Игорь Рублев: «50 дней Трампа? За это время Покровск вполне может «закрыться»

Игорь Рублев: «Вообще, сейчас довольно серьезные продвижения идут практически на каждом участке фронта» Фото предоставлено Игорем Рублевым

«Даже «мертвые» участки задвигались»

— Игорь, какова ваша оценка состояния линии фронта на текущий момент?

— Так, это какой-то такой глобальный вопрос. Ситуация в последние дни разогревается на покровском направлении. Видно, что подготовительная работа, которую мы делали весной, зимой и летом в том числе, начинает давать плоды с тяжелейшими для противника последствиями, возможными пока. Но я думаю, что мы в итоге дожмем их возле Покровска. Сейчас об этом уже можно говорить плюс-минус смело. Это не та ситуация, которая, допустим, была в декабре, когда мы говорили, что Покровск рядом, но его не укусишь, потому что к нему не подступиться. Сейчас мы как раз таки сделали довольно серьезное продвижение на восточном фланге, сделали более плотный западный фланг, так что его у нас не отнимут в районе, условно говоря, Шевченко, Котлина и так далее.

В целом восток наступает. Вообще, сейчас довольно серьезные продвижения идут практически на каждом участке фронта. Может быть, действия стратегического масштаба мы видим только на основных направлениях, но тем не менее даже «мертвые» участки, которые всю кампанию были в позиционной войне, борьбе, задвигались.

— Посмотрим по фронтам. Что происходит на сумском направлении?

— Там мы создали плацдарм и потихонечку его развиваем. Противник пытается судорожно контратаковать нам во фланг, но из-за этих судорожных контратак он, во-первых, недополучил резервы на других направлениях, во-вторых, мы начали продвигаться в неожиданном месте, в районе Теткино. Там, в частности, заявляется заход в Бессаловку, Рыжовку.

Со стороны Теткино мы чуть-чуть выправляем ситуацию, оно перестает быть эдаким полуостровом, который очень тяжело оборонять. Есть надежда, что, по крайней мере, оборонительные позиции мы там займем неплохие, но для этого нужно, например, Искрисковщину взять. Это не то чтобы завтра произойдет, но определенные надежды на такое есть. Я думаю, в ближайшей перспективе, возможно, нескольких месяцев, если противник опять в который раз не перестроит здесь свою тактику, то это произойдет.

Дело в том, что они здесь действуют реактивно: как только у них появляются на этом участке какие-то проблемы, то они судорожно пытаются их решать, но из-за этого отваливается что-то другое. Мы уже не говорим о том, что происходит на других участках фронта из-за, условно, активности здесь. Константиновский, покровский участки резервов недополучают.

Кроме того, мы теперь точно знаем, что зашли в Мирополье. Правда, текущая ЛБС там не ясна. На харьковском участке совершился заход в Междуречье. Пока это локальная история: мы взяли населенный пункт Меловое, продвинулись на запад, юго-запад, чуть-чуть здесь расширяемся, и есть заход в районе населенного пункта Дегтярное. Это на самом севере Харьковской области, со стороны Белгородской. Там это такой медвежий уголок, но его тоже под контроль надо брать, просто чтобы хотя бы дроны поменьше летали над Белогорьем.

— Что у нас по Харьковской области?

— Чуть-чуть задвигался волчанский фронт. Он по-прежнему даже не второстепенный, а третьестепенный. Но кое-какие продвижения в самом Волчанске имеются и на фланге возле леса, который находится западнее Волчанска. Мы форсировали Северский Донец там. В районе Волчанских хуторов есть продвижение. Но тут все это носит такой, скажем, косметический характер.

На оскольском фронте мы расширяем плацдарм за Осколом, в районе Каменки, Строевки, Тополей. Есть намеки на то, что мы пытаемся исполнить какой-то охват Купянска. В частности, минобороны заявляло о заходе в Московку и Соболевку, но пока подтверждений этому маловато.

Однако на севере от Купянска действительно есть наше продвижение. Вопрос в том, насколько оно серьезно на данный момент. Мы это не можем утверждать просто потому, что объективного контроля нет. Противник подтверждает на данный момент частичный заход в Московку, но, по правилам, нужно чуть больше данных для того, чтобы считать то или иное событие состоявшимся.

Не хочу грешить на минобороны, но у них разное, скажем так, подтверждение по разным участкам. Есть участки, где можно верить безоговорочно. Это, грубо говоря, группы войск «Восток», «Центр», «Север». У группы войск «Запад» иногда случаются такие непонятки информационные. Может быть, они там имели что-то другое в виду. Возможно, у них на карте что-то другое нарисовано. Поэтому здесь пока подождем. Думать, что мы действительно держим Соболевку и Московку, не стоит. Может, туда просто ДРГ банально ходила или мы таким образом противника вынуждаем каким-то образом реагировать на этот участок. Потому здесь пока, скажем так, туман войны.

— Уточню, насколько оскольский фронт вообще ценен и важен для противника? Насколько ему принципиально удерживать Купянск?

— Конкретно Купянск не очень болезненный. Вообще, в принципе, и оскольский фронт по-хорошему надо было бы им отдавать и держать оборону по Осколу, по Северскому Донцу просто потому, что у них сейчас резервов нет, а так они хоть что-то бы высвободить смогли.

Купянск — пожалуй, тут упираться им не имеет смысла, но вот все, что южнее — Богуславка, Изюм, Лиман, — понятно, что это медийно им было бы очень неприятно, но с военной точки зрения в текущей ситуации держать это все — такое себе занятие на самом деле. Но тем не менее они этим занимаются, и, слава богу, кстати, они даже здесь контратаки предпринимают. Для нас это выгодно, покуда резервы расходуются здесь, а не едут, условно, например, подпирать великомихайловский участок, то пусть они этим и занимаются.

Но важно понимать, что здесь судьба кампании не решается, это 100 процентов. Это все максимум тактические преимущества будут, если мы здесь додавим полностью оскольский фронт.

— Краснолиманское направление. Насколько важно для противника удерживать позиции там и южнее, важно ли удерживать Северск?

— Лиманское направление — не знаю, уместно ли так говорить, впрочем, каждый как хочет, так и называет… Направление по линии населенного пункта, к которому идет продвижение. Можно, конечно, сколько угодно делить условно на лиманское, купянское, междуреченское и так далее… Впрочем, это лирика.

Если смотреть на лиманский участок фронта, он, пожалуй, перспективнее купянского. Просто потому, что Лиман проще взять. И это позволит нам кошмарить логистику в Славянске и Краматорске, если его возьмем, конечно.

Но опять-таки это все равно тактический какой-то такой успех, локальный. Вместе с тем, повторюсь, Лиман, на мой скромный взгляд, важнее Купянска. С оговоркой, впрочем, важнее прямо здесь и сейчас. Вполне возможно, ситуация изменится.

В Северске же они не так чтобы сильно упираются. Вернее, упираются, но просто потому, что могут. У нас там очень тяжело продвигаться, география им помогает, они не то чтобы там много сил и средств держат. Да, мы там по чуть-чуть продавливаем, но уже за три года привыкли к тому, что северский участок фронта очень тяжелый, тут деваться некуда.

— Идем дальше. В районе Часова Яра у нас тоже идет долгое и затяжное сражение…

— Мы Часов Яр потихонечку додавливаем. В принципе, есть надежда, что, может быть, даже в этом месяце объявят о его освобождении — не факт, но может быть. Там продвигаемся в сторону Майского, это севернее Часова Яра. Мы здесь форсировали канал, по крайней мере, многие говорят об этом. Произошло это в районе Марково и Новомарково, там лесопосадка, которая проходит вдоль канала Северский Донец – Донбасс, мы ее взяли. И, таким образом, имеем возможность надеяться на расширение плацдарма за каналом, уже продвигаясь на север.

Если мы это сделаем, то, в принципе, какая-то такая заноза у противника постоянно будет, на которую им придется реагировать. Если не реагировать, она может разрастись здесь несколько больше и это уже будет опасность совершенно другого уровня. Плюс это давление и на Дружковку косвенное, и прямое на Константиновку. И Часову Яру проще себя будет чувствовать, если у него на севере такая обстановка возникнет.

Южнее Часова Яра мы потихонечку тоже продвигаемся. В принципе, вот на этом часовоярском участке константиновского фронта идет планомерное, устойчивое, но невеликое в метрах продвижение. Буквально каждую неделю сейчас идут сообщения, что есть определенные успехи как в самом Часовом Яре, так и на севере и на юге.

«История последних дней наших успехов на покровском направлении довольно интересная. И это все приближает, скажем так, ожидаемые сроки освобождения Покровска» Фото: © Евгений Биятов, РИА «Новости»

«Это очень-очень-очень плохо выглядит для противника»

— Сражение в клебан-быкском кармане: с одной стороны, мы выдавливаем противника к окраинам Константиновки, с другого фланга начинаем заходить к Родинскому. Соответственно, как тут себя ощущает противник, насколько наше продвижение для него здесь неожиданно?

— Основные населенные пункты, остающиеся за противником на этом отрезке — Клебан-Бык, Екатериновка, Щербиновка. Петровка, — наконец-таки у противника отвалилась. Они очень долго вот в этом укрепрайоне сидели, и если отвалилась Петровка, то есть надежда, что и дальше там все посыпется просто потому, что туда тяжело подвозить БК (боекомплект — прим. ред.). Как следствие, освобождения Щербиновки имеет смысл ожидать в ближайшее время. С Екатериновкой и Клебан-Быком посмотрим. Но в целом здесь тенденция та же, что и на флангах Торецка (Дзержинска — прим. ред.): и севернее, и западнее мы противнику фланги подвинули.

Скажем, атаковать Торецк, например, уже здесь у них вряд ли получится, как они делали это в марте — феврале. Хотя, конечно, у них моменты могут быть, способны еще что-нибудь отчебучить, но в целом здесь очевидное наше продвижение. Потихонечку Константиновку с юга мы подпираем. Если мы дальше по константиновскому участку пойдем, то здесь есть движение со стороны Яблоновки, трассы на Константиновку и в сторону Русина Яра.

Потихонечку мы здесь расширяемся, но противник именно тут сконцентрировал свои усилия, чтобы нас в Константиновку не пустить. Он считал, что Константиновка — это наша главная цель, но в итоге получилось так, что мы развернули активность группировки войск «Центр» туда, где нам действовать было удобнее — вести боевые действия в сторону Покровской агломерации. И вот сейчас прорывы к Красному Лиману, Родинскому, заход в Маяк или далее…

Это очень-очень-очень плохо выглядит для противника и, соответственно, хорошо для нас. Потому что охват, вернее, полуохват, Покровска — это, как бы сказать… Ну если мы увидим кадры объективного контроля, условно говоря, из Федоровки, Новоторецкого, Маяка и, скажем, Суворова, то можно будет говорить о том, что полуохват уже как таковой состоялся. Да, там они будут продолжать некоторое время сидеть, но остальное фактически уже будет делом техники. Либо им надо будет срочно контратаковать или восточный, в данном случае уже даже северный, фланг охвата, или западный.

Поэтому история последних дней наших успехов на покровском направлении довольно интересная. И это все приближает, скажем так, ожидаемые сроки освобождения Покровска. Знаете, такой тезис есть, что мы якобы с декабря Покровск штурмуем, но мы его не штурмуем с декабря, мы в это время к нему только подошли.

Вот сейчас наконец-таки у нас есть основания говорить о том, что битва за Покровск началась — в тот момент, когда мы форсировали Казенный Торец. До того все это было конструирование каких-то таких позиций, которые только помогут такому. Потому сказать, что штурм был, на основании присутствия наших бойцов рядом с ним неверно.

Мы не проводили атаку Покровска. Но вот сейчас у нас реальные действия, которые очевидны и на карте, и на видео, и где угодно: мы видим, что наши пытаются охватить Покровск с северо-востока и стремятся в Родинское. Получится или нет, а если да, то когда — посмотрим. Пока очень хорошо идем.

— Традиционный вопрос. Мы воюем уже больше трех лет, каждый раз у нас получается одно и то же: мы блокируем город, отрезаем логистику, после этого начинается штурм, в ходе которого враг начинает убегать, теряя технику, боеприпасы, личный состав. Мы это видели в Артемовске, Авдеевке, Великой Новоселке, Курской области наконец! Всегда с одним и тем же результатом: они начинают отход спустя неделю после того, как истек последний срок, когда это нужно делать. Почему противник так и не научился отходить, когда это надо, на заранее подготовленные позиции?

— Это типичная их стратегия: они разменивают жизни на территории, пытаются дождаться момента, когда нам, я имею в виду как стране, в каком-то смысле поплохеет в экономическом смысле, в военном. Может быть, надеются, что им дадут какой-нибудь вундерваффе. В данном случае, наверное, будут сейчас надеяться на 50 дней Трампа, которые он вчера объявил.

За 50 дней, в принципе, Покровск вполне может закрыться. Возможно, и не закроется, но текущие темпы позволяют надеяться на то, что мы, например, до сентября сможем Покровск додавить. Не факт, что такое произойдет, повторюсь, но это не невозможно теперь, учитывая ту конфигурацию, которую мы здесь имеем. Они со своей стороны пытаются всячески не дать нам продвинуться эти 50 дней.

Вместе с тем я дико сомневаюсь, что, условно, 3 сентября что-то закончится и после этого перестанет литься кровь, наши наступать, отвоевывать у противника территорию. Я думаю, что все будет продолжаться еще как минимум до конца года, а может быть, и дальше.

— Чуть западнее. Группы войск «Центр», «Восток», идущие вдоль фарватера реки Волчьей, — что у них там происходит и насколько вообще успешно наше продвижение к Новопавловке?

— Новопавловка как таковая нас сейчас не очень интересует. Понимаете, Новопавловка частично находится на двух сторонах реки и высоты там расположены так, что именно новопавловский карман далек от границы ДНР и Днепропетровской области, от Дачного до Новопавловки или от Новониколаевки до Новопавловки.

Если взять данный карман, то это нам ничего, кроме условного заявления о том, что мы контролируем часть Днепропетровской области, не даст. Чтобы атаковать дальше, в глубину Днепропетровской области, нам нужно от Удачного, Новосергеевки через Молодецкое на север залезать. Поэтому конкретно здесь мы сейчас даже не то чтобы какие-то сверхусилия предпринимаем, чтобы туда залезть. Другое дело, что «Восток» двигается и взял Поддубное, Мирное, Толстое, Новохатское. Воскресенку, кстати, на неделе объявили освобожденной. Подход к Зеленому Гаю, в частности, рисуют уже картографы противника. У «Востока», в принципе, я думаю, очень скоро оформится освобождение всей южной части ДНР. И, условно, южнее Покровска уже не будет населенных пунктов, которые находятся под контролем противника, подчеркну, именно в ДНР. И вот тогда у них будет возможность заходить в Днепропетровскую область уже по-серьезному.

Условно говоря, взяли сейчас Воскресенку. Январское, Малиевка — это уже населенные пункты в Днепропетровской области. И туда заходить из Воскресенки не то чтобы легко, но это можно делать. По расстоянию это порядка 500–700 метров, может, километр где-то, Александрград рядом, там все довольно в близкой доступности находится. Я думаю, что мы от «Востока» очень скоро уже услышим об освобождении населенных пунктов Днепропетровской области.

— И соответственно, самый недвигающийся участок фронта — запорожский. Что там происходит? За последнее время было слышно только об успехах в Каменке.

— Верно, но тут еще надо помнить про гуляйпольский участок, где мы Малиновку взяли. А Каменское, вообще, в принципе, — это такой очень неожиданный успех. Дело в том, что оно было на высоте, северная часть Каменского, говоря точнее. На эту высоту было крайне тяжело забраться, мы несколько раз пробовали, но в этот раз получилось. Возможно, противник ослабил этот участок, куда-то резервы перекинул, может быть, еще что-то случилось, но неважно. По большому счету на данный момент мы можем сказать, что точно залезли там на высоты, может быть, скоро объявят Каменское.

Процентов 80 села, судя по привязкам, точно под нами. Кроме того, мы в целом линию фронта там на север чуть-чуть продвинули: от Каменского, условно, до Щербаков, может быть, даже до Новопокровки куда-нибудь — везде мы чуть-чуть вперед подвинулись. Орехову пока мы напрямую не угрожаем, но продвигаемся. И возле Новоандреевки, и возле Новоданиловки, и возле Малой Токмачки. Поэтому будем смотреть.

Было хорошее выражение (я его впервые в 2023 году в официальной риторике встретил) — «улучшили положение по переднему краю». Тут лучше не назовешь. Улучшили положение по переднему краю в Запорожской области. Несколько населенных пунктов — либо завязали за них бои, либо уже освободили, пару километров на север, расширили предполье перед нашими основными позициями — такие правильные беспокоящие действия, которые еще и территориальные какие-то приобретения приносят.

«В принципе официальная риторика сейчас не очень показывает желание прогибаться под Трампа или каким-то образом идти на какие-то перемирия, что, я думаю, очень хорошо, учитывая те успехи, которые у нас наметились на многих фронтах» Фото: © Aaron Schwartz — Pool via CNP / Keystone Press Agency / www.globallookpress.com

«Трамп — человек ненадежный»

— Хотелось бы уточнить о наших «любимцах», украинских картографах из DeepState, которые спустя примерно полтора месяца после события смогли объявить, что населенный пункт Богатырь перешел под наш контроль. Насколько вообще это адекватный ресурс в вопросе подачи информации?

— DeepState в 2024, 2023 годах старались быть довольно объективными, но после того как у них случился развод с Сырским… Я не могу сказать, как это конкретно получилось, но такое ощущение, что им пришлось прогнуться под одну из группировок влияния в ВСУ, а может быть, не в ВСУ, а в СБУ. И с тех пор они стали, скажем так, несколько неоперативно выкладывать наши успехи.

Иногда, что очевидно, их просят держать какие-нибудь населенные пункты виртуально и достаточно долгое время. Как это было с Макаровкой, Богатырем, Комаром… В целом очень много таких уже прецедентов, когда они отрицали реальность, даже если она подтверждена кадрами объективного контроля, притом многократно.

— Это просто их личная проблема или в целом говорит о некоем недопонимании украинского командования о том, что происходит на земле?

— Это говорит о том, что украинское командование старается в первую очередь медийно выглядеть сильными. То есть они медийно не могли себе позволить признать за нами какие-то успехи, старались, в том числе и через DeepState, каким-то образом прикрутить этот кран «зрады», условно говоря, и каким-то образом размазать ее по времени. Вот в этом месяце у них очень большая цифра нашего продвижения — больше, чем она на самом деле, потому что они отдают долги за другие месяцы.

Поэтому все эти их недоговорки в любом случае скажутся: им в итоге все равно придется закрашивать, просто потом какой-нибудь месяц будет более серьезным, по их данным, по продвижению, чем он есть на самом деле.

Вместе с тем в любом случае русским обозревателям интересно просто потому, что у них иногда бывают инсайды, которых еще в общем доступе нет. Даже сейчас там с отрицаловым полнейшим они еще иногда на какие-то инсайды способны.

— Вы уже начали говорить о «50 днях Трампа». Соответственно, вопрос: что это было? Трамп обещал какой-то грозный ответ России, а в итоге вышло что-то очень невнятное.

— Ну пока это выглядит как «размах на рубль, удар на копейку». Наговорил он очень много, но по факту то, что он заявил — что Киеву будет поставка «Патриотов», БК… Мы, конечно, посмотрим еще, что они украинцам передадут. Посмотрим, что дальше будет происходить в эти 50 дней. Трамп — это такой ненадежный человек: он сегодня сказал одно, завтра другое.

Но если все будет ровно так, как известно на текущий момент, то это вообще ни о чем, если честно. Ну посмотрим, сентябрь настанет — увидим, к чему это все приведет. Пока ничто ни на что не влияет, пока мы как продолжали, так и будем продолжать, вряд ли вообще будем на эти визги оборачиваться.

И в принципе официальная риторика сейчас не очень показывает желание прогибаться под Трампа или каким-то образом идти на какие-то перемирия, что, я думаю, очень хорошо, учитывая те успехи, которые у нас наметились на многих фронтах.

— А насколько противнику в целом хватает боеприпасов, вооружений и прочего материального имущества?

— У них есть определенные проблемы по боеприпасам, технике, отдельным классам техники, например по танкам. Но в целом они довольно неплохо оснащены. У них есть позиции, в которых они испытывают голод. У них есть позиции, в которых голода нет. Например, MRAP, FPV-дроны у них в достатке. Много у них есть по-прежнему оружия, и недооценивать их не стоит.

Однако это все очень хорошо, но есть у них проблема с личным составом. Вот это у них проблема номер один. Огромное количество «пятисотых». Темпы мобилизации не соответствуют темпам выбывания личного состава. Будь то «двухсотые», «трехсотые», «пятисотые» («двухсотые» — убитые, «трехсотые» — раненые, «пятисотые» — дезертиры — прим. ред.). Они просто-напросто теряют больше, чем призывают. Поэтому потихоньку ВСУ деградируют.

И то, что мы сейчас видим, — это в том числе следствие их деградации. К сожалению, они не деградируют так быстро, как нам бы хотелось. Но посмотрим, к чему сейчас приведут вот эти движения возле Покровска. И где мы встанем, условно говоря, в конце июля, где будем двигаться в конце июля. Так что практика только покажет, насколько они сейчас раздерганы, насколько наши удары, которые начались, могут им переломить хребет или навредить хотя бы в каком-то минимальном значении. Если у них отвалится Покровск, то это уже будет серьезно. Если там Константиновку нормально в полуохват возьмем, то это тоже будет серьезное продвижение, важный успех. Поэтому будем смотреть.

— Весной 2024 года мы нанесли удар из 150 дронов и ракет — казалось, это очень много. В этом месяце мы уже наносим удары, в которых участвуют более 700 единиц подобных снарядов. Насколько сильно влияет на противника такое резкое увеличение ударов?

— Это влияет медийно, на психику, чуть-чуть — на фронт, если мы попадаем куда-то в нужное место. Самое большое влияние — если мы попадаем в склад БК, если мы уничтожаем что-то авиационное, какую-нибудь ПВО. Экономика Украины и ее приведение к нулевому выхлопу — это, конечно, все хорошо, но они не на свою экономику опираются, они опираются на деньги, которые им из-за рубежа дают.

Поэтому удары — это важно и нужно, но не стоит ожидать, что если там будет не 700 дронов за ночь, а 1,5 тысячи, то это прямо радикально повлияет на фронт. Что-то из-за таких ударов может с противником случиться, что нам станет проще продвигаться. Условно говоря, мы уничтожаем «Патриот» — им нужен новый, они тратят деньги «барина» на «Патриот», а не закупают, например, бронетехнику, потому что деньги у них все равно не бесконечные.

Поэтому влияние есть, но прямого влияния типа «больше ударов — больше продвигаемся» мы не увидим.

— На этой неделе они поменяли министра обороны, заменили Рустема Умерова на Дениса Шмыгаля. Это как-то может повлиять на боевые действия?

— Замена министра обороны на Украине? Я думаю, что особого толка в этом нет. Украинский министр обороны в любом случае имел и имеет какое-то такое крайне посредственное отношение к планированию военному. Если бы мы там услышали о том, что Сырского заменили на кого-то, имело бы смысл обсуждать, а это исключительно такая представительная фигура на Украине, потому я не думаю, что это вообще стоит обсуждения.