Тереза Дурова: «У нас очень крепкий клан, мы все время вместе»

Тереза Дурова: «Любите себя! Это очень просто: окружайте себя радостью, не давайте вокруг себя создавать поле негатива» Фото: Андрей Титов

«Прадеда считаю родоначальником сегодняшнего стендапа»

— Тереза Ганнибаловна, у вас есть пожелания женщинам на предстоящий праздник 8 Марта?

— Любите себя! Это очень просто: окружайте себя радостью, не давайте вокруг себя создавать поле негатива. Уходите от проблем, которые лежат в прошлом, ведь в прошлое вернуться и что-то поправить уже нельзя. Другое дело — задача, которую можно сформулировать, и, значит, найти ее решение. Надейтесь только на себя, но при этом не отвергайте дружбу!

— Династию цирковых артистов Дуровых, думаю, знают все. А сколько поколений и ответвлений в вашей династии, к какой из них принадлежите вы?

— Основоположники нашей династии — братья Анатолий и Владимир Дуровы. Потомки Анатолия связали свою жизнь с цирковым искусством: Владимир Григорьевич Дуров, Юрий Юрьевич Дуров и Тереза Васильевна Дурова. У них были масштабные цирковые аттракционы с разнообразными животными. Второй брат, Владимир Дуров, создал «Уголок дедушки Дурова», который открыт в Москве и сегодня.

У прадедов и дедов в номерах всегда присутствовала сатира. Анатолия я вообще считаю первым сатириком нашей страны, родоначальником сегодняшнего стендапа: он приезжал в город, наблюдал за жизнью местных жителей, посещал рынки, общался с людьми и потом, выходя на манеж, очень по-доброму это «протаскивал». Публика хохотала, потому что узнавала повседневные ситуации и себя в них. А животные присутствовали скорее для усиления эффекта. Например, он пускал гуся по манежу и говорил: смотрите, как он похож на градоначальника — так же важно выхаживает. А Владимир изначально был больше заточен на дрессуру.

Наша фамилия гремела по всей России, мы собирали аншлаги. Я хорошо помню, что в советских учебниках по природоведению целый раздел был посвящен братьям Дуровым. Сейчас этого уже нет.

— Все впереди, потому что есть дети и внуки.

— Да, есть дети и внуки, но я не считаю, что они обязаны продолжать фамилию Дуровых.

Юрий Юрьевич Дуров на фото в центре Фото: © Екатерина Чеснокова, РИА «Новости»

— Но вы же не взяли фамилию мужа, остались Дуровой.

— Я не очень понимаю, почему жена должна брать фамилию мужа. Почему я должна отказываться от своих корней, фамилии отца? Мои внуки, например, носят фамилии и отца, и матери — кто-то Абрамов, кто-то Косыгин.

— «Кто сегодня из династии Дуровых здравствует? Общаетесь ли вы, есть у вас совместные проекты? Например, не планируете ли общими усилиями написать историю династии?» (Александр)

— У нас очень крепкий клан, мы все время вместе. Юрий Юрьевич Дуров является заместителем художественного руководителя по творческим вопросам «Уголка дедушки Дурова», а его дочь Наталья — худрук и артистка-дрессировщица. В конечном итоге в Москве появилось два очень успешных театра: мой театр и театр Юрия Дурова. И нас никто уже не путает. Что касается истории династии — хорошая идея, мы обсудим.

— «Помню, было много хайпа вокруг театра зверей и наследства после смерти Натальи Юрьевны Дуровой и ее сына». (Ирина) Тогда на наследство претендовала внебрачная дочь Михаила Елизавета от Инны Соловьевой.

— Это волновало всех, кроме нас, так как в СМИ не было ни единого слова правды. После смерти Миши ни я, ни Юра, ни его дочь Наташа отношения не имели к его имуществу. Мы как-то обсуждали с Юрой: если бы эта девочка пришла и сказала, что она дочь Миши, то мы бы ее спросили, чем можем ей помочь. Мы никогда не были против, но столкнулись лишь с нападками и обвинениями.

«Если дрессировщик мало двигается, значит, он профессионал высокого уровня» Фото: © Кирилл Зыков, РИА «Новости»

«На манеж мне разрешили выйти в 13 лет»

— «Вы родились в семье цирковых артистов и пошли по стопам родителей. С какого возраста и по какому направлению были сделаны первые шаги в цирке? Какую специализацию получили в цирковом училище?» (Ирина)

— Нет, в цирковом училище я не училась, потому что там никогда не было дрессуры. Все дрессировщики в русском цирке либо продолжали династии, либо это люди, которые очень любили животных, работали когда-то, например, конюхами, перенимали опыт у дрессировщиков, за подопечными которых присматривали.

— «Читала, что вы до 10 лет жили с бабушкой и дедушкой в Баку. Они, наверное, баловали вас, как все дедушки-бабушки? Как считаете, если бы и дальше жили с ними, в вас были бы воспитаны те волевые черты, которые вы имеете сегодня?» (Дания Шакирова)

— Меня очень сильно баловали, ведь я была единственной внучкой в армянской семье и, значит, получала много внимания и любви. Я занималась в балетной студии и если бы осталась в Баку, скорее всего, пошла бы по этой стезе. Но мне кажется, что сила воли и характер не зависят от того, в какой среде ты рос. Скорее это программа, заложенная при рождении. Когда маленького ребенка называют Тереза Ганнибаловна, то вырасти мягкой и слабой девочкой невозможно. Я верю, что имена влияют на судьбу человека.

Могу рассказать, почему я стала Терезой. Когда я родилась, папа прислал маме в роддом записку: «Целую тебя и нашу маленькую Терезочку». Мама отправляет ему ответ, мол, ты назвал нашу дочь Терезой, мы же еще это не обсуждали. Папа присылает ей еще одну записку: «К моему сумасшедшему отчеству подходит только такое имя». В семье маму называли Тереза, а меня Тета. Но если я сильно провинилась, то тоже становилась Терезой (смеется).

— И почему все-таки не балет, а цирк?

— Однажды бабушка сделала очень недальновидный шаг — на каникулах после второго класса поехала со мной к родителям, хотя обычно те приезжали в Баку. Это был первый раз, когда я попала в цирковую среду. И все! Дальше третий-четвертый классы я занималась только тем, что отравляла всем жизнь, чтобы меня отправили обратно к маме с папой. Мне хотелось жить с ними: молодые красивые родители, зрители, аплодисменты, блестки, музыка, животные, переезды, огромное количество народа, живешь в гостинице, а неустроенный быт — это же так прекрасно для ребенка. Свобода!

— А насколько ребенок в цирке свободен? Там с малых лет приучают трудиться.

— Это и называется свободой. Когда все вокруг работают (я бы даже сказала, пашут), ребенок волей-неволей начинает делать то же самое. Ему хочется быть большим, нужным, взрослым. Поэтому я тоже приземлилась в конюшню. А там, представляете, собачки и пони практически твоего роста. Их надо покормить, помыть, за ними убрать. И навоз совсем не вызывает отвращения (смеется).

На манеж мне разрешили выйти в 13 лет. Все мои сверстники, дети акробатов и гимнастов, уже работали. Вообще, неработающий ребенок в цирке — это нонсенс. Но дрессура — это всегда опасность, поэтому родители не торопились. С появлением маленькой слонихи Монри нас вместе начали воспитывать. В первый раз на манеж я вышла вместе с ней. И… ничего не запомнила. В тот момент я не видела зрителей — это была черная стена. Я испытывала одновременно страх и какой-то нереальный восторг. Помню, вернулась за кулисы и родители сказали, что я молодец. Правда?! Мы с Монри выполнили все как надо? Понимаете, вам может казаться, что дрессировщик стоит и ничего не делает, а бедное животное все само выполняет. В действительности каждое движение, трюк зависит от дрессировщика. Это ювелирная работа. Если дрессировщик мало двигается, значит, он профессионал высокого уровня. Если видите на манеже кого-то, кто кричит и хлопает кнутом, то он проявляет беспомощность, животное не совсем готово показать свои умения.

— Слониха Монри долго прослужила в цирке?

— Когда после замужества я ушла из цирка (в 21 год), она осталась работать с мамой. И мама ушла из цирка скорее не в силу возраста, а потому что слоны начали болеть, нужно было думать о будущем.

«Что касается цирка, то есть еще и поколение животных, которые там и выросли, их вообще на волю выпускать нельзя» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А что с цирковыми животными делают, когда им пора на пенсию?

— У нас была старая слепая пони Маргаритка. Каждое утро мы ее выводили на манеж, отпускали, и она, будучи слепой, делала весь свой номер, вставала в центре и ждала, когда мы отведем ее обратно. Она оставалась с нами до самого конца. Бывают ситуации, когда животных дрессировщики никуда не отдают и даже за свой счет содержат. Или отдают в зоопарки. Мама, когда ушла на пенсию, каждый вечер звонила в зоопарк и спрашивала: «Что сегодня Монри поела? А что сегодня мой верблюд Хан Батый делал? Вы их чесали?»

— Многие страны запрещают эксплуатацию животных в цирках. Вы как относитесь к этому?

— Хочу сказать всем: оставьте в покое цирк и профессионалов! Как зверей мучает какая-нибудь бабушка, у которой 150 кошек, как истязают собак или содержат диких животных в квартирах — вот чем надо заниматься, потому что это неправильно, недопустимо. Если ты не профессионал, ты ничего об этом не знаешь, не надо трогать животных.

И что касается цирка, то есть еще и поколение животных, которые там и выросли, их вообще на волю выпускать нельзя. И потом, надо смотреть, размножаются они или нет. Животное не будет размножаться там, где ему плохо.

— Бывает, что животные нападают на дрессировщиков. Та же история с Артуром Багдасаровым в 2006 году, например.

— Артур и Карина Багдасаровы — профессионалы, но от ошибок не застрахован никто. В таких случаях надо искать того, кто ошибку допустил. Это может быть рабочий, который не так повел себя с тигром до того, как хищник вышел на манеж, или дрессировщик повернулся не вовремя и прочее. Причина может быть недельной давности. У нас была такая история: мама работала с белыми мышами, и рабочий, который за ними ухаживал, перед репетицией оставил клетку на солнце. Мыши перегрелись, были вялые, и он их тряханул, чтобы расшевелить. Мама открывает клетку, а они на нее кидаются и начинают кусать. Но у меня, например, никогда не было ни одного укуса или удара.

— Вы без родителей выходили на манеж, самостоятельно руководили номером?

— К сожалению, пришлось. На гастролях в Германии в 1974 году скоропостижно скончался отец, и мама от такого удара попала в больницу. Мы приехали на гастроли в Петербург, и мне пришлось впервые работать самостоятельно. Выяснилось, что школа, которую я прошла с родителями, была очень правильной. Меня никто никогда не жалел: я и на репетиции в 5:30 вставала, и до ночи ухаживала за больными животными, а это «грязная» работа. Я очень благодарна родителям за такое воспитание, потому что была абсолютно готова к самостоятельной жизни, к большому аттракциону, где много животных, обслуживающего персонала.

«Я считаю Юрия Владимировича крестным отцом своего театра» Фото: © Юрий Сомов, РИА «Новости»

«В 90-е годы все прекрасные клоуны покинули страну»

— «Как так получилось, что вы изменили цирку? Как отнеслись к вашему решению родители? И почему именно театр привлек вас?» (Дунаева Т.Г.)

— Это было очень тяжелое решение по одной простой причине — меня никто не держал. Мама, когда встал вопрос о том, что я хочу хотя бы до рождения ребенка прекратить работать, сказала, что я имею на это полное право. Я ждала, что муж скажет: «Больше ты в цирк не вернешься». Но и он мне говорил: если хочешь, то возвращайся. Муж и мама меня очень любили, поэтому не перетягивали на свою сторону. Тогда я на них очень злилась, мне казалось, что кто-то из них должен помочь мне принять решение! Но это была самая правильная позиция, и мой совет всем — поступать именно так. Потому что только так человек встает на собственные ноги, делает выводы и учится принимать решения. А нам всегда так хочется, чтобы за нас кто-нибудь все решил, чтобы потом было кого обвинить.

В моем случае перевесило чувство ответственности и любви к мужу и сыну — я понимала, что они не готовы к цирковой жизни.

— Почему вы поступили в ГИТИС на режиссерское отделение?

— Я хотела вернуться в цирк, но уже в другом качестве — режиссера, ставить цирковые номера.

— «Как происходила трансформация от Театра клоунады через „Театриум“ к Театру Терезы Дуровой? Ведь менялось не только название, но и содержание. Что и кому вы хотели показать, рассказать?» (Алина)

— Это были 90-е годы, когда все прекрасные клоуны покинули страну. Вячеслав Полунин уехал во Францию, Юрий Куклачев и Олег Попов — в Германию. Все почему-то решили, что лучше работать там. Я разговаривала с одним клоуном, и он мне объяснил, что зритель у нас недалекий, никто не смеется, все заняты своими проблемами. А мой прадед, например, специально приезжал в города, где бушевал тиф, и выступал в бараках! Поэтому я не понимала, как можно уезжать, когда здесь людям плохо.

Юрий Владимирович Никулин жаловался на отсутствие клоунов. И я предложила сделать фестиваль клоунады — не все же уехали! Он сказал: «Делай». «А вы поможете?» — спрашиваю я. Он отвечает: «Можешь всегда говорить, что я за». Съехалось огромное количество клоунов, все две недели Юрий Владимирович бок о бок со мной их отбирал. И лучшие 67 человек остались с нами. Через год уже было понятно, что это самостоятельный театр. Я опять пришла к Юрию Владимировичу и сказала, что больше так не могу — нет никакой государственной подпитки, билеты то продаются, то не продаются. И он предложил сделать театр государственным и написать письмо мэру Москвы Юрию Лужкову. Первым свою подпись поставил он, и, когда остальные видели подпись Никулина, без вопросов тоже подписывали. Таким образом, мы стали государственным Театром клоунады. Я считаю Юрия Владимировича крестным отцом своего театра.

«Я хотела вернуться в цирк, но уже в другом качестве — режиссера, ставить цирковые номера» Фото предоставлено Терезой Дуровой

— «К сожалению, я не видел и даже не могу представить спектакли Театра клоунады, который вы создали. Из чего они состояли? О чем были эти спектакли? Нечто подобное театру Аркадия Райкина?» (Даниил Р.)

— Я все время пыталась доказать, что это не театр клоунов, а театр клоунады. Клоунада — это потрясающий жанр, совершенно отдельный. Я, например, считаю Инну Чурикову в первую очередь гениальной клоунессой. Уровень клоунады того же Валерия Гаркалина был высочайший. Мы тоже работали в этом абсолютно театральном искусстве, мы не были клоунами цирка, которые заполняют паузы.

Шли годы, и в какой-то момент мы поняли, что начинаем перерастать самих себя. В то время в Москве появилось огромное количество людей, которые покупали клоунские ботинки, надевали красные носы и начинали шабашить на детских праздниках. У меня начали падать продажи, потому что толпы непрофессиональных аниматоров заполонили город. Театр клоунады? Ой-ой, не надо!..

Мы пересмотрели свой репертуар и, не потеряв ни одного актера, начали работать в другом жанре. Сегодня мы играем Островского, Гоголя, Булгакова, Шекспира, Маяковского, у нас зал-тысячник, свой оркестр, с нами работают лучшие мастера Москвы.

— «Сценарии спектаклей пишет ваш сын Артем Абрамов. Как складывается творческий тандем „мама – сын“? Бывают ли разногласия, как их преодолеваете?» (Дарина)

— Мы всегда знаем, к какому результату хотим прийти, и находим компромисс, хорошо слышим и слушаем друг друга. Если есть нестыковка, то побеждает тот, у кого больше аргументов, а не громче голос. У нас вся семья заточена на позитив, даже если случаются какие-то несогласия.

«Наша «Спящая красавица» — очень красивая сказка с роскошными костюмами, в великолепных декорациях, с завораживающей барочной музыкой» Фото предоставлено Терезой Дуровой

«Каждое раздевание на сцене — это абсолютная беспомощность режиссера»

— Вы в прошлом году впервые привезли свои спектакли в Казань. Какое послевкусие осталось, как принимали?

— Город, зрители, сцена, внутреннее состояние театра оперы и балета имени Мусы Джалиля — все прекрасно.

— Почему раньше не приезжали с гастролями?

— Мы вообще нечасто ездим на гастроли. Потому что у меня позиция такая — я должна привезти один в один то, что играю дома: декорации, костюмы, оркестр, актерский состав. Это дорогое удовольствие, поэтому без финансовой поддержки Банка ВТБ мы никогда в жизни не смогли бы никуда выехать. Я очень благодарна банку за возможность играть наши спектакли для зрителей по всей России. Поверьте, это очень нужно нам, но это также нужно публике в разных городах. Я точно это знаю, так как получаю десятки откликов ежедневно.

— Почему выбрали Казань?

— В Казани насмотренный, понимающий и очень чуткий зритель. Ценно, когда именно такая публика тебя принимает и понимает. А еще не в каждом городе есть такие большие прекрасно оснащенные технически театры с оркестровой ямой и прочим.

— У вас большая труппа?

— 68 постоянных актеров и около 47 приглашенных.

«У меня позиция такая — я должна привезти один в один то, что играю дома: декорации, костюмы, оркестр, актерский состав» Фото предоставлено Терезой Дуровой

— А вы не хотели бы выступить в новом здании театра имени Камала?

— Я хочу! Мы будем счастливы, если представится возможность там сыграть.

— В Казани в марте вы покажете «Спящую красавицу». Это будет классическая постановка?

— Смотря что вы вкладываете в понятие «классическая». Например, у нас есть спектакль «Ромео и Джульетта». Нам часто задают вопрос: «Персонажи будут в джинсах?» Мы отвечаем: «Нет». — «Тогда мы придем».

Наша «Спящая красавица» — очень красивая сказка с роскошными костюмами, в великолепных декорациях, с завораживающей барочной музыкой. Но в то же время это история о любви. Мы как бы говорим родителям: если ваши дети полюбили и это их первая любовь, то дайте возможность им быть счастливыми. Будьте рядом, и, даже если дети совершат ошибки, это будут их ошибки. И поскольку это сказка, то будут магические преображения, которых вы не ожидаете…

«Спящая красавица» — это история о любви. Мы как бы говорим родителям: если ваши дети полюбили и это их первая любовь, то дайте возможность им быть счастливыми» Фото предоставлено Терезой Дуровой

— Какие современные тенденции в театре неприемлемы для вас?

— Хамство, пошлость и острая необходимость переодеть всех в современную одежду, не говоря уж о раздевании. Мне кажется, что каждое раздевание на сцене — это абсолютная беспомощность режиссера. Значит, он по-другому не может, ему нужен эпатаж. Еще мне очень не нравятся экраны и подобные интерактивные штуки. В театре всегда было огромное количество разных приемов, чтобы молния сверкала, лил дождь и прочее, о которых сейчас забыли. Я за традицию. Сегодняшний ребенок смотрит на экран и говорит: «Ну понятно, это вы взяли из интернета, это какая-то графика, я все это уже видел на компьютере». Театр мы должны бережно охранять от подобного как единственное аналоговое место.

— Для вас важно получить какую-то профессиональную оценку, например взять «Золотую маску»?

— К любым наградам или премиям у меня очень спокойное отношение. Все представители нашей фамилии были народными артистами. Моя мама получила звание заслуженной артистки РСФСР в день моего 16-летия. Мы накрыли столы, а тут кто-то пришел с газетой и говорит: «Тереза Васильевна, вам звание дали». Все сразу забыли о моем празднике и стали поздравлять маму. Награды и признание всегда присутствовали в нашей жизни.

— В вашем репертуаре много этнических постановок. Это целенаправленный выбор?

— Да, потому что любая этника — это философия, история, традиции — то, что проверено временем. Очень интересно и увлекательно знакомиться с культурой других народов. Мои зрители знают, чем отличается Япония от Китая, Карелия от Шотландии и прочее. Мы говорим и поем на языке той страны, о которой рассказываем. Природа звучания языка очень важна.

— В прошлый раз вы не исключали, что поставите спектакль по татарской сказке. Есть какие-то произведения на примете?

— Мне понравился принцип игры актеров театра имени Камала, их эстетика. И я совсем не исключаю появления в своем репертуаре татарской сказки.

«Когда я слышу: «Я не знаю, что мне делать, он меня никуда не водит, мы ни разу не были в кино». Милая, а ты собачка, что ли? Или «муж меня не отпускает», или «жена не пустит». Не поняла, а это как?» Фото: Андрей Титов

«Никогда не спрашивайте у мужа, сколько в доме денег и как дела на работе»

— Сегодня многие молодые люди не заводят семью, а строят карьеру. Дайте совет, как удачно совместить карьеру и семью.

— Я никогда не задавала себе такой вопрос. Если этот вопрос не задавать, то не надо искать на него ответ. Либо в семье есть уважение к тому, что делает она и чем занимается он, либо нет. И никакими советами тут не поможешь. Либо вы дополняете и интересны друг другу, либо нет. Если это не было заложено родителями, то вы ничего не сделаете. Семья моего мужа жила свободно, это журналистско-театрально-писательская московская семья, никто никого не спрашивал, куда пошел и когда придешь. Цирковая жизнь была такой же свободной. И когда я слышу: «Я не знаю, что мне делать, он меня никуда не водит, мы ни разу не были в кино». Милая, а ты собачка, что ли? Или «муж меня не отпускает», или «жена не пустит». Не поняла, а это как?

Есть ряд вопросов, которые лучше друг другу не задавать, и тогда вы будете жить очень хорошо. Никогда не спрашивайте у мужа, сколько в доме денег и как дела на работе. Потому что от этих вопросов они шалеют. Но, что самое интересное, если их не задавать, то он обязательно сам все расскажет. Когда мужчина приходит с работы уставший, женщина часто просит рассказать, как у него дела на работе. Он думает: боже мой, какой кошмар! А иногда он говорит: «Хочешь, я тебе расскажу, как у меня на работе дела?» — «Ну расскажи». Понимаете, все немножко лезут впереди паровоза!

С точки зрения нас, девочек, мы все требуем уважения к себе. Но вы должны понимать, что не имеете права поднимать голос на мужа или, не дай бог, оскорблять его поведением, словом. Это очень важный момент воспитания внутри семьи.

— «В вашей жизни было много встреч и совместной работы со звездами из разных областей творчества. Кто и чем запомнился особо?» (Артур)

— Иннокентий Михайлович Смоктуновский, благородный, фантастической доброты человек. Мы как-то отдыхали вместе — мы с мужем в Доме писателя, он с сыном — в Доме кино. Он приходит к нам в гости, мы спрашиваем, как он устроился. «Да все нормально, мне дали маленькую комнату у администраторов. Там, правда, ничего нет». Мы в шоке, спрашиваем почему. Отвечает: «В люксе, который мне должны были дать, живут девушки. Они захотели еще на пару дней остаться. Не буду же я девушек выселять, пусть поживут два дня. Я же мужчина, в конце концов. Что со мной случится?» Вы можете себе представить? И он не дал нам разобраться с ситуацией. Это совершенно другая жизненная позиция, ощущение себя самого.

— Тереза Ганнибаловна, спасибо за увлекательный разговор. С праздником вас!