродуктов из тех регионов, где есть нефтеперерабатывающие заводы, в те регионы, где их нет. В основном доставка идет по железной дороге, которая сейчас в России достаточно сильно загружена, и не всегда есть дублирующие пути. Это тоже влияет на стоимость топлива. Тут много факторов и причин. Все эти вещи, конечно, формируют постоянную необходимость мониторить то, что происходит с объемом производства, логистикой, ценами и экспортом.

Что касается цен, я думаю, что у правительства есть какой-то внутренний триггер того, что выше определенных ценовых параметров нельзя допускать рост на внутреннем рынке, потому что цена на бензин, по сути, — это цена на львиную долю товаров, услуг и благ в экономике. Как мы понимаем, это цена логистики, а цена логистики — это цена издержек, которая перекладывается в цену всего, хотим мы того или нет.

— Магазины электроники и бытовой техники обратились в федеральную антимонопольную службу из-за того, что маркетплейсы устанавливают необоснованно низкие цены на товары сторонних продавцов. Вообще много пишут о том, что магазины и отечественные производители начинают активную борьбу с маркетплейсами. Это правда? И как такая борьба отразится на российских покупателях?

— Я бы не стал говорить, что это имеет отношение ко всем магазинам и маркетплейсам. Понятно, что ряд офлайновых магазинов стал испытывать гораздо большую конкуренцию, потому что для потребителя гораздо быстрее, выгоднее и дешевле что-то заказать онлайн, но это имеет отношение далеко не ко всем товарам и услугам. Есть товары и услуги, которые люди все равно пойдут покупать и получать в офлайновых магазинах, потому что надо посмотреть, потрогать, пощупать, поговорить с продавцом. Поэтому, скорее всего, рано или поздно мы придем к сегментации, когда офлайн будет заниматься своими нишами. Вероятнее всего, это окажутся высокомаржинальные ниши каких-то люксовых категорий продуктов. А серийные, не очень дорогие товары и услуги отдадут на откуп маркетплейсам.

«У всех, кто помнит первый срок Трампа, очевидно, свежа в памяти его торговая война с Китаем. Просто с тех пор экономическая картина мира изменилась. Для Соединенных Штатов задача номер один — стимулировать экономический рост и укреплять доллар» Фото: © Lan Hongguang / Xinhua / www.globallookpress.com

«Я думаю, что ничего окончательного нет»

— Трампономика и торгово-пошлинное противостояние США практически со всем миром как-то повлияют на российскую экономику, внешнюю торговлю, фондовый рынок и ситуацию с долларом применительно к России?

— Как ни странно, повлияют существенно меньше, чем это было в первый срок Трампа. Его торговая политика не нова. У всех, кто помнит первый срок Трампа, очевидно, свежа в памяти его торговая война с Китаем. Просто с тех пор экономическая картина мира изменилась. Для Соединенных Штатов задача номер один — стимулировать экономический рост и укреплять доллар. А это можно сделать, во-первых, увеличивая долю доллара в мировых расчетах, и, во-вторых, стимулируя собственное производство. А как подобное можно сделать? Вводить пошлины на импорт, что, собственно, президент Трамп и делает в отношении и Канады, и Мексики, грозится делать в отношении Китая.

Но Россия в этом случае, как ни странно, действует по принципу «не было бы счастья, да несчастье помогло». Отрезав, по сути, РФ от международных рынков капитала, который притекает в Соединенные Штаты и утекает оттуда, тем самым США и Европа очень сильно сузили влияние торговых войн на российскую экономику. Основные контрагенты России сегодня — это не страны Европы, не Соединенные Штаты, не Канада, которые и будут, по сути, расплачиваться за новые торговые порядки, которые США пытаются установить. Поэтому я думаю, что если и повлияет, то крайне косвенно.

— В Европе индекс Euro Stoxx 50 обновил очередной пик с 2000 года. То есть в европейской экономике все хорошо. Есть шанс возобновить экономические связи и сотрудничество или мы больше не верим друг другу и окончательно повернулись к Китаю?

— В мире нет ничего окончательного. Я хочу сказать, что непрямым образом при помощи параллельного импорта все равно так или иначе какие-то товары, комплектующие, расходные материалы, сырье из Европы в Россию поступают. Просто это происходит существенно дольше и на других условиях. И потом, надо сказать, что не вся Европа вводила санкции и является жестко недружественной по отношению к РФ. Мы знаем, что та же Сербия достаточно лояльно относится к России, в том числе и по энергетическим причинам. Мы знаем позицию Венгрии, Словакии, других стран, которые очень нехотя пока еще соглашаются с Большой Европой и присоединяются к санкциям. Они прекрасно понимают, что энергетическая зависимость если не от России, то от кого-то другого будет на гораздо худших условиях, чем была.

Например, разрыв единого энергетического кольца БРЭЛЛ, которое недавно произошло, когда страны Балтии из него вышли, станет означать для них существенно более дорогие условия получения электроэнергии, режим большей экономии для населения и так далее.

Поэтому я бы не стал говорить в отношении всей Европы, что она полностью разорвала все экономические связи. Да, есть страны, с которыми эти связи были серьезно подорваны. Есть государства, которые пытаются сохранить статус-кво. Но это не отменяет необходимости смотреть и на другие направления на земном шаре, на юго-восток и пространство БРИКС. На самом деле даже если не было бы санкций, это не значит, что Россия не должна была активизировать и расширять сотрудничество с Китаем, Юго-Восточной Азией, Ближним Востоком, той же Латинской Америкой. Это нормально, когда страна диверсифицирует свои торговые и экономические связи с разными регионами мира, чтобы не зависеть от одного.

Так что я думаю, что ничего окончательного нет. Понятно, что, в случае даже если санкции снимут, по всей видимости, взаимодействие будет в какой-то новой конфигурации, как это часто бывало на протяжении мировой истории, в том числе и взаимодействие России с Европой.