«Я думаю, что мы не сможем добиться того, чтобы все начали свободно говорить на татарском и улучшили свою речь, но можем остановить или замедлить данный процесс ассимиляции. Для этого необходимы форумы, где представители наших общественных организаций смогут обмениваться опытом и обсуждать актуальные вопросы», — говорит председатель всемирного форума татарской молодежи Райнур Хасанов накануне сегодняшнего большого съезда младотатар в рамках «Милләт җыены». О том, что волнует новое поколение татар, сохранилась ли «татарскость» в регионах и за рубежом и какие идеи генерируют на «ми давылы», — в интервью «БИЗНЕС Online».
Рейнур Хасанов: «Татары ощущают себя вторым по численности народом России, и это чувство очень важно поддерживать и укреплять»
«Не значит, что форум бездействовал»
— Райнур, почему всемирный форум татарской молодежи полноценно не собирался с 2018 года? За этой время даже дважды успел смениться руководитель организации.
— Форум должен проводиться раз в два года. Были разные причины, в первую очередь — пандемия. Она парализовала все мероприятия на два года, в 2021-м мы провели в онлайн-формате. СВО внесла свои коррективы, затем появились другие факторы, в том числе внешнеполитические, которые повлияли на формат и масштаб поведения.
Но главное это не значит, что форум бездействовал. Во-первых, молодежь достаточно гибкая: нет возможности встретиться очно, есть масса других способов коммуникации. Мы на связи практически 24/7 — это и мессенджеры, и созвоны. Во-вторых, конечно, ничто не заменит живого общения, поэтому в промежутке между большими съездами проводились так называемые кече җыеннар — локальные встречи, где участвовало меньше делегатов, и, по сути, съезды форума проходили. Важно, что мы их проводили в разных регионах РФ, поэтому могли проникнуться атмосферой тех мест, где живет татарская молодежь.
— В чем особенность проведения сегодняшнего форума?
— В этом году IX Всемирный форум татарской молодежи (ВФТМ) интегрирован в форум всемирного конгресса татар «Милләт җыены». Вы, вероятно, уже знаете, что в этом году «Милләт җыены» пройдет в необычном формате, поскольку в его рамках состоятся еще четыре форума: всемирный форум татарской молодежи, форум татарских женщин, краеведов и историков, представителей региональных и зарубежных татарских общественных организаций. «Милләт җыены» продлится три дня.
27 августа весь день мы будем работать в IT-парке имени Рамеева, где во второй половине дня пройдет пленарное заседание. А в заключительный день, 28 августа, все делегаты соберутся на пленарку «Милләт җыены» с участием раиса РТ Рустама Минниханова в театре оперы и балета имени Джалиля. Всего мы ожидаем приезда 200 молодых татар, из них 150 из регионов России и 50 из зарубежья. Кроме того, будут около 150 человек из татарстанского актива. В эти же дни в молодежном центре «Идель» проходят Дни татарской молодежи, в которых планируется участие около 150 человек. Возможно, они также примут участие 27 августа на пленарном заседании.
«Молодежь достаточно гибкая: нет возможности встретиться очно, есть масса других способов коммуникации»
— Молодые татары — это те, кому до 35 лет?
— Согласно законодательству, да.
— Из каких стран делегаты?
— В основном это представители Казахстана, Узбекистана и Киргизии. Также есть участники из европейских стран. Возможно, будут делегаты из Афганистана. Мы знаем, что там проживает более миллиона человек, которые идентифицируют себя как татары и поддерживают связь с конгрессом.
— Приедут 200 делегатов из регионов и из-за рубежа. Они приедут за свой счет?
— Да, отель и перелеты не оплачиваются.
— Что можно сказать о программе предстоящего съезда?
— Если говорить о целях форума, то она, пожалуй, максимально проста, но в то же время стратегическая. В последнее время у нас не было таких масштабных встреч, где присутствовали почти все регионы страны. Поэтому это возможность увидеться, скорректировать траекторию развития, обменяться опытом и наладить организационное взаимодействие. Например, если сравнить регионы, то Санкт-Петербург больше ориентирован на культуру, а челябинская модель — на бизнес, историю и спорт. Такие встречи проходят у нас по вечерам в формате мастермайндов в деревне Универсиады, где участники будут проживать. Там они делятся опытом по общественной работе, обсуждают проблемы и ищут решения: почему в одном регионе получается реализовать проекты лучше, чем в другом.
Мы разделили программу на 6 направлений: медиа, цифровые продукты, история татар, национальное образование, современная татарская культура и бизнес. В каждой секции, по крайней мере, я ожидаю, предложат две-три инициативы. У нас очень много людей, которые приходят с идеями. Они, допустим, хотят какой-то современный татарский проект, но не хватает знаний, чтобы доработать до настоящего MVP продукта (англ. minimum viable product — продукт, обладающий минимальными, но достаточными для удовлетворения первых потребителей функциями, — прим. ред.). На одном из круглых столов было предложено хотя бы в Татарстане организовать инкубатор татарских проектов: условно, берем три-четыре месяца, за которые идею можно доработать до MVP продукта вместе с наставником, были бы лекции раз в одну-две недели, и мы бы им помогли упаковать проекты. А в конце можно организовать выставку проектов, чтобы получить финансирование.
Из Екатеринбурга было предложение организовать большой фестиваль Агафуровых (Братья Камалетдин, Зайнетдин и Кашафетдин Агафуровы, екатеринбургские купцы, владельцы торгового дома «Братья Агафуровы» — прим. ред.). Чтобы легче было понимать, это по аналогии с «Печән базары». Мы подали заявку на грант раиса РТ — ждем результатов.
«Атмосфера получилась очень яркой, а дизайнеры и мастера остались довольны продажами и вниманием публики»
— Кстати, по поводу «Печән базары». Было много недовольных, когда он прошел в новом здании Камаловского театра 26 апреля.
— Да вы что, это было же круто. Да, не хватило место. Это был первый опыт проведения в таком виде, и он собрал более 60 мастеров, дизайнеров и 25 тысяч человек. Атмосфера получилась очень яркой, а дизайнеры и мастера остались довольны продажами и вниманием публики.
Поэтому в этом году традиционный фестиваль решили провести с 26 по 29 августа, традиционно в Старо-Татарской слободе. На следующий год мы учтем все нюансы по месту проведения, сейчас обсуждаем разные идеи. Обычно в конце декабря собираемся и формируем планы на будущий год. Так, в прошлом году мы тоже искали новые варианты проведения акции «Мин татарча сөйләшәм». К сожалению, вернуться на улицу Баумана уже не получится, но мы продолжаем искать площадки, которые смогут придать празднику новое звучание.
— Почему теперь не разрешают на Баумана?
— Сейчас требования безопасности очень выросли: рядом жилые дома, на сутки нужно перекрыть подземный переход, чтобы подготовить всю зону, установить металлорамки. А аренда таких конструкций — это большие расходы.
«Наш фестиваль «Печән базары» впервые проходит четыре дня с 26 по 29 августа»
— Почему бы снова не провести его возле старого здания театра имени Камала?
— Эта площадка оказалась не самой удобной по ряду причин. В 2023 году возникли технические сложности, связанные с параллельной работой театра. Кроме того, сама площадь слишком просторная и продуваемая ветром, а шум машин с большой дороги только усиливал дискомфорт. Для зрителей это оказалось не самым удачным решением, особенно с учетом непредсказуемой весенней погоды: многие просто проходили мимо, не задерживаясь. Мне больше понравилась территория Казанского кремля — камерная, красивая и душевная. Там за четыре часа мероприятие посетили около 15 тысяч человек. В этом году со стороны минкульта РТ было предложение попробовать провести его в другом месте. Посмотрим, как получится.
«Основная цель была сделать так, чтобы татарский язык жил на улицах Казани»
— Формат не хотите поменять? Антипремия «Плохо с татарским» как будто уже не цепляет, как в самом начале. И вообще, каков посыл «Мин татарча сөйләшәм»?
— Есть желание пересмотреть формат, пока думаем.
Изначально, когда проект зародился в 2006 году, как рассказывают предшественники, были три основные проблемы. Во-первых, в Казани мало говорили на татарском, молодежь стеснялась своего родного языка. Молодые люди, приехав учиться в город из аулов, ломано говорили на русском, хотя между собой могли спокойно общаться на татарском. Во-вторых, отсутствие чего-то национального на улице, тех же вывесок, например. В-третьих, все татарские мероприятия проходили в закрытых пространствах или в домах культуры. В городе практически не было ярких татарских фестивалей. Поэтому 26 апреля, в день рождения Тукая, они решили выйти с такой пиар-акцией — проектом «Мин татарча сөйләшәм» — и организовали концерт альтернативной музыки. Основная цель была сделать так, чтобы татарский язык жил на улицах Казани.
Я могу сказать, что эта цель частично достигнута. Даже когда я гуляю по Казани, то слышу татарскую речь. Этно очень активно развивается: появляется много локальных татарских брендов и проектов. Что касается альтернативной музыки, то тоже есть успехи — за последние годы появилось много новых исполнителей. Например, в 2018 году стартовал проект от Tat Cult Fest, который сейчас называется «Дэртфест». «Печән базары» дал импульс тому, чтобы стало больше татарских дизайнеров. Этно стало интересно, модно, молодежно и современно. Если взять 2013 год, то предшественники рассказывают, что тогда было около 20 татарских дизайнеров, а сейчас у нас за два-три дня поступает более 300 заявок. В прошлом году за месяц было более 500 заявок — рост очевиден. Таким образом, часть целей реализована.
Сейчас мы думаем о дальнейшем развитии. В прошлом году во время «ми давылы» (мозгового штурма) мы взяли за концепцию онлайн-контент: активно работали в соцсетях, публиковали больше материалов на татарском языке, запускали конкурсы и акции по контенту на татарском.
Вообще, из «Мин татарча сөйләшәм!» хотелось бы создать целое волонтерское движение, которое будет заниматься языковым активизмом в течение всего года, а 26 апреля подводим итоги не двух-трех месяцев работы, как сейчас, а работы всего года.
«Одна из моих задач — воспитать новых лидеров, которым сейчас 15–20 лет. А это поколение, которое не так просто завлечь. У него свои приоритеты»
«Основная задача — обучить модели нейросетей отвечать на татарском языке»
— Есть ли IT-проекты, что сейчас более актуально?
— У нас есть отдельные направления, например сообщество айтишников «Нейротатарлар». В 2024 году мы вместе со специалистом в сфере искусственного интеллекта (ИИ) запустили курс на платформе «Ачык университет» на татарском языке, где обучали пользоваться сервисами ИИ, в том числе как правильно формулировать запросы к чат-ботам, например, к ChatGPT.
— Именно на татарском?
— Нет, в то время ChatGPT плохо писал на татарском языке. Поэтому мы обучали, как писать промпты на английском и русском языках. В рамках этого сообщества возникла идея не просто писать промпты, а сделать так, чтобы ИИ говорил на татарском языке. Основная задача — обучить модели нейросетей отвечать на татарском языке и создать языковую базу для этого. Сейчас с волонтерами собрали более 15 гигабайт (1,2–1,5 миллиарда словоформ) текстов на татарском языке и более 200 часов аудиозаписей. Эти базы размещены в специальных сервисах для обработки данных. Если вы зайдете в ChatGPT и зададите запрос на татарском, он будет правильно отвечать примерно в 98 процентах случаях. В этом и есть вклад нашего сообщества.
Еще есть желание сделать сервис по проверке грамматики и орфографии татарского языка. Это реализуемо, и уже есть база — осталось языковые модели обучить и упаковать в проект. Но опять же нужно понимать, что это все делается руками волонтеров. Это еще требует ресурсов, и больше не для оплаты специалистов, а ресурсов серверных. То есть, чтобы модель все понимала и исправляла, нужно обучить, а для этого требуются серверные мощности. Мы подавались на разные гранты, в том числе на федеральные. Но пока еще не выиграли, к сожалению.
— Сколько денег нужно?
— Чтобы создать грамматический сервис, если прямо ужаться и специалистам не надо будет платить, то 4 миллионов рублей достаточно.
— А тут на «Ана теле» выделили 123 миллиона рублей, и есть вопросы к качеству…
— В моем представлении любой системный проект, направленный на обучение татарскому языку, знакомства с татарской культурой, уже хороший результат. Нужны разные форматы, ведь и люди разные. Для кого-то более эффективно будет обучение в одном формате, для кого-то — в другом. Я надеюсь, что будет обратная связь с конечным потребителем и с учетом этого будут улучшаться продукты. Мы готовы помочь в этом. В целом IT — это такая область, где нужны огромные деньги.
Кстати, еще в 2009–2010 годах форум одним из первых начал говорить о необходимости создания такой платформы. Государство услышало этот запрос. Насколько я знаю, активисты форума принимали участие в создании первой версии «Ана теле».
— Инициатива исходит больше от татарстанских татар или из регионов?
— Я бы разделил работу ВФТМ на две части: деятельность в Татарстане, в первую очередь в Казани, и работа с регионами, а также с зарубежными организациями. Так как мы проводим много мероприятий именно в Казани, такие как «Мин татарча сөйләшәм», «Печән базары», «ДәртФест», Jadidfest, они требуют значительных ресурсов — волонтеров, организаторов, времени. В Татарстане сформировалась большая база активистов, и именно от них исходят самые передовые идеи. Мы никогда не стремились стать бюрократической организацией. Скорее ВФТМ — это идейная платформа, куда может прийти любой человек, разделяющий наши ценности.
Что касается регионов, то оттуда тоже приходит немало интересных идей. Например, в Москве несколько раз в год проходят интеллектуальные игры «Чикләвек», в Челябинске появился конкурс «Татар кызы», который теперь проводится ежегодно на международном уровне, а в Уфе уже третий год проходит «Уфа. Татар форум», который с каждым разом привлекает все больше интересных спикеров и участников.
В целом ежегодно мы разрабатываем план мероприятий под эгидой всемирного конгресса татар (ВКТ). В октябре – ноябре собираем предложения от молодежных организаций, совместно определяем приоритетные мероприятия и в течение года их реализуем. В прошлом году мы провели пять форумов: в Самаре, Екатеринбурге, Уфе, Москве и Альметьевске. Отдельно стоит выделить Урал, где очень активная и современная молодежь. В каждом из этих городов есть свои татарские сообщества, и они хотят вернуть татарский след в городскую жизнь, чтобы жители знали о том, что татары — коренной народ этих мест, и внесли вклад в его развитие и в развитие нашей страны.
«Чтобы организовать «Мин татарча сөйләшәм», уходит примерно полтора-два месяца только на подготовку и проведение. С каждым годом аудитория расширяется, становится более разнообразной программа»
— А каких-то новых проектов не предвидится? Пока ощущение, что ВФТМ двигается на наследии Табриса Яруллина, хотя он покинул организацию еще в 2019-м.
— В целом проектных инициатив много. Мы всегда на связи с этим поколением, и у нас действительно есть преемственность. Для системной поддержки наследия, о котором вы говорите, нужно постоянно работать над улучшением качества и форматов, повышением эффективности. В целом это требует больших ресурсов не только финансовых, но и значительного командного состава. Актив у нас есть, он большой, но все же большинство — общественники, волонтеры. Например, чтобы организовать «Мин татарча сөйләшәм», уходит примерно полтора-два месяца только на подготовку и проведение. С каждым годом аудитория расширяется, становится более разнообразной программа.
Вместе с тем одна из моих задач — воспитать новых лидеров, которым сейчас 15–20 лет. А это поколение, которое не так просто завлечь. У него свои приоритеты.
И так как я сам из области IT, у меня есть желание развивать цифровые продукты. Это достаточно востребовано. Как я уже говорил, это создание расшифровщика татарского языка и разработка системы проверки грамматики татарского. Такие проекты позволяют работать дистанционно и при этом находиться в контексте. Кроме того, мы планируем провести офлайн-мероприятия, например аналог фестиваля «Смены», посвященного татарским книгам, в открытом пространстве на один-два дня. Мы уже подали заявку на грантовую поддержку.
«В Казани уже стало модно все татарское»
«Татары ощущают себя вторым по численности народом России»
— А у ВФТМ есть свой бюджет?
— Финансирование выделяется на конкретные проекты, и мы обязаны отчитываться за потраченные средства — все строго регламентировано. Как любая общественная организация, мы участвуем в конкурсах на проведение мероприятий, получение грантов. Со стороны республики в целом поддержка есть, а мы также работаем напрямую со спонсорами.
— Много ли желающих помочь татарской молодежи?
— Немного. Это в основном малый бизнес, чьи владельцы разделяют наши ценности и идеи. Это люди 30–45 лет. Это больше то поколение, которое выросло на проектах ВФТМ. Привлечение частных средств также одно из приоритетных направление.
В целом из разных источников удается привлечь финансирование. Отдельно хотелось бы поблагодарить мэрию Казани. Недавно прошел конкурс проектов «Үз телем», посвященный изучению татарского языка и развитию татарской культуры с призовым фондом в 3 миллиона рублей. Благодаря таким инициативам в Казани уже стало модно все татарское. В Альметьевске очень многое делается для татарского, но не на татарском языке. А вот другие города Татарстана пока по моим ощущениям отстают.
— Почему вы не можете взять проекты вне Казани под крыло ВФТМ? Организация же должна заботиться обо всех татарах?
— У нас есть сообщества в разных городах РТ, но пока они не такие же активные, как в Казани. Это хороший вопрос. Можно его поднять на форуме. Насколько это реализуемо, я не могу пока сказать.
— Получается, что все ваши проекты сосредоточены в Казани?
— Не все. В регионах мы работаем под крылом ВКТ. Мы пишем план работы, определяем приоритетные мероприятия и вносим в финансовый план. Не всем региональным организациям удается помочь провести мероприятия, отправить артистов, отправить спикеров, лекторов и книги. У нас есть проект «Акыл фабрикасы», на который выделяются средства, мы проводим форум в регионах.
— Татарская молодежь из других регионов насколько хорошо владеет родным языком? Есть такая проблема?
— Есть. Когда я был просто активистом, первое, что мне сказали, когда я пришел в ВФТМ в 2019-м, что у нас принцип: мы ведем проекты только на татарском языке. Но это не значит, что наша аудитория исключительно татароязычная. Я хочу говорить на татарском перед молодежью и донести до них свои мысли, но понимаю, что не всегда смогу этого делать. Поэтому говорю сначала на татарском и в конце добавляю пару предложения на русском, чтобы было понятно и запомнилось то, о чем я хотел сказать. Но радует, что, участвуя в наших мероприятиях, ребята слышат татарскую речь, хотят научиться говорить на родном языке. У нас есть примеры, когда язык учат с нуля и достаточно быстро начинают говорить.
«Первое поколение знает татарский язык и может через историю обозначить свою принадлежность к татарам, второе — уже с трудом; третьему будет очень сложно себя идентифицировать без сохранения языка»
— Что волнует татар в регионах? Как они себя ощущают?
— Больше всего тревожат две вещи: потеря языка и самоидентификации. Недавно у нас был созвон с ребятами из Челябинской области, и они рассказывают: «К нам сейчас приходят татары, которые не знают татарского языка. Раньше вообще стыдились своей национальности, было осуждение со стороны общества, а сейчас что-то проснулось — есть потребность в самоидентификации». Сейчас они работают по трем направлениям: языковой клуб, лекции по истории татар и бизнес. Местные краеведы и историки проводят лекции о том, как татары оказались на челябинской земле, например.
В любом случае потеря самоидентификации очень сильно влияет на общую ситуацию: первое поколение знает татарский язык и может через историю обозначить свою принадлежность к татарам, второе — уже с трудом; третьему будет очень сложно себя идентифицировать без сохранения языка. В то же время татары ощущают себя вторым по численности народом России, и это чувство очень важно поддерживать и укреплять.
— Какое решение вы видите? Мы наблюдаем, как в системе образования происходит «сжимание» родных языков — с этого года первоклашкам урезали часы родных языков до одного часа в неделю. Многие политики любят говорить: «Учите детей языку в семье». Но это тоже не панацея. Может быть, молодежь укажет нам путь?
— Наверное, минимальное, что мы можем сделать, — это включать образовательный компонент в нашу работу. Сейчас у нас 116 организаций по всему миру: некоторые из них оформлены юридически, другие — просто как молодежные объединения. Важно, чтобы в каждой из них были образовательные клубы по татарскому языку и истории. Я думаю, что мы не сможем добиться того, чтобы все начали свободно говорить на татарском и улучшили свою речь, но можем остановить или замедлить данный процесс ассимиляции. Для этого необходимы форумы, где представители наших общественных организаций смогут обмениваться опытом и обсуждать актуальные вопросы. Такие встречи мотивируют активистов работать в регионах, привозить новые идеи и реализовывать их. Наши поездки тоже очень важны — они вдохновляют и дают новые импульсы.
«Сейчас молодежь все чаще задается вопросами: «Кто я? Откуда я пришел? Где мои корни?» Молодое поколение часто стремится позиционировать себя через субкультуру и объединения. Поэтому татарские проекты и блогеры очень востребованы среди молодежи»
«Среди молодежи наблюдается тренд на этнонаправленность»
— Чувствуется ли подъем национального самосознания у татар?
— Да, и не только у татар. Даже просматривая соцсети, можно заметить много видео с молодежью, которая изучает свои корни. Например, башкирская группа Ay Yola запустила интересный тренд: под их песню Homay начали записывать видео о своих национальных традициях и истории, причем не только тюркские народы. Среди молодежи наблюдается тренд на этнонаправленность: дети и школьники рассказывают о своих национальностях и традициях. Множество микроблогеров продвигают нашу культуру и делают ее более заметной.
— Раньше люди стеснялись говорить на родном языке, а сейчас наоборот. Когда произошел этот переломный момент?
— Думаю, это случилось примерно в 2017 году после сокращения количества уроков татарского языка. Обучение стало необязательным — у людей осталась потребность в изучении своей культуры. Тогда уроки покрывали не только грамматику, но и литературу и историю. В то время эта потребность закрывалась учебной программой, а сейчас молодежь все чаще задается вопросами: «Кто я? Откуда я пришел? Где мои корни?» Молодое поколение часто стремится позиционировать себя через субкультуру и объединения. Поэтому татарские проекты и блогеры очень востребованы среди молодежи.
Мы уже четвертое-пятое поколение молодежи ВФТМ, и наш слоган: «Татарчаны — заманча, заманчаны — татарча». То есть мы актуализируем все татарское и «татаризируем» все актуальное. Через такую призму реализуем все наши проекты. Но если говорить о развитии языка в целом, то без полноценной системы образования (детских садов и школ) невозможно обеспечить его устойчивое развитие.
— С момента основания ВФТМ как-то трансформировался внутренне?
— Конечно, как и любое сообщество, мы меняемся. Важно, что мы не стали дежурным форумом «раз в два года», а смогли стать идейной платформой открытых сообществ. Два направления работы — регионы, зарубежье и Казань, Татарстан. Если посмотреть другие проекты, это больше просто мероприятия, а у нас действительно сообщество, своего рода экосистема.
«Не так важно, сколько именно пришло человек на ту или иную акцию, мероприятие. Опыт показывает: со временем аудитория расширяется. Главное, действовать — в этом наша стратегия»
— А у других тюркских народов чувствуется ли такой же подъем?
— Как я уже говорил, и у тюркских, и других групп. Если говорить о конкретных примерах активистов или общественных движений, то необычная практика есть у якутов. Мы знакомы с их активистами, и они рассказали мне об интересном проекте: если у нас взрослые обучают детей языку, то у них дети обучают других детей. Ведь нам проще общаться со сверстниками, чем со взрослыми. Например, 8-летний ребенок учит другого ребенка: они обсуждают любимые мультфильмы, игры, блогеров — все на якутском языке.
Разные профильные смены для детей и молодежи очень востребованы. Например, движение «Сәләт» проводит смену на чувашском языке: дети не только изучают чувашский язык и знакомятся с культурой. Также можно отметить рост активности у башкир: они создали колонку, говорящую на башкирском языке. Большой вклад в направление цифровизации языков вносит ФАДН, которое проводит различные мероприятия и уже дважды организовало тематический форум, где представители разных национальностей нашей страны делятся опытом.
— ВФТМ продолжает работать с татарами зарубежья?
— Если говорить о встречах и очном общении, то внешнеполитическая ситуация накладывает отпечаток. В целом с татарами за рубежом связь через ВКТ. У нас проводятся летом Сабантуи в разных странах. Туда из РТ выезжают артисты и спикеры. Сам лично я пока не выезжал в командировки за рубеж. То есть поддержка со стороны конгресса есть.
Но мы, молодежь, очень гибкая. Нам необязательно куда-то выезжать. Мы стараемся каждый месяц проводить созвоны, есть чаты. В любом случае поддерживаем связь со всеми нашими организациями, идет обмен информацией хотя бы так.
— Эти татары за рубежом сохранили в себе татарскость?
— Думаю, да. Например, в прошлом году из Антальи наша организация провела общий созвон для всех зарубежных сообществ, диктовали текст на татарском языке. И не так важно, сколько именно пришло человек на ту или иную акцию, мероприятие. Опыт показывает, что со временем аудитория расширяется. Главное, действовать — в этом наша стратегия.
Конечно, есть сложности с приездом в Россию. У многих есть желание, но нет возможностей. И политические, и финансовые обстоятельства влияют. Но в целом мы стараемся держать с ними связь.
— Что их волнует? Какие-то бытовые вопросы или что-то более высокодуховное, например вопросы нации?
— Их тоже больше всего беспокоит языковой вопрос. Родной язык в сознании многих — это по-прежнему язык их национальности. Поэтому, например, татары в Канаде создали проект, в рамках которого можно обучиться татарскому языку в онлайн-режиме. Интересно, что среди слушателей не только татары. Знание языка воспринимается как ценность. Надо признать, что проблема потери языка существует не только за рубежом, но и у нас в России.
«У нас дома все было пропитано татарской культурой, мы говорили только на татарском. И сейчас эта атмосфера сохраняется»
«Мои дети, внуки и все последующее поколение должны говорить на татарском — это базовый минимум»
— Когда будут проходить выборы председателя ВФТМ?
— По уставу председатель выбирается на два года, а потом избирается либо новый, либо тот же снова выдвигает свою кандидатуру на следующий срок. Мои полномочия прекращаются 15 декабря. На форуме будет избран новый совет. Я могу досрочно сняться и предложить кандидатуру или в декабре отдельно собрать членов совета и провести выборы онлайн или офлайн.
— А вы хотите продолжить председательствовать?
— Да, если меня выберут.
— Руководитель ВФТМ — это ваша основная работа или на общественных началах?
— В настоящее время, наверное, 80 процентов моего времени занимает работа в форуме. Я официально трудоустроен, но параллельно у меня есть другие IT-проекты.
— Расскажите о себе: где родились, где учились?
— Я родился в Башкортостане в городе Белебее 29 марта 2000 года. Учился в легендарной татарской гимназии, где директором был татарский активист Нурмухамет Хусаинов. Можно сказать, что он очень сильно повлиял на меня. В 13 лет после 6-го класса я поступил в лицей-интернат №2 в Казани. Я думал, что здесь все умеют говорить на татарском. Но, когда я жил в Башкортостане, мне кажется, татарской среды было больше, чем в Казани, как это ни парадоксально. Потому что на родине мы и учились на татарском, и спектакли ставили на татарском, и в татарских конкурсах участвовали, и прочее.
У моего папы Рауфа Хасанова была интересная история: в 1990-х его брата не взяли в школу в Миякинском районе, потому что он плохо говорил на русском языке. Папе это очень сильно не понравилось, он нашел помещение и построил татарскую школу для начальных классов, нашел учителей. После этого на него начались гонения, и ему пришлось переехать в Белебей. Затем наша семья полностью перебралась в Казань.
У нас дома все было пропитано татарской культурой, мы говорили только на татарском. И сейчас эта атмосфера сохраняется. Для себя я определил базовую вещь: все, что пришло до меня, — язык, культура и история — я не имею право прерывать. Мои дети, внуки и все последующее поколение должно говорить на татарском — это базовый минимум.
— Если это базовый минимум, то каков роскошный максимум?
— Чтобы в Татарстане на улице, на учебе, работе, в магазине или кафе я мог говорить на татарском и все меня понимали.
Комментарии 48
Новая выставка в «Бизоне» — надо сходить!
Если давно не выбирались за вдохновением, то самое время заглянуть в галерею «Бизон». Там стартовала новая выставка, и это прям другая вселенная: работы яркие, смелые, местами даже дерзкие. Одни цепляют цветом, другие — неожиданными образами, а какие-то заставляют зависнуть и реально подумать.
Атмосфера тоже крутая — никакой «музейной тишины», можно спокойно обсуждать, делиться впечатлениями и даже просто наблюдать за реакцией других людей. Говорят, многие уходят с ощущением, будто посмотрели на мир под новым углом.
Выставка уже открыта, и она не навсегда — так что лучше не откладывать. Каждое посещение обещает что-то новое, ведь даже знакомые работы воспринимаются по-другому в разное настроение. Возможно, именно здесь вы найдете ту самую идею, которой давно не хватало.
🔹 Подробнее — Bizon.gallery
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.