Альбир Крганов: «Исторически сложилось так, что московские мечети строились татарами»

Альбир Крганов: «В исламе мы не можем следовать своим мироощущениям и пониманию разных вопросов. Мы исполняем то, что повелевает нам Всевышний» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Этот праздник как символ богобоязненности и исполнение повеления Бога»

— Альбир хазрат, как лучше всего отметить сегодняшний Курбан-байрам — в мечети, дома в кругу семьи или родственников собрать?

— Нужно постараться и в мечеть сходить, и родственников собрать, и детей порадовать праздником.

— Ежегодно в канун праздника возникает этот вопрос: зачем Всевышнему от каждого человека нужна жертва в виде барана или верблюда? В Коране же этого нет.

— Обряд, связанный с жертвоприношением, также имеет глубокие корни в истории Ибрахима (Авраама). Он вместе с сыном несколько дней обходил долину Мина в поисках ответа у Бога, молясь о милости и помощи. Когда Господь миров сказал, что не желает такой жертвы, к Ибрахиму (Аврааму) спустился с гор ангел Джабраил с барашком. Это связано с тем, чтобы удостоиться довольства Господа.

Почему именно животное приносится в жертву? Важно учитывать условия жизни тех времен. В горных и песчаных условиях люди в первую очередь стремились накормить себя и своих близких. В таких обстоятельствах приношение жертвы и угощение нуждающихся становились проявлением благочестия и способом выразить благодарность Всевышнему.

К животным, предназначенным для жертвоприношения, у верующего человека должно быть особое, почтительное отношение. Существует определенный порядок и ритуалы, как правильно приносить животное в жертву. В современных условиях значительную часть его мяса раздают бедным и нуждающимся, по детским домам и сиротам распределяют — так исполняется заповедь о помощи нуждающимся и проявлении благочестия.

В последней части Корана есть сура «Аль-Каусар», в которой подчеркивается важность молитвы и жертвоприношения как проявления благодарности и преданности Всевышнему. Таким образом, жертвоприношение — это не только обряд, но и акт милосердия, поддержки ближних и выражения благодарности Богу за Его щедрость.

«Обряд, связанный с жертвоприношением, также имеет глубокие корни в истории Ибрахима (Авраама)» Фото: общественное достояние, commons.wikimedia.org

— Зачем приносить жертву именно в Курбан-байрам?

— В Коране в суре «Аль-Каусар» сказано, что Всевышний говорит о жертвенном животном.

— В этой суре сказано: «Заколи животное, а того, кто тебя злословил, посади за стол, добром на зло ответь». То есть опять показана милость Всевышнего. Но к Курбан-байраму это не относится никак.

— В Коране есть основания для более чем 50 тысяч юридических заключений, говорят ученые. Некоторые аяты являются основанием для того, чтобы ученые ислама вывели решение — обряд жертвоприношения является обязательным (ваджибом) для тех, кто имеет возможность его совершить.

«К животным, предназначенным для жертвоприношения, у верующего человека должно быть особое, почтительное отношение» Фото: «БИЗНЕС Online»

— «Как объяснить детям, что Ибрахим хотел пожертвовать своим сыном? В чем заключается подвиг — в убийстве собственного дитяти ради эфемерной веры?!» (Гульназ Исмагилова)

— Очень важно понять, что это было повеление (вахй) именно Пророку (мир ему и благословение), а не простому человеку. Это особая категория избранных людей — приближенные к Творцу, которых Всевышний испытывал. Задача заключалась не в том, чтобы проливать человеческую кровь, а в том, чтобы испытать веру Пророка (мир ему и благословение). Если сегодня кто-то скажет, что во сне увидел что-то подобное и готов это исполнить, этого делать категорически нельзя, потому что Всевышний запрещает проливать кровь кого бы то ни было.

В те времена это было испытанием для Ибрахима (Авраама). У него долго не было детей — ни от Сарры, ни от Хаджар, — и он дал зарок перед Богом: если у него появится ребенок, он посвятит его Богу как самое ценное в душе. Господь испытал его именно в этом. Поэтому давать зароки перед Богом о том, что ты не полностью понимаешь или не в силах выполнить, тоже нельзя.

Эта история о семейных взаимоотношениях и доверии. В отношении Ибрахима (Авраама) — это его доверие к Богу: он ожидал в сердце, что Господь не доведет до жертвы. Также важны вопросы послушания детей. Когда Ибрахим (Авраам) рассказал сыну о повелении Господа, тот ответил ему: «Ты должен делать то, что обязан». Величайший пример смиренности перед Создателем двух Пророков — отца и сына. Это также подчеркивает тот факт, что Господь запрещает убийство детей — их нужно защищать и воспитывать правильно.

— Ислам — это настолько гуманистическая религия, и Аллаху не нужны ни кровь, ни страдания (речь о массовом жертвоприношении животных в этот день)…

— Я вас понимаю как человека и современного интеллектуала. Но в исламе мы не можем следовать своим мироощущениям и пониманию разных вопросов. Мы исполняем то, что повелевает нам Всевышний.

— Мы что празднуем в этот день тогда? Какова философская квинтэссенция?

— Победу жизни над смертью, вспоминаем историю Ибрахима (Авраама) и стараемся накормить нуждающихся людей. Этот праздник как символ богобоязненности и исполнение повеления Бога, которые никогда не могут быть направлены против человека.

— Как в Москве проведете Курбан-байрам?

— Во всех четырех мечетях, на отдельно выделенных участках и земельном участке в Коммунарке, где будет строиться мусульманский комплекс. Жертвоприношения будут за МКАД на специальных бойнях — можно заранее выбрать себе барашка, и его привезут день в день. Один баран стоит от 20 тысяч до 40 тысяч рублей.

«Солдата, который умирает, защищая свою семью и Родину, Всевышний принимает как шахида — так сказано в наших книгах» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Было бы логично создать в стране совет по фетвам»

— Еще один вопрос, волнующий многих: мусульманам России нужна вертикаль власти, как у РПЦ, чтобы был один главный муфтий?

— Зависит от того, какой смысл мы вкладываем в эти слова. Если говорить с точки зрения администрирования, то наличие единой структуры позволяло бы обеспечить контроль и согласование решений на уровне всех регионов, чтобы ни один из них не принимал важные решения без согласия единого руководства. Однако история создания духовных управлений показывает, что они вышли не из одной организации. Например, около 240 лет назад было создано оренбургское магометанское духовное собрание, а также таврическое духовное управление в Крыму. Несмотря на то что сегодня мы живем в одной стране, существуют территориальные различия и различия по мазхабам. В связи с этим возникает вопрос: как объединить все структуры под одной крышей?

Если речь идет о согласованных действиях по ханафитскому мазхабу, то опорой могла бы служить Болгарская исламская академия, в рамках которой мы предлагали создать совет по фетвам и совет улемов. Мы, представители разных структур, даже один раз собирались в Москве по данному поводу. Не очень приятно было наблюдать за тем, как некоторые просто спорили о количестве стульев для своих организаций в этом совете. Мы же собирались не ради этого! Нам нужны образованные ученые, интеллектуалы, которые вместе за одним столом смогут находить решение общих проблем.

Было бы логично создать в стране совет по фетвам. Например, во время спецоперации у военных возникают вопросы: нужно ли держать уразу, как правильно молиться по времени, как омывать тела погибших, что делать на Курбан-байрам и так далее. Такой совет мог бы издавать соответствующие фетвы. Эта идея обсуждалась еще в начале 1990-х, когда было много различных идеологических течений, запрещенных в настоящий момент. Пока не удалось создать единый орган такого рода, но мы стараемся. Взаимопонимание с Талгатом хазратом, Равилем хазратом и другими руководителями по этому вопросу есть. Посмотрим, как дальше сложится ситуация.

— Талгат Таджуддин в 2022 году выпустил фетву, в которой павших на СВО приравнял к шахидам. Как считаете, СВО — это джихад, погибшие на войне — шахиды?

— Солдата, который умирает, защищая свою семью и Родину, Всевышний принимает как шахида — так сказано в наших книгах. В исламе джихад — это вооруженная борьба с теми, кто угрожает твоей семье и Родине, то есть это считается священной войной. Каждый мусульманин обязан вставать на защиту своего Отечества.

— Есть фетва о том, что СВО — это джихад?

— Это моя точка зрения. Если есть фетва ЦДУМ России, то, думаю, другим мусульманским организациям необязательно повторять эту фетву.

— А какие у вас личные отношения с Талгатом Таджуддином и Равилем Гайнутдином?

— У нас рабочие отношения, братские. Между нами есть понимание общих проблем, потому что мусульмане в стране едины.

Митрополит Казанский и Татарстанский Кирилл, верховный муфтий России Талгат Таджуддин, раис Республики Татарстан Рустам Минниханов, председатель духовного управления мусульман европейской части России муфтий Равиль Гайнутдин и глава духовного собрания мусульман России Альбир Крганов Фото: «БИЗНЕС Online»

— В феврале в Бахрейне проходила конференция по внутриисламскому диалогу «Одна умма, общая судьба» с участием Талгата хазрата, где определили, что совет мудрецов-мусульман будет высшим органом, издающим современные фетвы для всего мира (а не только для арабских мусульманских стран), а ее председатель станет верховным муфтием планеты. Как считаете, мусульманам мира нужен верховный муфтий планеты?

— В мусульманском мире существует официальная структура, признаваемая на международной арене, — Организация исламского сотрудничества. Также есть Лига арабских государств. И еще много исламских международных организаций. Каково их мнение по этому поводу? Готовы ли имамы двух святынь и из разных стран придерживаться решений, принимаемых одним человеком или органом? Безусловно, Всевышний в Священном Коране призывает нас к единству и солидарности. Как показывает практика, мы действительно едины согласно Корану и Сунне, однако структуры и подходы могут немного различаться.

— По догматике ислама, Всевышнему и верующим не нужен посредник, человек через Коран может напрямую с Богом общаться. Муфтии в России — это нанятые уммой менеджеры, отвечающие за порядок, финансы и отношения с государством, или духовные лидеры, которые ведут верующих в светлое будущее?

— Обывателю может показаться, что муфтий — это какой-то персонаж, который надел чапан, чалму и объявил себя представителем мусульманской уммы в регионе, решая свои личные вопросы. На самом деле такие люди по мере своих возможностей стараются организовать и укрепить мусульманскую общину. Хоть после горбачевских перемен прошло уже около 30 лет, все еще требуется время для формирования устойчивой структуры, чтобы уровень самосознания мусульман был таков, чтобы имам мог ставить перед собой задачи, соответствующие современным требованиям. У религиозного деятеля нет права на ошибку — каждому воздается по его намерениям. Руководитель же отвечает перед Всевышним за свои поступки и решения. Поэтому важно избегать тех решений, которые могут негативно сказаться на мусульманской общине.

Что касается богословской части, то нельзя делиться тем, чего у тебя нет. Если человек духовен и способен делиться духовным опытом, ему необязательно носить высокие титулы. Много встречал простых дедушек и бабушек, которые были настоящими кладезями нура и духовности. Например, в Томске я познакомился с 90-летним имамом, который рассказал мне историю о том, как его отец спрятал Коран в кормушке в хлеву и только после смерти Хрущева осмелился его достать.

Слушая рассказы о духовном опыте мусульман того времени, как они сохраняли веру при таких опасностях, заряжаешься особой энергетикой. Или 94-летняя дочь Гарифуллы ишана Гайнуллина (Гарифулла Гайнуллович Гайнуллин — татарский богослов, считается последним ишаном Казани (1894–1984) — прим. ред.) Зубаржат-апа — святая женщина! Разговоры с ней об Аллахе очень ценны. Она рассказывала о своем разговоре с отцом, который лежал на смертном одре: «Плачу, а папа подозвал меня и сказал: „Доченька, ты чего боишься? Там же с Аллахом встретишься, он тебя ждет“». После этого, говорит Зубаржат-апа, она перестала бояться смерти. Это я веду к тому, что духовность должна освещать человека изнутри.

— Все-таки наши муфтии — наемные менеджеры или духовные лидеры?

— Два в одном. Руководитель с печатью, несущий ответственность, также необходим. Этот человек должен быть инициативным и предприимчивым, поскольку он сам должен обеспечивать свою жизнь. Мы помним времена сахабов, которые говорили: «Покажите мне направление рынка, и я сам буду развиваться». Однако сегодня ситуация иная. Большие мечети трудно содержать за счет пожертвований, что создает дополнительные сложности. На некоторых территориях мы очень хотим привлечь имамов из числа татар, но не можем убедить их переехать туда на зарплату в 70–80 тысяч рублей.

— Вы не изучали опыт евреев? При синагогах есть совет предпринимателей, которые собирают деньги и содержат синагогу, наверняка и раввину помогают. Спрос рождает предложение. А если спроса нет, то, может, и не надо имама туда отправлять?

— Во-первых, в разных регионах уровень достатка существенно различается. Во-вторых, у Русской православной церкви существует понятие послушания: ученика семинарии направляют на послушание, и он служит. А у нас порой человек, который пришел учиться в медресе ради довольства Всевышнего, при необходимости проявить свою ответственность и выполнить обязанности зачастую отказывается. В-третьих, общая религиозная культура у иудеев другая, отличается от нашей. Мне рассказывали, что на обучение учеников одного московского учебного заведения тратят 15–20 тысяч долларов. Известный бизнесмен Лев Леваев как-то делился, что в детстве его отец приглашал к нему репетиторов на дом, а раввину, который обучал его Торе, платил в 3, а то и в 5 раз больше. Он знает Тору наизусть!

У нас есть много положительных примеров помощи со стороны мусульман, однако есть и те, кто обращается за помощью только при возникновении проблем. Бывают и ситуации, когда предлагают сделку: «Помогите мне вернуть столько-то — я вам отдам столько-то». Все это вопрос воспитания. К сожалению, сегодня мало тех татарских буржуа времен царской эпохи, которые понимали важность поддержки воспитания и образования детей и медресе.

Еще одна сторона вопроса: иногда в некоторых регионах представители силовых структур приходят к бизнесменам, оказывающим помощь официальным религиозным организациям, с вопросами о причинах их поддержки. Это создает дополнительные сложности и вызывает недоумение.

«Вторая моя задача — строительство мечети в Москве. Земельный участок для нужд коренных мусульман в столице не выдавался почти 30 лет, и нам пришлось пройти сложный путь, чтобы добиться положительного решения» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Если смотреть по регионам, получается, что у местных структур приходов больше, чем у федеральных»

— В 2026 году исполнится 10 лет, как вы основали и возглавили духовное собрание мусульман России. Какие задачи тогда вы перед собой и организацией ставили? Удалось ли их достичь?

— Я лично ставил перед собой три основные задачи. Первая — открыть исламское учебное заведение в Москве. Изначально это были примечетные курсы, затем мы постепенно преобразовали их в духовную организацию среднего профессионального образования — медресе имени Зайнуллы ишана Расулева. Сегодня мы запускаем Исламский институт имени Мухаммеджана Хусаинова. Этот долгий и непростой процесс занял несколько лет: мы выкупили здание (1-й Крутицкий переулок, 5, строение 1), провели ремонт за счет пожертвований и привели помещение в соответствие требованиям к образовательным учреждениям. Сейчас остается решить вопрос с пожарной безопасностью.

Вторая задача — строительство мечети в Москве. Земельный участок для нужд коренных мусульман в столице не выдавался почти 30 лет, и нам пришлось пройти сложный путь, чтобы добиться положительного решения. Третья задача — помочь регионам решить проблемы с исламской инфраструктурой, включая строительство мечетей, организацию учебных заведений и другие вопросы. Можно сказать, что часть из них мы уже успешно решили или находимся на финальной стадии реализации.

— Чем была продиктована необходимость создания отдельной от ДУМ РФ и ЦДУМ РФ организации? В чем принципиальная разница по функционалу и целям между муфтиятами?

— Тогда, помимо ЦДУМ России и ДУМ РФ, появилось около 30 самостоятельных организаций в регионах России, в том числе централизованных, которые не входили в состав федеральных структур. Некоторые из них были фиктивными — существовали только на бумаге. В силу того что недружественные идеологические центры из разных точек мира пытались влиять на эти организации, стало важным объединить их под одним куполом, чтобы обеспечить преобладание традиционной идеологии отечественного ислама. На базе Московского муфтията коллеги предложили создать духовное собрание. Изначально я не очень воспринимал эту идею и даже не соглашался с ней, но со временем пришел к выводу, что это необходимо.

Отделение региональных структур от ЦДУМ и СМР произошло потому, что у этих больших организаций появился тренд на жесткое административное управление приходами. О этом говорил и председатель ДУМ азиатской части России Нафигулла Аширов на всероссийском форуме татарских религиозных деятелей: «Как так получается, что мусульмане в регионах строят мечети за свои средства, а потом главенствующая структура требует сама управлять этим имуществом?» Люди вкладывают свои кровные деньги, так почему они должны передавать имущество кому-то другому? Учитывая эти обстоятельства, мы не вмешиваемся в административно-хозяйственную деятельность региональных структур. Вместе с тем требуем единообразия в богословских вопросах.

Изначально мы объединили около 10 муфтиятов, а сегодня их уже более 20 почти в 40 регионах России — это централизованные организации в виде муфтиятов и мухтасибатов, отдельные приходы. Мы долго думали над идеологией и моделью работы. И наши аксакалы предложили обратить внимание на оренбургское магометанское духовное собрание и назвать организацию не управлением, как было принято в советское время, а собранием. В Священном Коране говорится: «Решайте вопросы сообща — собранием, советом». Следуя данному призыву, мы назвали нашу структуру духовным собранием мусульман России.

Исторически оренбургское магометанское духовное собрание было мощной организацией, объединявшей не только территорию современной России, но и Среднюю Азию. Первым муфтием российского государства стал Мухаммеджан Хусаинов, который в свои 32 года смог организовать сильную структуру.

На ее базе в годы Великой Отечественной войны были созданы духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана с центром в Ташкенте, Закавказья с центром в Баку, Северного Кавказа с центром в Буйнакске и духовное управление мусульман европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС). Духовное собрание просуществовало около 130 лет с центром в Уфе. И сейчас там штаб-квартира ЦДУМ. Почему именно в Уфе? Некоторые считают, что это решение царской власти — держать мусульман подальше от себя. Но причина гораздо глубже — Уфа была центром империи.

Первым из ЦДУМ России вышло духовное управление мусульман Татарстана в 1992 году — на тот момент это было связано с необходимостью добиться определенной независимости. Такие процессы были необратимы, но, возможно, их следовало моделировать чуть иначе.

«В нашем понимании и понимании наших ученых, традиционный ислам — это тот, который основывается на следовании четырем известным мазхабам. Последователь такого подхода считается приверженцем традиционного толка, принятых в исламе правовых школ» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Корни ДСМР вы ведете к оренбургскому магометанскому духовному собранию. Но исторически и юридически ее правопреемником является ЦДУМ во главе с Талгатом Таджуддином.

— Мы не делим понятие правопреемственности. Важна именно религиозно-идеологическая модель: во главе стоит председатель — муфтий. Почему у нас прижилось слово «муфтий»? Мусульмане России ранее считали своим духовным лидером шейх-уль-ислама Османской империи. Необходимо было создать в России собственную структуру для мусульман. Дабы не использовать термин «шейх-уль-ислам», выбрали название «муфтий», что означает «правовед», обладающий знаниями исламского права, способный давать юридическо-богословские заключения согласно Корану, Сунне и национальным интересам мусульман страны. Однако он руководил не один, в его окружении всегда находились 6 казыев. Кстати говоря, первая изданная и напечатанная муфтием Мухаммеджаном Хусаиновым книга была посвящена правовым вопросам.

Когда мы говорим о традиционном исламе, возникает вопрос: выходит, существует нетрадиционный ислам? В нашем понимании и понимании наших ученых, традиционный ислам — это тот, который основывается на следовании четырем известным мазхабам. Последователь такого подхода считается приверженцем традиционного толка, принятых в исламе правовых школ.

— Сегодня сколько приходов в составе духовного собрания мусульман России?

— Порядка 500 организаций. Некоторые муфтияты являются организациями-наблюдателями в составе ДСМР, например муфтияты Дагестана, Крыма и Башкортостана.

— Сколько приходов у Талгата хазрата и Равиля хазрата?

— Более одной тысячи у каждого. Если смотреть по регионам, получается, что у местных структур приходов больше, чем у федеральных. У Дагестана, например, порядка 3 тысяч, у Татарстана — 1,6 тысячи, у Башкортостана — 900.

«Искусственный интеллект, обученный негативным стереотипам о мигрантах в России, например, может, не разделяя, выдать информацию о том, что коренные мусульмане страны неблагонадежны» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ИИ может выдать информацию о том, что мусульмане вредят стране»

— «Вы 15 лет возглавляете ДУМ Москвы. Как за это время изменилась умма столицы, что вы сделали полезного для мусульман?» (Алия Хисамова)

— Это как в семье: каждый день жена занимается детьми, и, пока сам с этим не столкнешься, не поймешь. Вот у меня жена уехала, и я, оставшись с четырьмя детьми, понял, насколько это тяжелый труд. Или, живя в частном доме, ты каждый день занимаешься хозяйством — незаметная рутинная работа. Так и в муфтияте или приходе: каждый день к нам приходят сотни человек, которым мы оказываем духовно-психологическую поддержку. Это очень энергозатратная работа.

Особое значение в современном мире приобретает цифровизация и искусственный интеллект. Этот вопрос очень опасен. Сейчас идет наполнение информационных ресурсов данными. А что будет через 3–5 лет? Представьте себе: зададите вопрос о мусульманах, татарах или российском исламе — и получите ответ, основанный на этих данных. Искусственный интеллект, обученный негативным стереотипам о мигрантах в России, например, может, не разделяя, выдать информацию о том, что коренные мусульмане страны неблагонадежны. Позитивный контент — это задача наших научных учреждений, таких как Болгарская исламская академия, исламских вузов. А у нас практически отсутствует достаточный объем диссертаций и исследований по современному анализу состояния ислама в России.

Более того, за последние 30 лет в стране было издано множество антигосударственных и исламофобских книг. Эксперты анализировали эти материалы и обнаружили там исламофобские установки. Например, в одной из книг говорится, что численность мусульман будет расти за счет неофитов и мигрантов; далее утверждается, что они потребуют больше инфраструктуры и религиозных объектов. Но при этом не указывается, что в Конституции РФ появилось упоминание Бога, что в стране строятся церкви и монастыри, создается инфраструктура для иудеев и буддистов. В книгах также говорится о том, что мусульмане будут требовать законодательных поощрений, носить религиозную одежду и публично демонстрировать религиозность. Для меня совершенно естественно, когда в Москве я вижу людей, которые останавливаются у церкви и крестятся. А если мусульманин скажет «Бисмилла» или сделает дуа, это уже воспринимается как опасность. В итоге авторы таких книг делают вывод: ислам — религия, которая претендует на власть вне зависимости от формы проявления. Через подобные псевдонаучные публикации идет глубинная исламофобия, информационная атака против ислама.

Нас также тревожит политика по мигрантам: из-за нее страдают коренные жители – мусульмане — башкиры, татары, жители Кавказа. Сегодня из-за вопросов к мигрантам закрывают мусульманские организации: за полтора года было закрыто более 15 религиозных учреждений у двух централизованных структур в Московской области. А куда идти коренным мусульманам страны? Чиновники не хотят подписывать, как говорят, непопулярные решения. В некоторых случаях ошибки совершают и сами религиозные структуры: пытаются купить дом на дачном участке и объявить его мечетью, надеясь на благосклонность властей. Такой подход недопустим, это свидетельство низкого уровня образованности и некомпетентности некоторых религиозных деятелей!

Решение вопроса о выделении земельных участков зачастую затруднено даже для официальных структур. А мусульманам нужно где-то молиться, и иногда приспосабливают подвалы. Народ возмущается: почему у них молятся в подвалах?

Однако раздуваемая в СМИ информация об исламофобии в России — это преувеличение. В целом все под контролем: закон защищает наши права, идет развитие инфраструктуры. Мы немного отстаем от других традиционных религий России, но ситуация улучшается. В общем можно сказать, что, несмотря на сложности и вызовы, ситуация с развитием мусульманской общины положительная благодаря взвешенной политике президента России, общественно-политическим усилиям государственных структур и наших религиозных организаций.

— Почему умма бездействует в плане позитивной пропаганды? Чего не хватает: интеллектуального потенциала, желания или денег?

— Мусульмане в Москве активно стараются вовлекать своих детей в религиозную жизнь. Однако, к сожалению, четыре мечети — это очень мало, особенно учитывая отсутствие семейных досуговых центров при этих комплексах. В целом по стране современного интересного и насыщенного культурного пространства для мусульман практически нет. В то время как Русская православная церковь и иудейская община активно работают в культурной сфере, у мусульман Москвы пока таких инициатив мало.

Вы спрашиваете, почему муфтии зачастую бездействуют. На самом деле это не их роль — это задача так называемых околоцерковных структур. Посмотрите на работу Всемирного русского народного собора: он активно занимается гуманитарными проектами, защитой прав православных не только в России, но и за рубежом. Аналогично необходимо развивать подобные инициативы и для мусульманского сообщества. Что касается защиты прав мусульман, мы со своей стороны стараемся участвовать в этом процессе, каждый год готовим доклады в органы власти о соблюдении прав мусульман в РФ и предлагаем свои рекомендации.

«Порядка 1–1,5 миллиона мусульман проживают в Москве и Московской области» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Мусульманам что мешает самоорганизоваться?

— Мы в этом направлении стараемся работать, поверьте. Еще в годы деятельности в ЦДУМ России создавались общественные советы при мусульманских организациях. В некоторых регионах, например в Пензе, Ульяновске, Чувашии, такие советы очень хорошо себя проявили. При Московском муфтияте несколько лет действует молодежный дискуссионный клуб. При ДСМР будем продолжать эту положительную практику.

— Сколько мусульман в Москве проживает?

— На праздничное богослужение около 200–250 тысяч человек приходят. Думаю, эту цифру можно на пять умножить. Порядка 1–1,5 миллиона мусульман в Москве и Московской области.

— А в России сколько мусульман?

— Думаем, больше 20 миллионов. По данным всероссийской переписи населения, их около 16 миллионов. Но ряд экспертов, с которыми я общался, называют цифру 20–25 миллионов.

— Вы довольны мусульманской инфраструктурой в Москве?

— Проблем с халяльной продукцией у нас практически нет. Молельных комнат в офисах и аэропортах, приходов с арендуемыми помещениями в Москве около 30 и четыре мечети, что, конечно, меньше по сравнению с крупными городами. Например, в Пекине насчитывается около 80 мечетей и молельных комнат, в Токио — 20, Париже — 17, Нью-Йорке — 257, Лондоне более 1,5 тысячи мечетей и около 100 третейских судов. В основном к мусульманским организациям возникают вопросы из-за неодобрительного отношения к мигрантам, при проверках первым делом задают вопрос о них.

Мусульманские организации активно работают в этом направлении: мы стараемся создавать комфортную и безопасную среду для верующих, боремся с крайними взглядами. Например, ведем учет паспортных данных и телефонных номеров, чтобы обеспечить контроль и безопасность. Когда люди приходят в мечеть, им предлагают оставить свои контакты — это правильно, потому что так мы можем лучше организовать работу и защитить общину. Около четверти количества прихожан отсеялось именно по этой причине.

«Есть и глубоко верующие люди, которые свою искреннюю веру не выставляют напоказ и ведут себя скромно и спокойно» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Поскольку у вас большой опыт общения с представителями разных этносов, как считаете, у представителей какого мусульманского народа в России иман сильнее?

— Нет такого аппарата, который определял бы уровень имана человека.

— Есть такой аппарат — ваше сердце.

— Когда из-под земли выйдет животное с именем Даббат аль-ард, оно будет определять, у кого есть иман. Как говорят, есть прихожане, а есть захожане. Некоторые люди выглядят так, будто находятся на витрине, показывая себя чуть ли не святыми. Иногда смотришь и думаешь: может, они еще и летают? (Смеется.) Некоторым молодым людям нравится демонстрировать свою религиозность, порой невпопад. А есть и глубоко верующие люди, которые свою искреннюю веру не выставляют напоказ и ведут себя скромно и спокойно.

— Иман у татар силен?

— Уверен, да. Наше отличие в том, что мы относим себя к светскому обществу, но в то же время религиозны.

— Некоторые говорят, что идут в ДСМР из-за того, что проповедь на татарском языке читают: приятно вдали от родины услышать родную речь. Как у вас обстоят дела с развитием «татарскости»?

— В основном к нам приходят именно татары. У нас говорят: как воспитывался в гнезде, так и показываешь себя в полете. Я вырос в татарском селе, читал молитвы и дуа на татарском языке, поэтому пропитан татарской культурой и духом. В ДСМР мы продолжаем эту традицию: в пятничный намаз перед азаном проводится проповедь на татарском, затем — короткая хутба на арабском и татарском. Мы стараемся вести бо́льшую часть хутбы на татарском языке, а потом уже разъясняем смысл на русском. Это не только вопрос языка, многие говорят: «Как будто побывали у себя в деревне». Такая у нас татарская атмосфера.

Что еще важно, после джума-намаза собираются около 30–40 татарских бабаев — за чаем обсуждают разные вопросы. У нас есть возможность организовывать такие встречи и поддерживать эту традицию.

«Территория парка с прудом вокруг центра мировых религий займет несколько гектаров — это станет одной из главных достопримечательностей Новой Москвы. Комплекс будет масштабным архитектурным объектом высокого уровня» Фото: tatarstan.ru

«Поддержки из Татарстана, конечно, ожидаем. У кого же еще просить?»

— «Как вам удалось пробить строительство мечети в Новой Москве? На какой стадии проект сегодня?» (Алексей)

— Мы занимались этим вопросом на протяжении 12 лет. Концепция была предложена прежнему префекту, однако позже выяснилось, что земля принадлежит одному из вузов. Нужно было произвести обмен территориями и передать эту часть Москве, чтобы город мог оформить право собственности и передать его нам. Процесс занял несколько лет и требовал большой рутинной работы. Два года назад наши религиозные организации получили все необходимые документы. Территория парка с прудом вокруг центра мировых религий займет несколько гектаров — это станет одной из главных достопримечательностей Новой Москвы. Комплекс будет масштабным архитектурным объектом высокого уровня.

Идея изначально была правильной — построить не просто культовый храм одной религии, а создать уникальный межрелигиозный центр, где будут представлены все четыре традиционные для России религии — ислам, православие, иудаизм и буддизм. Такую идею я высказал на заседании Общественной палаты РФ, и наш президент Владимир Владимирович Путин поручил органам государственной власти оказать содействие в реализации этого проекта. Сейчас Московская академия архитектуры разрабатывает проект комплекса. Концептуальная часть уже согласована в правительстве Москвы, документы по проектированию находятся на стадии завершения. Земельные участки огорожены, проведено временное электричество, установлена охрана, построены штабные здания — ведется подготовительная работа.

На территории мусульманского комплекса разместится центр исламской мысли, мечеть и образовательный комплекс. Буддийская часть выполнена в форме лотоса — планируется красивое стеклянное здание. В еврейском комплексе запланирована синагога, образовательный центр и детский музей холокоста. С противоположной стороны пруда разместится великолепный православный храм в древнерусском стиле.

«На территории мусульманского комплекса разместится центр исламской мысли, мечеть и образовательный комплекс» Фото: dsmr.ru / пресс-служба ДСМР

— Мусульманская часть кем будет профинансирована?

— Финансирование проекта полностью за наш счет при поддержке меценатов и бизнесменов, в том числе работаем с представителями из Татарстана. Мечеть будет названа в честь первого муфтия российского государства Мухаммеджана Хусаинова.

В настоящее время ведутся переговоры о финансировании отдельных частей комплекса с одной из уважаемых арабских стран, очень близкой к России по многим позициям. На уровне высших руководителей этого государства есть поручение оказать содействие в строительстве центра исламской мысли. Мы планируем создать там большой музей и научный центр для демонстрации того, как одни и те же вопросы рассматриваются наукой и религией. Мы работаем с высококвалифицированными специалистами, консультируемся с ведущими экспертами, в том числе с бывшим директором Третьяковской галереи Зельфирой Трегуловой, чтобы доверить профессионалам создание достойного пространства.

В образовательной части комплекса запланирован институт, также предусмотрена медицинская зона — реабилитационный центр, в том числе для участников СВО, женская консультация, педиатрия и прочее. Комплекс задуман не только как место для молитв по пятницам, он должен быть многогранным центром, куда смогут приходить жители и гости Москвы за образованием, культурой и духовной поддержкой. Рядом уже открыты три станции метро, четвертая находится в стадии завершения — это район Новой Москвы недалеко от станции «Коммунарка».

«Мечеть будет рассчитана на 2–3 тысячи человек» Фото: tatarstan.ru

— Какой объем инвестиций потребуется для мусульманской части?

— Еще ведутся расчеты.

— Какая вместимость мечети?

— Мечеть будет рассчитана на 2–3 тысячи человек.

— Вы проект презентовали раису РТ Рустаму Минниханову — ждете помощи от Татарстана?

— Мы презентовали этот проект не только Рустаму Нургалиевичу, но и многим руководителям предприятий во время международного экономического форума «Россия – исламский мир: KazanForum». Поддержки из Татарстана, конечно, ожидаем. У кого же еще просить? Мы надеемся, что республика не останется равнодушной к такому важному и масштабному проекту, реализуемому в столице нашей страны. Исторически сложилось так, что московские мечети строились татарами. Это уже стало традицией.

— В какие сроки должен быть реализован проект?

— Рассчитываем на 3–5 лет.

— Выходит, 30 лет не получалось в Москве построить мечеть и вы применили татарскую хитрость, сумев вовлечь и другие конфессии?

— Считаю, что это никакая не хитрость — это татарская натура. Такие мы люди — заботимся не только о себе, но и о тех, кто рядом. Нас так воспитала жизнь в России, и я считаю, что это самое правильное решение — жить в согласии и взаимопонимании. Уживаться вместе — значит делать жизнь интереснее и ярче. Именно так мы и поступаем, идем по этому пути.

«Высшее образование — это хорошо, но надо дать и правильное воспитание. Кто-кто, а выпускники медресе и исламских институтов должны посвятить себя этой деятельности» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Если мы хотим видеть БИА на высоком уровне, то ее учредителем должна была стать Российская академия наук»

— «Как обстоят дела с кадрами для мечетей? Лично у меня впечатление, что пожилые отстали от жизни, поэтому не могут научить чему-то полезному, а молодые служить за небольшие деньги не хотят, да и жизненного опыта у них нет, чтобы поучать кого-то. Или я не прав? Речь идет о мечетях не в столице, а в небольших городах и селах». (Эмиль)

— Считаю необходимым особенно поддерживать среднеспециальный уровень образования, потому что после вузов у ребят меняется мироощущение не в пользу «ехать в деревню». Высшее образование — это хорошо, но надо дать и правильное воспитание. Кто-кто, а выпускники медресе и исламских институтов должны посвятить себя этой деятельности. В 1990-х трудоустройство было выше, чем сегодня, хотя учебных заведений было меньше.

Поскольку у молодежи есть объективные запросы на социальную поддержку, в некоторых регионах пошли по определенному пути. Например, в медресе «Гулистан» (Чувашия) ежегодно обучаются более 100 человек — бывшие учителя, сотрудники госорганов, вышедшие на пенсию. У них есть жизненный опыт, дисциплина, порядок и уважение к труду. Обучая их религиозным знаниям, мы получаем хорошие кадры для продолжения дела. Так мы и спасаем ситуацию в некоторых регионах. А в некоторых субъектах в Сибири имамами работают не наши соплеменники, а представители других стран. Они не требуют зарплаты, жилья и даже чалму с чапаном не просят — у них все с собой! Единственное, что им нужно, — разрешение возглавить махалля.

— «Вы довольны качеством образования в Болгарской исламской академии? Она выполняет свою функцию, состоялась?» (Широков А.)

— Ожидания очень большие, но за пять лет невозможно требовать от академии выдающихся результатов. Есть исламские учебные заведения в Марокко и Египте, которым уже по тысяче лет, и даже там возникают вопросы. Считаю оправданным то, что в Болгарской академии преподают учителя из арабских стран. Нужны новые идеи и новые люди. Но при этом важно тщательно отбирать специалистов, которые смогут действительно дать нашим ребятам качественное образование.

— Не было ли ошибкой построить академию в Болгаре, а не в Казани?

— Сегодня есть решение расширить академию корпусом в Казани. Очень надеюсь, что в рамках будущей соборной мечети в столице РТ это можно будет сделать.

— Как считаете, частая смена ректора БИА делу мешает?

— Были очень достойные люди. Рафик Мухаметшин был очень старательным человеком, который душу туда вкладывал. И Данияр Абдрахманов тоже старался, как и последующие ректоры. Конечно, стабильность в административной части важна. Но ректора могут менять, главное, чтобы это не мешало процессу обучения.

Мое мнение по поводу Болгарской исламской академии — изначально следовало сделать так, чтобы учредителями стали не только религиозные организации, но и научные центры. Если мы хотим видеть БИА на высоком уровне, то учредителями должны были стать Российская академия наук, Институт восточных рукописей РАН и другие авторитетные структуры, которые могли бы оказывать значительную поддержку. Сегодня среди учредителей уважаемые шейхи, но возникает вопрос: что они могут предложить и чем помогают деятельности академии? Да, они тоже должны быть, но научно-интеллектуальной основой должны были стать крупные российские научные центры.

«Как говорил Антуан де Сент-Экзюпери, самая большая роскошь — это роскошь человеческого общения. Мне нравится общаться с людьми, быть полезным и созидать» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Я тоже удивляюсь, как меня могли выбрать главой ДУМ Чувашии, — мне было 17 с половиной лет»

— «Как вы пришли в религию, что этому способствовало?» (Алсу)

— У нас была очень религиозная бабушка Фатима по линии отца и прабабушка Минижихан по линии матери. Помню, мои тети Халида-апа и Рафика-апа в 90-х годах шили первые чапаны для наших имамов. Мне, как маленькому шакирду мечети, тоже сшили чапан с полумесяцами и татарскую парчовую тюбетейку.

В 1989 году в моей деревне Шыгырдан начали строить деревянную мечеть прямо на части нашего огорода, а 11 мая 1991-го ее открыли. До этого джума-намаз читали в нашем доме, потому что одна мечеть не могла вместить всех желающих — собирались около 40 человек. Поэтому с детства я буквально был пропитан религией. И я рано начал держать уразу, но, поскольку был маленьким, постился по полдня. А когда учился в школе, меня даже отпускали на пятничный намаз, что было для меня обычным делом. Я до сих пор с теплотой вспоминаю детство — ничто не может сравниться с силой передачи знаний и любви бабушек. Эти воспоминания навсегда остались частью моего духовного наследия.

— «Если верить публикациям в интернете, вы в 1994 году стали муфтием и председателем ДУМ Чувашии. За какие заслуги вас избрали/назначили руководителем в 18 лет? Чему столь молодой человек мог учить взрослых мусульман?» (Маршида)

— Мне было 17 с половиной лет. Я тоже удивляюсь, как меня могли выбрать главой ДУМ Чувашии. Наверное, этому были свои причины. Я с 15–16 лет постоянно находился в мечети. И наш имам Миналим Фаткуллов, когда мне было 16 лет, взял меня с собой обучать омывать покойника. Тогда он сказал мне: «Ты не бойся мертвых — они тебя не тронут. А кто на улице — их остерегайся». Может, так шутил. Этот человек был моим наставником и учителем, который дал себе зарок посвятить свою жизнь Богу, если вернется живым из фашистского плена. В 1988 году он увидел сон, как его учитель дал ему топор и сказал: «Руби дерево и строй мечеть». Вскоре они купили за 17,5 тысячи рублей дом лесника в селе Шемурша и превратили его в мечеть.

Были у нас очень уважаемые имамы, которые помнили годы давления. Среди них был имам Алялетдин Кара, который совершал мне имянаречение. Но среди них именно меня почему-то избрали муфтием Чувашии. До сих пор помню наших дедов: они шли по 4 километра до мечети на каждый намаз, я заходил на маджлис, и они вставали из уважения к молодому имаму. Мне было очень неудобно из-за этого — ведь я был мальчишкой 17–18 лет. Я просил их не вставать, а они говорили: «Нет, ты наш имам, так велит нам религия». Однажды я пришел на Курбан-байрам и кто-то спросил: «А зачем этот мальчик пришел? Кто привел?» Деды нашей мечети поднялись как львы и сказали: «Он нам нужный человек для будущего». Вот так незаметно оказалось, что они меня готовили. Я всегда старался с уважением и скромностью общаться с прихожанами в мечети. Возможно, именно поэтому они меня полюбили и доверяли мне.

— Почему вы оставили пост председателя ДУМ Чувашии?

— Сейчас очень много больших задач в Москве и по ДСМР, и в международной деятельности. Нельзя всю жизнь все в своих объятиях держать — делиться надо, другим уступать.

— Вы сказали о дедах-наставниках, а из здравствующих мусульманских деятелей на кого ориентируетесь?

— Когда мне грустно и тяжело на душе, прихожу к Зубаржат-апе. Мы можем полдня за чашкой чая проговорить, и я выхожу будто наполненный светом. Есть и деды, но их выдавать не буду (улыбается).

— Талгат Таджуддин недавно с Владимиром Путиным встречался, два часа беседовали о делах уммы. Вам удается время от времени видеться с руководителем государства, доносить ему какие-то проблемы, чаяния?

— Да, в течение года есть несколько публичных мероприятий, на которых мы можем встретиться с главой государства. Есть и непубличные, и другие возможности донести чаяния мусульман до главы государства.

— «В следующем году вам исполняется 50 лет. Оглядываясь назад, как оцениваете свой жизненный путь за полвека — чего достигли, какие ошибки совершили?» (Раиса Галимова)

— Сложно давать оценку самому себе. Надеюсь, что это сделают наши верующие мусульмане. Как говорил Антуан де Сент-Экзюпери, самая большая роскошь — это роскошь человеческого общения. Мне нравится общаться с людьми, быть полезным и созидать. Радует то, что Всевышний помогает мне в достижении целей. В моем понимании это баракат — благодать от Всевышнего.

Ошибки? Конечно, человека без ошибок быть не может. Возможно, были ошибки, ведь в 17 с половиной лет я уже возглавлял ДУМ Чувашии, 22 махалля-прихода. Анализируя свою жизнь, понимаю, что управленческий опыт необходим. Доверчивость тоже может сыграть злую шутку, я сталкивался с этим.

Я благодарен Творцу за то, что служу Ему. Радуюсь даже тому, что у меня хороший день. Мы все люди, и даже в моменты горя или печали я говорю: «Аль-Хамду ли-Ллях!» Ведь я на пути Аллаха, и даже мои переживания являются частью этого пути. Поэтому стараюсь делать все правильно, и, как говорится в Коране, когда мы что-то предпринимаем, мы должны ориентироваться на пример Пророка (мир ему и благословение) — как бы он поступил, правильно ли я поступаю? Я не считаю себя каким-то небожителем, все мы люди со своими ошибками. Тем не менее важно стараться соответствовать тому рангу и доверию, которое мусульмане оказали мне. Нельзя подводить людей.

— «БИЗНЕС Online» часто читаете?

— Я открываю компьютер, и среди главных вкладок — «БИЗНЕС Online». Читаю и с уважением отношусь к вашему коллективу. Вы пишете профессионально и поднимаете важные для людей темы.

— Альбир хазрат, спасибо за интересный разговор! Успехов вам! Поздравляем с праздником вас и всех мусульман России!