«Слезы сами по себе текут от прожитого. Лежу и сам себе говорю: «А что ты расстраиваешься? Живой же, здоровый, да и ладно. Подумаешь, ножки отморозил. Ничего — пройдет», — говорит боец танкового полка с позывным «Миха». В 2023 году во время снайперской вылазки он получил тяжелое ранение и обморозил ноги. Врачи спасли одну, а на второй пришлось отрезать часть ступни. Но после восстановления Миха вернулся в зону СВО. За подвиг он награжден медалью «За отвагу». О том, как велась работа на СВО до и после ранения, Миха рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».
Боец с позывным «Миха»: «До специальной военной операции я состоял в группе быстрого реагирования. Работал в Уфе. А когда самый первый раз БПЛА ударили по России, когда в Ростов залетели дроны — вот тогда уже решил, что хватит сидеть, пора идти защищать Родину»
«Подойдет ко мне сын, скажет: «Папа, ты где в это время был?» Что я ему отвечу?»
— Миха, расскажите о себе, откуда вы?
— Я 1997 года рождения, еще молодой и красивый. Родом из Башкортостана, но по воле случая получилось так, что у меня жена родом из Казани. Я и переехал в Казань за ней в октябре 2024 года, потом мы купили дом в Лаишевском районе.
— А чем занимались до СВО? Где работали, чем увлекались?
— До специальной военной операции я состоял в группе быстрого реагирования. Работал в Уфе. А когда самый первый раз БПЛА ударили по России, когда в Ростов залетели дроны — вот тогда уже решил, что хватит сидеть, пора идти защищать Родину.
— Как пришли к этому решению? Не бывает же, что просто «встал-пошел»? Что-то должно было щелкнуть.
— Я же не первый контракт уже служу, это у меня второй. Я давал присягу Родину защищать. И просто сижу дома, сам про себя думаю: вот наступит такое время, когда все это закончится и этот период войдет в историю. И подойдет ко мне сын, скажет: «Папа, ты где в это время был?» Что я ему отвечу? Что я здесь был, дома отсиживался? Поэтому и решил пойти сюда.
— А семья как отреагировала? Родители?
— Отец просто молчал. Мать мне задала только один вопрос: «Какова твоя мотивация?» Я ей ответил то же самое, что рассказал вам. Она сказала: «Ладно. Ты парень взрослый, решаешь сам. Я тебя отговаривать не буду».
— Как началась служба на СВО?
— На СВО я с 19 июня 2023 года. Сначала был на сватово-купянском направлении, на данный момент — на краснолиманском.
Нас вообще изначально формировали в поселке Рощинский Самарской области. Там я попал в роту снайперов. Причем меня уже с военкомата сразу туда определили. В Рощинском мы пробыли, наверное, неделю. Потом нас окончательно распределили и отправили в школу снайперов под Санкт-Петербург. Месяц мы там пробыли, в основном учились стрелять, ориентироваться на местности — в общем, учили нас всей снайперской базе.
— А потом куда вас отправили?
— Через месяц приехали обратно, еще недельку побыли в Рощинском, и потом все, на эшелон в район Миллерово, там есть поселок небольшой. Там пробыли недели две и потом уже рано утром стали заходить за «ленточку».
— Куда зашли?
— Зашли мы в пятисотый лес так называемый.
— Почему его так называют?
— Потому что туда свозят, грубо скажем, «отказников». Это те, кто не хочет на передовую идти, те, кто боится по тем или иным причинам. Вот поэтому его и назвали «пятисотым» лесом. Маленько побыли там, и потом нас стали заводить на передовую. Уже ротация начала происходить с мобилизованными. Если мне память не изменяет, эти парни были с Алтая. Ну вот как-то так и началась вся эта служба.
«Мы же парни серьезные, один выстрел — один труп»
«На адреналине первый раз удивляться вообще ничему не получается»
— Какие они были, ваши первые бои? Удивились чему-нибудь?
— На адреналине первый раз удивляться вообще ничему не получается. Тебя всего колошматит, даже не задумываешься об этих впечатлениях, думаешь: трупы и трупы. А осознание приходит после того, когда ты уже возвращаешься обратно в тыл.
— Какой был первый выход?
— Первый выход я вообще очень-очень смутно помню. Зато последний хорошо запомнил (смеется). Мы заходили вообще ночью, было темно. На тот момент у нас не было ни ночников, ни теплаков, вообще ничего, а уже надо было штурмовать. Первые штурмы у нас пошли в октябре 2023 года.
— Когда уже грязь начиналась?
— Да, уже грязь начиналась. Особо там ничего и не поняли. Я вот помню, как миномет крыть начал, когда за моей спиной деревья стали падать вместе с корнями. Еще пуля прилетела в ногу рикошетом от автомата.
— И что вы подумали в этот момент?
— Думал, что «затрехсотило», ранило то есть. Лежу, пацану кричу: «Я триста!» К нему ползу, трогаю ногу, пытаюсь нащупать ранение, там мокро, ничего непонятно. Он стал смотреть и, получается, из ватника достал пулю: «На тебе, держи на память».
— Обычно такие «сувениры» не берут.
— Все, вот это самый первый такой выход был. Особо интересного ничего не было, не поработали даже совсем. Потом почему-то обратно в расположение вернулись. Я что-то посидел, подумал, что произошло, осознал. Ничего серьезного, в целом жив-здоров, и все.
— И опять работа.
— Да. В октябре первые штурмовые начались, и, получается, 29 октября меня отправили в отпуск домой. Я съездил на 20 дней, вернулся, и 27 ноября опять отправили на задачу — на поддержку штурмовых групп, точку надо было забрать, «зетка» называется. Мы в ночь зашли.
— Где эта точка находится?
— «Туфля», «зетка», «скала» — вот такие точки рядом. И получается, ночью с 27 на 28 ноября уже штурм был. Штурманули, опорник забрали. 28 ноября с утра уже пошли закрепляться.
— Вы не один работали?
— Снайперы в паре работают всегда. И мне с напарником командир нашей роты просто по карте объяснил, что, где и как сделать, чтобы быть уверенным. И пути отхода заранее продумали, все на свете было просчитано. Ну все, собственно говоря, пошли окапываться.
— Как в окопах сидели, расскажите.
— Ну окопались уж так — просто яма, а сверху ветки, бревна накидали. Ну и ничего не прилетело такого. Потом, на следующий день, там началась «дискотека» конкретная. Стали кассеты прилетать, минометы, танк работал. Но танк работал изначально не по нам, он как-то через голову стрелял на «туфлю». Было хорошо слышно. Потом у врага появился «агээсник»…
— И что вы делали?
— «Лежку» себе сделал, и все. Наблюдали в основном, поработать не получалось у нас. И вот когда этот «агээсник» появился, я понимаю, что снаряды летят именно в мой «квадрат». То есть посадка-то здоровая, много кого есть. «Постреляй в другую сторону, — думаю, — что ты ко мне пристал? Я в следующий раз заеду, до тебя доберусь с другой стороны».
«Работы было много. От своих позиций мы уходили еще далеко вперед, чтобы поработать по целям. Брали с собой аптечки трех эшелонов. Ведь если тебя, не дай бог, ранит, то никто за тобой не придет, никто тебя оттуда не вытащит и надо максимально продержаться. А работа у нас обыденная»
— Каково вообще лежать в окопе? Чем питались? Сколько пролежали?
— Получается, я всю неделю лежал в этой луже. Там и дождь, и слякоть, ветра зимние, так сказать, декабрьские уже почти. Еды не было, только вода. Это единственное, что меня спасло в принципе. Потому что в неделю была только одна банка тушенки. Если это считается едой, то, наверное, значит, я ел.
Я лежу в окопе уже день пятый, наверное. Это уже все — у меня мысли о доме, о том, что сейчас пацаны придут, будет ротация, все будет хорошо. Успокаивал себя так. Потом на нас пошли в накат, но мы отработали по противнику, они все откатились.
— А в целом какое состояние было?
— А состояние у меня уже было очень плохое, потому что я весь сырой был. Когда долго лежишь — как-нибудь надо все равно пытаться чуть-чуть встать, подвигаться.
— Где же там встать-то?
— Вот именно. Но я вылез из лужи, пока «птиц» не было, я просто встал. А сам в ватниках был, и вся вода по одежде утекла. Весь мокрый был. Потом начинаю ощущать, что я замерзаю, не чувствую ног. Ну ничего, думаю, ничего-ничего, лежу сам себя подбадриваю — скоро пацаны придут, все скоро будет нормально. А вот приду домой я, чаю попью вкусного…
— А где ваш напарник в это время был?
— Мы окопались друг от друга в метрах, наверное, 15–20, чтобы, если рация сядет, докричаться можно было. А напарник мой, что интересно, не заболел даже.
— И чем закончилось в итоге?
— 6 декабря с утра уже по рации пацаны говорят: «Ребята, готовьтесь». Идут, короче, менять. Все, ура. А перед этим, это было 5-го числа, я всю ночь наблюдал, не спал. Под утро мне уже спать захотелось. Я Фараону (напарнику) говорю: «Я не могу, меня ломает, давление упало, состояние никакое».
И я на бок повернулся, воткнулся в землю и слышу выход из танка. Понимал, что он стреляет через нас. Но я услышал выход и не слышал прилет за спиной. И тут в 5 метрах от меня разрыв. И все, у меня контузия… И уже в этот момент я лежу и думаю: «Ну наверное, все, наверное, я уже повоевал. Видимо, мне уже хватит. Скоро отдохну».
— Успели снять кого-то за эту неделю?
— Успел. От своих позиций мы уходили еще далеко вперед, чтобы поработать по целям. То есть ты один поэтому всегда. Брали с собой аптечки трех эшелонов. Ведь если тебя, не дай бог, ранит, то никто за тобой не придет, никто тебя оттуда не вытащит и надо максимально продержаться. А работа у нас обыденная.
— Как удалось выбраться? Какое состояние было?
— Я встал, а у меня состояние было уже предобморочное. Вот в таком состоянии я еще 3,5 километра пешком сам прошел по минному полю. То есть иду, и меня шатает из стороны в сторону, а там тропинка такая узкая…
Через минное поле надо было идти 3 километра. Ну ничего, дошел до первой точки с тем, кто меня выводил, а там уже и командир взвода встретил. Они у меня забрали из рюкзака все самое тяжелое. Я и винтовку свою отдал, говорю: «Уже не могу, мне тяжело. Вы идите, я дальше знаю, как идти». А сам думаю про себя, что еще навскидку метров 300 осталось. Ну и ничего, думаю, сейчас я посижу, отдохну, сил наберусь и пойду. Присел я на посту. Пацаны уже ушли, а я сижу, мне вода нужна, мне плохо. Парню на посту говорю: «Дружище, дай воды попить». Он отвечает: «А у нас нет». Да вы как на посту стоите без воды?! И смотрю, идет мимо нас парнишка с двумя пятилитровками воды. Я остановил его, попросил попить. Он мне одну пятилитровку протягивает, говорит, что ему и одной хватит. Я посидел, попил воды, и вроде даже силы появились, думаю: надо идти. Только встал, немного прошел, и меня опять мотает, сил нет вообще. Вот вроде винтовку отдал, воды целую пятилитровку выпил, а ничего не изменилось.
— Дошли в итоге? Помогли вам?
— Я дошел до первого блиндажа, и там стояли мобилизованные, тоже с Алтая, они там вдвоем курили, а я просто до блиндажа еле дошел. На угол облокотился, сел и сижу, перевожу дыхание, меня уже плющит. И парнишка вышел, начал спрашивать, как я, что со мной. Он, видимо, понял, что у меня давление на нуле, потому что я бледный был. Он выбежал, вынес шоколадку, кофе, сигаретку, говорит: «Братан, сиди, отдыхай, сейчас все сделаем». И вот я посидел минут 15−20, наверное, кофе попил, шоколадку съел. Вроде чуть полегче стало. И ребята выскочили втроем или вчетвером, с меня все поснимали, все забрали, меня взяли и перенесли в блиндаж.
— А как к себе добрались?
— Вечером приехала машина, я доехал, зашел к себе в блиндаж, посередине блиндажа разделся — все в грязи, тяжелое. Посередине блиндажа все кинул, там еще дрова лежали — буржуйку затопил и просто лег.
— О чем думали? Или уснули сразу?
— Я просто лежу и сам про себя думаю, что произошло вообще, что могло произойти. Слезы сами по себе текут от этого всего прожитого. И в итоге я лежу и сам себе говорю: «А что ты расстраиваешься? Живой же, здоровый, да и ладно. Подумаешь, ножки отморозил. Ничего — пройдет».
«Правая нога отошла»
— Что с ногами в итоге?
— А я до последнего не хотел носки снимать. Потом думаю, что надо все-таки посмотреть. Носки снимаю, а у меня ноги уже фиолетовые. «Пройдет, — думаю, — разойдется, все будет хорошо». И потом уже пацан один прибежал с тарелкой пельменей, говорит: «Братан, давай покушай, все будет нормально, сейчас я тебе еще кофе принесу». На следующий день я проснулся, пацаны где-то медсестру нашли, она пришла, посмотрела. Начмед пришел, говорит, что в госпиталь нужно срочно ехать. Я отвечаю: «Я же не могу без командира, ему сказать надо, что уезжаю». А его нет нигде. Мне сказали, что они на следующий день утром едут в госпиталь, могут меня с собой забрать.
— Командир отпустил?
— Да, командир уже вечером зашел, отпустил. Да там ко мне вся рота целый день бегала. То есть, они только дверь открывали, я уже лежу и говорю: «Вам что, ноги показать?»
— Увезли в госпиталь? Куда попали? Какую помощь оказали?
— Да, на следующий день увезли. Сначала в Кременную, оттуда в Рубежное, потом в Северодонецк. Из Северодонецка я уже уехал в Старобельск, а оттуда в Валуйки. Из Валуек я уехал в Белгород, и потом уже окончательный пункт у меня был в Твери.
— В Твери в госпитале уже окончательно закрепились?
— Да, меня там прооперировали. Потом уже, 25 декабря, хирург смотрит и говорит: «Что делать будем?» Я спрашиваю, есть ли вариант спасти ноги. Он головой мотает, мол, нет. Ну я и говорю: «Режь».
«На левой у меня теперь половины ступни нет»
— Обе ноги пришлось отрезать?
— Нет, одну, только правая отошла, на левой у меня теперь половины ступни нет.
— Вы на протезе сейчас?
— Нет. Просто нет ступни.
— Привыкли, что ли?
— Почти. Просто если бы прождали еще дольше, то пришлось бы всю стопу ампутировать. Потом длительный восстановительный процесс, занявший 11 месяцев. От костылей я отказался только спустя где-то, наверное, 7 месяцев. После уже стал так ходить, привыкать.
«За тот случай, когда обморозился и выполнил задачу, я был представлен к медали «За отвагу». Ждем, когда придет. А так еще участник СВО, медаль генерала Шаймуратова и медаль от Луганской Народной Республики «За отвагу»
Переезд в Казань
— Вы в отпуске были это время? Чем занимались?
— Я сначала поехал на вторую операцию в Пермь, мне еще пересадку кожи делали. И тут началась история с Казанью.
Я интересовался Василием Сталиным. Это фильмы, биография, узнал, что он в ссылке был в Казани. Ну, думаю, близко же, в принципе, от Перми, да? Вот я-то всю жизнь жил в Башкортостане, а в Казани никогда не был.
— А что вы хотели про Василия Сталина узнать в Казани?
— Посмотреть хотя бы дом, где он жил, музей, может. И я нашел группу для путешественников. Написал туда о своем намерении столицу Татарстана посетить. И одна девочка ответила: «Не вопрос, приезжайте, все расскажу». Я и приехал, и, как только увидел ее, у меня сразу появились бабочки в животе и все остальное. Мы с ней погуляли, и я уехал. Сижу дома, и неспокойно мне на душе: нельзя это дело так оставлять. Я ей не позвонил, не написал, сел в машину, сорвался и поехал к ней в Казань. Предупредил только, когда в дороге уже был.
— А она что?
— Она, соответственно, говорит: «Как? Так же не делается, у меня планы были». Я говорю, что мне надо, и все.
— Новые планы появились.
— Да. Я съездил опять в гости, потом вернулся. Два-три дня проходят, и я в машину, снова туда еду. И в конечном итоге решил, что она мне люба, я ей люб, ну и зачем вокруг да около ходить? Мы же парни серьезные, один выстрел — один труп.
— В загс повели?
— Я говорю: «Извини, я не романтик. Как там это делается, на колени падают? Короче, в загс пошли?» Она мне отвечает: «Пошли». Вот мы с ней и расписались 11 июля 2024 года.
— И тогда в Лаишево переехали?
— Да, 21 октября еще и венчались. А на СВО я вернулся уже в ноябре того года.
«Прошел ВВК, мне поставили категорию годности «Б» и вернули. Сейчас — начальник расчета БПЛА»
Возвращение в строй
— А как вас с ногой вернули? Нормально все прошло? Прошли ВВК?
— Да, я прошел ВВК, мне поставили категорию годности «Б» и вернули. Я думал, что обратно в снайперское подразделение вернусь, а меня опять привезли в этот «пятисотый» лес. С командиром поговорили, он мне сказал, что во мне не сомневается, в моих силах, в том, что я смогу куда-то зайти. «Но у меня очень большие сомнения, что ты оттуда выйдешь», — говорит командир.
— И куда вас устроили?
— Я сначала попросился на должность инструктора. Но командир сказал, что там не очень гладкая ситуация. Стал думать, вспомнил, что я в госпитале с майором познакомился, который в «связи» служил. На него вышел, спросил, что там и как. А я сам по первому контракту был связистом, только служил на флоте. И майор сказал, что поговорит. В итоге на меня вышли и забрали в танковый батальон служить в связи.
— Сколько вы прослужили связистом?
— Я послужил там месяца три, наверное. И потом меня уже перевели сюда начальником расчета БПЛА.
— На чем вы летаете?
— «Мавик». Это разведка просто. Вот так и по сей день служу, уже скоро отпуск.
— Какие награды у вас есть?
— За тот случай, когда обморозился и выполнил задачу, я был представлен к медали «За отвагу». Ждем, когда придет. А так еще участник СВО, медаль генерала Шаймуратова и медаль от Луганской Народной Республики «За отвагу».
— К вам часто ездят волонтеры, привозят гуманитарную помощь.
— Это тоже история интересная. Я поехал в отпуск в феврале, зашел в гости к казанским волонтерам. Они спросили, откуда я. Сказал, что из Лаишево. И мне дали контакт Марины Порфирьевой. Грубо говоря, меня «передали» к ней в руки. Мы с ней связались, и они стали нам помогать.
«Почему все это тяжело? У них выгодные позиции. Они наверху находятся, на высоте. Там везде высота. А у нас единственная проблема в том, что мы внизу»
— Что сейчас происходит на краснолиманском направлении?
— Обстановка, в принципе, напряженная. Потому что пехоты как таковой у украинцев уже нет. Они весь фронт, в принципе, держат только на «птичках». Иногда, бывает, танки выезжают, поработают. Но вся основа у них — это просто «птички». И их очень-очень много, то есть все небо буквально в них. И очень трудно иногда дойти до определенной точки.
— В целом у нас продвижение идет?
— В целом да. Двигаемся потихоньку-помаленьку. Вот на 5 километров вглубь забурились впервые с 2022 года.
— До конца Серебрянского леса километра 3, получается, осталось? Когда этот лес заберем?
— Ну дай бог скоро. Да, примерно 3 километра осталось. Почему все это тяжело? У них выгодные позиции. Они наверху находятся, на высоте. Там везде высота. А у нас единственная проблема в том, что мы внизу.
— Задают вопросы часто, почему нельзя просто разом все «разбомбить»?
— Случаи-то разные бывают. То есть если вот так действовать, по-простому, то это нам потом же выйдет боком. Разбомбим мы все эти посадки, потом в эти же посадки заходить нам. А когда нет «зеленки», все прекрасно понимают, что происходит. Потому это такой момент, скажем, щепетильный.
— А как обстоят дела со снабжением? Улучшилось положение?
— По снабжению, слава богу, стало нормально. В 2023 году было не совсем хорошо. А сейчас худо-бедно все нормально.
— Кременная как? Живет еще?
— Живет. Там даже уже детей стало больше. Раньше, когда проходили мимо, в основном пенсионеры были, а сейчас уже даже дети появляться стали. В Рубежном вот уже дети в школу ходят.
Комментарии 2
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.