«Нет ни одного факта, что мусульмане радовались приходу Гитлера»

Ильнара Ханипова: «Мусульмане, как и все народы нашей страны, шли добровольцами на фронт, активно включились в движение помощи фронту, собирали средства в фонд обороны под лозунгом «Все для фронта! Все для Победы!» Фото: Сергей Елагин

«Нет ни одного факта, что мусульмане радовались приходу Гитлера»

— Ильнара Ильдусовна, расскажите, как мусульмане Советского Союза встретили весть о начале войны? Ведь, казалось бы, они должны быть противниками атеистической советской власти?

— Должна сказать о том, что начавшаяся война стала общей бедой для нашего народа, там не было разделения на мусульман и христиан (православных). То есть для всех жителей, в том числе для верующих, это была общая боль. И когда мы говорим о восприятии войны, о начале войны, то, работая над книгой о мусульманском духовенстве в годы войны и вкладе мусульманских народов в общее дело победы, мы как раз-таки пытались показать разные примеры восприятия событий, но нет ни одного факта, что мусульмане радовались приходу Гитлера. Было просмотрено большое количество архивных материалов, однако ни в документах личного характера, ни в письмах, ни в воспоминаниях я такого не встречала.

— Советская власть все-таки, как ни старалась, не смогла уничтожить религию…

— Одно дело — это гражданская позиция, а другое — твои внутренние ощущения, привязанность к религии. В предвоенные десятилетия шла мощная атеистическая пропаганда, и люди, которые истинно веровали, даже при уничтожении «внешних признаков» сохраняли внутреннюю веру. Известно, что особенно в конце 1930-х годов закрывались молитвенные здания, мечети в деревнях использовались под хозяйственные нужды. Но начавшаяся война объединила людей вне зависимости от религии. И это не только из-за пропаганды, а было чувство, что пришел сильный враг.

Поэтому мусульмане, как и все народы нашей страны, шли добровольцами на фронт, активно включились в движение помощи фронту, собирали средства в фонд обороны под лозунгом «Все для фронта! Все для Победы!». И когда задают вопрос, какая часть знаменитой колонны «Колхозник Татарии» была построена татарами/мусульманами, мне думается, это не совсем корректно. Потому что на примере нашей республики я точно могу сказать, что не было разделения на этнические или религиозные составляющие. В едином порыве трудились в тылу, был общий патриотический порыв.

Не так давно в нашем институте проходила международная конференция «Великая Отечественная война в судьбах народов и регионов», где этнический фактор в том числе был показан. Мой коллега из Туркменистана рассказывал, что их прабабушки и прадедушки принимали участие в общем деле борьбы против врага: уходили на фронт, сдавали фамильные драгоценности, чтобы передать в фонд обороны. Всего туркменскими женщинами было сдано 7,5 тонны золотых и серебряных украшений.

По архивным данным, мухтасиб Чкаловской области (ныне Оренбургская область) Зиятдин Рахманкулов говорил о сборе в годы войны среди членов общины денег и вещей в пользу армии, о проведении патриотических проповедей и подписке мусульманами на заем в сумме 300 тысяч рублей. Уполномоченный совета по делам религиозных культов (СДРК) по Москве и Московской области Спиридон Бесшапошников в одном из отчетов докладывал, что в Москве и области мусульмане на танковую колонну собрали 55 тысяч рублей наличными деньгами и 20 тысяч рублей облигациями.

В Ошской области Киргизской Республики мусульмане собрали для фонда госкомитета обороны 103 тысячи рублей, 10 голов крупного и 30 голов мелкого рогатого скота. Они приносили вещи в мечети республики, а затем под руководством имама Узгена Каримбека-ажи посылки отправлялись на фронт. За период войны среднеазиатское духовное управление мусульман (САДУМ) собрал, цитирую: «…1 280 тысяч рублей, 117 тысяч облигаций, 63 тонн пшеницы, 90 голов крупного и мелкого рогатого скота. Все это было сдано в фонд танковой колонны».

Средства, предназначенные для фронтовой техники, часто носили адресный характер. Так, в I квартале 1945 года мусульмане Северо-Казахстанской области отправили в наркомат обороны средства на строительство танка для части, подчиненной генерал-лейтенанту Лазареву. Осенью 1945-го уполномоченный СДРК по УзССР докладывал, что религиозные организации собрали на постройку танковых колонн 1 102 026 рублей.

— Вы говорите о помощи духовных управлений. А отдельные личности жертвовали из своих личных средств?

— Были и факты единоличной помощи, подобно известному у нас в Татарстане примеру пчеловода Габдрахима Габдрашитова, внесшего на строительство самолета и танка 100 тысяч рублей, в августе 1944 года муэдзин мечети в дагестанском селении Акуши Магомед Омаров одним из первых пожертвовал в фонд восстановления Севастополя 3 тысячи рублей, призывая своих односельчан последовать его примеру. В результате этого в селе Акуши было собрано 50 тысяч рублей.

— В ТАССР так же отнеслись к призыву помочь фронту?

— Жители сельской местности, работавшие в колхозах, хлебом или зерном сдавали в фонд обороны. В татарских деревнях, даже если была закрыта мечеть, люди все равно продолжали негласно соблюдать традиции ислама и точно так же вносили деньги в фонд. Да, были разные механизмы мобилизации наличных средств в помощь фронту. Где-то и насильно могли подписывать займы, потому что требовалось выполнять оборонные задачи. Но были добровольцы, которые отдавали все: серебро, золото, фамильные драгоценности, в городах рабочие и служащие — часть своего заработка и так далее. По архивным данным, верующими Татарской АССР было собрано около 4 фунтов золота в фонд обороны, 476 предметов в помощь Сталинграду и на подарки бойцам и командирам Красной Армии. Мухтасиб Казани Киямутдин Кадыров в 1946 году привел цифру о пожертвовании мусульманами столицы ТАССР в годы войны около 700 тысяч рублей.

— Как известно, Сталин в 1943-м прислал благодарственную телеграмму за танковую колонну, которую отправило на фронт ЦДУМ.

— Да, Сталин адресно писал благодарности. Причем это видно, когда работаешь с газетами военного времени. В работе над книгой мы изучали «Правду Востока», что печаталась на узбекском языке, газеты «Дагестанская правда», «Кызыл Карачай», «Карачаевская правда», «Бакинский рабочий» и другие. Можно сказать, что большинство примеров с благодарностями «светское». Но еще раз отмечу, что мы говорим о периоде, когда использовалось понятие «советский человек». Тем не менее, рассказывая о вкладе народа, в том числе подразумеваем вклад мусульман. Тем более, когда читаешь письма с фронта, где сын обращается к матери с традиционным уважением и упоминает Всевышнего, все равно есть косвенный намек, что человек даже в тяжелых условиях фронтовой повседневности продолжает следовать канонам ислама.

— Эти письма не подвергались цензуре?

— Подвергались, просматривались, потому что заметны вычеркивания. На яналифе, может быть, просто цензор пропустил. Но там нет такого, мол, молюсь Богу. Есть письмо из нашей республики, где женщина по имени Накия пишет в одном из писем мужу Ширазу Мустакимову: «Я специально выучила русский язык, чтобы мои письма не задерживались и быстрее шли до тебя». На мой взгляд, свою роль здесь сыграл и человеческий фактор. Кто-то, быть может, дольше читал, кто-то, вероятно, пропускал.

Эльмира Галимова: «Фашисты знали, что татары – хорошие воины, и хотели переманить к себе»

Не пили «положенные 100 грамм», не ели сало, тайно молились и объявили джихад

— Продолжали ли верующие и на войне соблюдать каноны ислама?

— Кто-то из верующих (это подтверждают материалы семейных архивов) мог унести с собой на фронт маленький Коран и носил в нагрудном кармане, а кто-то продолжал читать молитвы про себя, если не было возможности совершать моления. Как рассказывал мой дедушка-фронтовик, были и те, кто отказывался и не пил положенные 100 грамм даже в тяжелых окопных условиях и суровое зимнее время.

Недавно я была на конференции в Санкт-Петербурге, посвященной проблемам повседневности. Один из ученых рассказывал, что в блокаду в Ленинграде использовали в качестве еды все, что могли, вплоть до того, что варили обойный клей и вываривали кожаные ремни. В качестве практики выживания в осажденном городе использовался обмен вещей на продукты. В документе был такой эпизод: бабушка-татарка смогла обменять кусочек сала, но даже в условиях страшного голода мусульманская семья с маленькими детьми его не съела, а отложила, чтобы потом обменять на халяльную еду. То есть истинная вера все равно в человеке оставалась даже в таких тяжелейших условиях.

Габдрахман Расулев Фото: commons.wikimedia.org

— Хотя, казалось бы, шариат разрешает есть свинину, если человек умирает от голода…

— Тем не менее бабушка, как глава семьи, не стала этого делать. Ее внучка, оставшаяся в живых, рассказывала, как ее бабушка сохранила их в этом религиозном убеждении.

— А как проводили обряды никаха, имянаречение, праздничные и пятничные намазы в годы войны?

— Есть факты, что уже в 1943 году на территории Узбекистана уразу отмечали, проходили традиционные обряды. В Татарстане первый большой религиозный праздник прошел в ноябре 1945-го вблизи мечети имени Марджани, на который собрались солдаты, вернувшиеся с фронта. А так, в годы войны, один из респондентов рассказывал, что ее бабушка очень рано вставала и молилась, не включая лучину. Потому что кто-то мог увидеть и рассказать председателю. Эта практика духовного выживания сохранилась в семье и после войны: в 1950-х годах начали не афишируя читать намаз и до сих пор продолжают следовать традиции.

— Сейчас духовные управления мусульман молятся за бойцов на СВО и скорейшее окончание конфликта. Как это было принято тогда, в годы Великой Отечественной войны?

— В мусульманских регионах нашей страны муллы все еще воспринимались как лидеры не только религиозной, но зачастую общественной и политической жизни общины. И уже 27 июня — первую пятницу после фашистского вторжения — мусульмане Ташкента, Самарканда, Бухары и других городов без всякого призыва вышли на площади возле закрытых мечетей и начали молиться.

— Известно то, что в 1941 году вновь восстанавливается центральное духовное управление мусульман, закрытое пятью годами ранее. Его возглавил Габдрахман Расулев, сын известного ишана Зайнуллы Расулева. В мае 1942-го он объявляет джихад немецко-фашистским оккупантам.

— Да, Габдрахман Расулев возглавляет центральное духовное управление мусульман (ЦДУМ), а в мае 1942-го выходит фетва о джихаде. Коллега из Москвы, доктор исторических наук Вячеслав Ахмадуллин, в книге «Священная война: духовные управления мусульман в годы Великой Отечественной войны» приводит документ, который говорит об обращении Расулева к верующим еще 18 июля 1941 года. В нем, опираясь на суры Корана, он призывал не только молиться «о победе Красной Армии над врагом», но и сражаться с ним, всячески помогать фронту и в тылу. Отмечал, что такая деятельность «является большой религиозной обязанностью каждого мусульманина».

— Поддержали ли почин Расулева мусульмане из других республик Советского Союза?

— Как справедливо заметил Ахмадуллин, важным обстоятельством, сыгравшим решающую роль в положительном решении руководства страны об ослаблении давления на религию, был стихийный митинг, который прошел 31 января 1943-го в Ташкенте. На нем объявили газават (джихад, или священную войну) немецко-фашистским захватчикам.

Действительно, роль духовенства значима в сплочении народа и невозможно переоценить поступок Габдрахмана хазрата, который выступил с призывом мусульман к единодушной борьбе против фашизма и показал собственный пример, внеся личные средства на строительство танковой колонны.

«Казалось бы, 80 лет прошло, но мы еще многого не знаем о человеке на войне. И статистку о количестве мусульман – участников войны по источникам не сможем поднять» Фото: CC BY-SA 3.0, commons.wikimedia.org

— Расулев внес 50 тысяч рублей личных накоплений, по тем временам это была довольно солидная сумма. Оказывается, на нее можно было купить танк Т-34 или истребитель Ил-2. Удивительно, но 40–50 тысяч стоила также дойная корова.

— Да, по тем временам сумма большая. Вы говорите об обидах верующих на советскую власть. Возможно, у кого-то обиды и были, но с началом войны они были отставлены в сторону и в едином порыве советские мусульмане, как и все другие граждане, пошли защищать нашу Родину плечом к плечу с соотечественниками разных вероисповеданий и мировоззрений.

Когда мы работали над книгой «Духовные управления мусульман в годы Великой Отечественной войны», брали интервью у имама мечети «Хэтер» музейно-общественного центра МВД по РТ Хариса хазрата Салихова. И он сказал: «Где вера и единство народов, там и победа». Возможно, она кому-то покажется избитой, но, когда ты сидишь с почтенным человеком, который искренне говорит о том, что надо поддерживать свое государство и искренне вспоминает о тех событиях, эта фраза, на мой взгляд, очень важна.

Магуба Сыртланова: за что однополчанки дразнили ее фрау Мартой?

Облетал ли Расулев фронт со Сталиным?

— О войне очень много мифологизации. Например, что муфтий Расулев якобы облетал со Сталиным линию фронта, предсказал Верховному главнокомандующему победу Красной Армии, был инициатором приказа «Ни шагу назад» и прочее.

— Повезло тем, чей подвиг, возможно, зафиксирован военными корреспондентами, свидетелями. Было много подвигов, которые остались вне исторической памяти. Например, азербайджанский политрук Кемаль Касумов буквально в первые дни войны со своей группой, охраняя границу через реку Прут, сдерживал на протяжении двух суток румынскую армию. Всех членов группы наградили, кроме него самого, потому что он буквально через несколько дней пропал без вести. Возможно, где-то подорвался, свидетелей не осталось.

— Нет ли статистики о том, сколько мусульман совершили те или иные подвиги?

— Казалось бы, 80 лет прошло, но мы еще многого не знаем о человеке на войне. И статистку о количестве мусульман – участников войны по источникам не сможем поднять.

Тем не менее к началу войны Советскому Союзу было только 20 лет, и за столь короткий период появилось на свет целое поколение патриотической молодежи. Сколько их пошло на фронт добровольцами! Это же феномен, новая идеология как «новая религия» влияла на формирование нового человека, мировоззрения. Когда государство понимает, что нужно дополнительно привлечь народ к какой-то общей задаче, к общей цели, оно еще раз обращается к вере народа. Когда мы с студентами (это было лет 25 назад) разбирали в рамках курса религиозной этики взаимоотношения государства и церкви, на примере православия размышляли, почему разрешалось открывать церкви, почему были послабления в годы войны. А потому что народу требовалось где-то искать крепость, силу духа.

— Кстати, истории о встрече Расулева со Сталиным и о его влиянии на вождя стали активно распространятся именно во время перестройки.

— Конец 1980-х – начало 1990-х — это как раз возвращение религии в общественную жизнь. Тогда многие ветераны Великой Отечественной войны, татары в том числе, стали строить мечети, были инициаторами возвращения духовной жизни в республике. Тогда и могли возникнуть такого рода мифологемы, так как нужно было поднять авторитет религии.

— В Гражданской войне для представителей тех или иных вероисповеданий создавали отдельные воинские подразделения, например мусульманские полки. Как с этим обстояли дела во Вторую мировую?

— Батальоны формировались не по национальному, а по территориальному признаку. Поэтому, когда мне задают вопрос, сколько у нас татарских дивизий было сформировано, я отвечаю: не татарских, а татарстанских. Обо всем этом можно прочитать в книге «Духовные управления мусульман в годы Великой Отечественной войны», где мы постарались максимально рассказать о роли духовных управлений мусульман в тяжелые годы военного лихолетья. Мы подняли факты участия мусульман в борьбе с врагом, не разделяя на народы, чтобы показать, как представители всех народов нашей страны принимали участие в общей борьбе с фашизмом.