Герой России Рустем Клупов: «Говорят о форсировании Днепра, о десанте на Одессу. Ничего исключать нельзя»

«Темпы наступления не очень велики, но имеют место, примерно до 100−150 метров в сутки. С другой стороны, мы опять держим оборону и держим атаки противника, которые приводят только к повышенным потерям техники, вооружения, личного состава украинской армии, других значимых успехов не заметно» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

«Мы наступали силами 57 батальонов против 89»

— Рустем Максович, какова ваша оценка состояния линии фронта на текущий момент?

— Говоря общими словами, мы поддерживаем стратегическую инициативу на всех направлениях. Но на некоторых из них перешли к обороне и отражению контрударов украинской стороны.

Основные же успехи нашей армии за истекший август и первую неделю сентября отображались на направлении главного удара. Исходя из задач, поставленных Верховным главнокомандующим, главные цели, которые стоят перед нашими войсками, — это освобождение Донецкой Народной Республики и территорий, которые вошли в конституционный состав перечня нашей страны. Я имею в виду Запорожье, Херсонскую область, значительная часть которых тоже находится под контролем вооруженных сил Украины.

Для нанесения основных ударов и развития наступления, для выполнения главной задачи освобождения ДНР и ЛНР была проведена операция «Прорыв» на стыке двух группировок наших войск, это северодонецкое направление, и имела достаточный успех, который был на сегодня ознаменован прорывом в районе Доброполья, в районе Покровской агломерации и в районе Константиновки. Это все разные фрагменты одного из этапов данной наступательной операции.

С другой стороны, противник на этом направлении сосредоточил огромные силы. А именно: к концу августа были сосредоточены пять механизированных бригад, две десантно-штурмовые, 6 отдельных бригад национальной гвардии, в том числе националистические «Лють» и «Азов»*, две бригады морской пехоты, две отдельные пехотные бригады, три бригады территориальной обороны, один штурмовой полк, один разведывательный полк и один полк силы специальных операций.

Все это сосредоточено на 150-километровом участке фронта. Я беру участок от левого или западного фланга, это населенный пункт Удачное, и восточный фланг, условно, населенный пункт Клебан-Бык, даже не Клебан-Бык, а западные окраины Клебан-Быкского водохранилища, где-то в районе населенного пункта Александро-Калиново. Напрямую этот участок занимает 54 километра, но если брать нюансы и изогнутость, то 150 километров на конец августа − начало сентября. Сейчас он немного выровнялся за счет того, что некоторые мешки мы устранили, да и за счет того, что в районе населенного пункта Золотой Колодезь немного уступили территорию противнику. Это уже не 150 километров за сегодняшний день, а порядка 130−135 километров. Но тем не менее вот этот перечень войск, которые я перечислил, в составе 89 пехотных или мотопехотных батальонов был развернут противником на фронте 150 километров для того, чтобы остановить наше продвижение на этом направлении.

— А с нашей стороны какие силы им противостоят?

— С нашей стороны на этом направлении наступали 9 мотострелковых бригад и 7 мотострелковых полков. В итоге 57 батальонов. Получается, что к концу августа на этом фронте мы наступали силами 57 батальонов против 89. Конечно, в районе Доброполья, Шахово, Родинского нам пришлось перейти к обороне, а точнее, в районе Родинского, Никоноровки, Кучерова Яра, Золотого Колодца нам пришлось перейти к обороне для отражения контрудара противника.

Для организации контрудара противника ВСУ собрали части и соединения со всего фронта — и с северных участков, и с южных, и с центральных. Это сказалось на качестве и эффективности украинского наступления на севере, на сумском направлении, наступлением, впрочем, это сложно назвать, потому что они бьются, а эффекта мало. Эффект у них на этом направлении очень незначительный, порядка 6−8 квадратных километров. Но тем не менее, наступая с западной стороны на восточную сторону Кондратовки и Алексеевки, где они имели определенный успех, они продолжают оставлять территорию на направлении главного удара, в районе Юнаковки.

Темпы наступления не очень велики, но имеют место, примерно до 100−150 метров в сутки. С другой стороны, мы опять держим оборону и держим атаки противника, которые приводят только к повышенным потерям техники, вооружения, личного состава украинской армии, других значимых успехов не заметно.

Вместе с тем противник, сняв часть своих войск с волчанского направления, это харьковское направление, способствует более-менее поступательному наступлению на этом направлении наших войск. Вообще, на липцовско-волчанском направлении тоже медленно движутся наши подразделения и части. Но скажу так, что если темпы наступления наших войск в начале лета, в июне – июле, составляли 400−600 метров в сутки, то сейчас темпы наступления упали. То есть мы наступаем на разных направлениях со скоростью 100−200 метров в сутки. Это темпы 2024 года практически.

Ну и понятно, что войска, которые были введены в сражение для наступления первого эшелона, израсходовали свой наступательный потенциал или находятся на грани расхода, и ждем какого-то решения от Верховного главнокомандующего и командования Вооруженных сил на ввод резервов. Как они будут происходить, за счет чего и как будет формироваться замысел, с одной стороны, это большой военный секрет, а с другой — как говорится, посмотрим.

— Тогда я хотел бы уточнить по Купянску, а именно, насколько я понимаю, наши части уже активно сражаются в городе и вот, судя по картам, чуть ли не половину отхватили. Насколько для противника это неприятно и каковы перспективы развития данного участка в дальнейшем, на ваш взгляд?

— Неприятно, когда комарик тебя укусил, а когда тебя бьют со всех сторон — это другое. Это не совсем уместное слово. Непосредственно Купянск — ключ к Харькову. Это выход на южные коммуникации Харькова. Конечно, Харьков питают две основные дороги, одна из Полтавы, вторая из Днепропетровска, тем не менее это южное направление. Харьков ни в Гражданскую войну, ни в Великую Отечественную непосредственно в лоб не штурмовали и не захватывали.

Харьковские операции, которые так назывались, — и наша Харьковская операция 1942 года наступательная, и 1943-го, и наступление Красной армии в годы Гражданской войны на этой территории — обходили справа и слева Харьков, основные войска, и вынуждали противника просто-напросто его оставить.

Идти на Харьков как на укрепленный экономический центр, имеющий много капитальных строений, на мой взгляд, нецелесообразно. Поэтому Купянск, находящийся с южной стороны, — это ключ охвата Харькова.

Но мы уже были на этих территориях, правда, перегруппировка наших войск заставила оставить эти территории. Сейчас кровью и потом отбиваем обратно, большой для нас урок. Купянск в этом направлении с учетом еще следующего барьерного рубежа обеспечивает не только положение на Харьков, но и охват славянской группировки Донецкой Народной Республики. Поэтому невозможно переоценить значение купянского сражения. Очень значимый логистический, военный, оперативно-стратегический объект.

Снятие каких-то частей с купянского направления способствовало продвижению наших войск в Заосколье, особенно в направлении самого Купянска. И так это все-таки сказывается, то есть, как наука нам говорит, энергия из ниоткуда не берется и никуда не исчезает. Она переходит с одного оперативного направления на другое. Поэтому и в условиях дефицита войск для ВСУ это становится значимым для них. Но тем не менее нужно отдать должное: после нанесения мощных контрударов по нашим подразделениям, прорвавшимся на добропольском направлении, они смогли вытащить три бригады — 82-ю, 92-ю и 47-ю — в районы восстановления боеспособности и создания определенного резерва.

«Мы воюем в большинстве своем с русскими людьми. Это в рамках глобально-исторического и геополитического объяснения или расстановки конфликта мы ведем гражданскую войну на своей территории, на территории, которая исконно и всегда принадлежала России» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

«Это наглядно иллюстрирует то, почему наши войска так медленно наступают»

— А что это за резерв?

— Я думал, что это будет оперативно-стратегический резерв, но на сегодня уже, через два-три недели, после того как 47-ю бригаду убрали оттуда, она появилась в штатном составе 18-го армейского корпуса. Реально там она на сумском направлении или нет, я пока сказать не могу, но последние данные о формировании 18-го армейского корпуса ВСУ гласят, что она включена в состав этого корпуса, который отвечает за сумское направление.

Вместе с тем мы медленно, но уверенно продвигаемся на константиновском направлении. Чтобы утюжить Константиновку, наши войска должны захлопнуть котел, это порядка 22 километров для того, чтобы уверенно начать создавать стенки котла.

А вот Клебан-Бык тоже интересная картина. Казалось бы, мы перекрыли с одной стороны, с севера, водохранилище, южнее две бригады, главные силы были отведены еще в августе, в первой половине месяца, в Константиновку, самые такие боеспособные. В итоге там остались две бригады территориальной обороны и национальной гвардии, которые до сих пор оказывают сопротивление. Но это уже дело времени, как быстро мы сможем овладеть этой территорией, посмотрим.

Очень значимое событие боевых действий летних месяцев происходит на покровско-мирноградском направлении, наши войска вошли в Покровск, ведут боевые действия непосредственно в Покровске. Есть сведения, что туда переброшены наши резервы. Сейчас они некоторое время организационные вопросы порешают, и успешное наступление будет продолжено.

Хотелось бы уточнить насчет заоскольского направления, если позволите. Купянск — это очень важный стратегический узел противника с точки зрения обеспечения харьковской и северской группировок. Если посмотреть на географическое положение, выход на реку Оскол и Оскольское водохранилище, это одна из основных операционных задач войск, наступающих на данных направлениях.

Южнее наши войска продвинулись в Серебрянском лесничестве, но я пока не могу сказать, что там прямо совсем хорошо, хотя с восточной стороны наши войска уже вышли на Северск, на восточные окраины Северска, вернее, и дальше за Северском уже находятся Славянск и Краматорск.

Их объединяют в славянско-краматорскую оборонительную группировку. Но сюда можно еще и Дружковку приплюсовать. Раньше этот оборонительный район включал в себя и Часов Яр, и Артемовск, бывший Бахмут, и Константиновку.

И на самом деле вот это очень плотная капитальная застройка этой местности. С одной стороны, это говорит об экономическом развитии данных районов, густом населении в мирное время, до войны, а с другой — они стали настоящими крепостями, линией крепостей украинской армии на пути нашего наступления. Это наглядно иллюстрирует то, почему наши войска так медленно наступают.

Историки потом будут спорить, зачем мы бьемся в лоб здесь, а можно же ее обойти, как в песне Высоцкого: «А можно ее стороной обойти? И что мы к ней прицепились?! Но, видно, уж точно — все судьбы-пути на этой высотке скрестились». Но командование видит выполнение поставленных задач в таком прямолинейном контексте. Кто прав, кто виноват, посмотрим дальше, но победителей не судят, а побежденных, по опыту Второй мировой войны, вешают, расстреливают и сажают в тюрьму как военных преступников. Поэтому все у нас еще впереди с учетом этого наступления.

— И о Днепропетровской области хотел бы уточнить: как там обстоят дела?

— Назовем это наступлением на Межевую, это вход в Днепропетровскую область со стороны Филии, Дачного, Новоселки, Январского. Скажу так, что на некоторых направлениях, на юге Днепропетровской области, в сторону покровского развивается довольно успешное наступление, где темпы наших войск достаточно хорошие. Это чисто степные равнинные территории с небольшим пересечением.

Вот здесь наступление движется со скоростью от 200−300 до 400 метров в сутки, это достаточно успешно, и запорожское направление, объединим его в целом. Со стороны Великой Новоселки более-менее нормальное наступление, а на Гуляйполе и Орехово больше стоим, чем действуем, такая оперативная пауза.

Вдоль Каховского водохранилища, вдоль его восточного побережья, говоря точнее, если смотреть по карте, от Каменской на Степногорск, дальше на Запорожье наступает 7-я десантно-штурмовая дивизия.

Она имеет определенные успехи на этом направлении. Расстояние от линии фронта до Запорожья, до южных окраин города Запорожья, около 20 километров. Это тоже реальный успех и реальные показатели наших действий на этом направлении.

Очень много разговоров идет о подготовке десантов, то ли форсирование Днепра, то ли пересечение Днепровского лимана на очаковском направлении, а может быть, некоторые горячие головы говорят и также о возобновлении подготовки высадки десанта в Одессу и так далее с учетом наших успехов на этом направлении.

Ничего из этого исключать нельзя, но и подтвердить ничего на сегодняшний момент на данном направлении не могу. Знаю одно, что если Украина будет владеть выходом к морю, то на Черном море рано или поздно мы столкнемся с войсками НАТО у своих берегов и будем отстаивать в очередной раз свою независимость.

Но если мы все-таки сможем овладеть этими территориями, то украинское государство, если такое сохранится, если Украина сохранится как самостийное государство, это будет способствовать тому, что киевский режим не сможет использовать черноморское направление против России. А значит, это будет стимулом для того, чтобы сидящие на остатках Украины были максимально нейтрально настроены по отношению к России и к нам.

— Вы сказали, и это действительно подтверждается, что противник для обороны добропольского участка фронта стянул до 89 батальонов со всех других фронтов. Вопрос такой: насколько противнику вообще хватает резервов и насколько вот эта тактика стягивания одних войск на другие участки фронта является успешной?

— Ну главный показатель на покровско-добропольско-константиновском направлении — присутствие 6 или 8 бригад национальной гвардии. Это внутренние войска, по своей подготовке, обеспечению совершенно непригодные для проведения войсковых операций. А они воюют не просто где-то, обеспечивая тыл или другие какие-то значимые объекты в тылу своей обороны. Они воюют на переднем крае. Это первый показатель того, что противник очень нуждается в резервах и войсках, если он вводит уже национальную гвардию.

Каждый инструмент имеет свое предназначение. Мухобойкой можно, но очень сложно забить гвоздь, а молотком можно, но очень сложно убить муху. Но молотком начнешь муху убивать — весь дом разрушишь. А мухобойкой начнешь гвоздь забивать, ну как бы и мухобойка разлетится, и гвоздь не забьется.

Вот эта мухобойка, да, очень значимый весовой аргумент для поддержания расшатанной внутриполитической обстановки, для охраны особо важных объектов, для наведения порядка. Для других задач предназначена национальная гвардия, но никак не для ведения боевых действий в первом эшелоне обороняющихся или контратакующих войск. Поэтому использование не по назначению этих соединений и заставляет меня говорить и показывает наглядно то, что противник очень нуждается в личном составе.

С учетом огромных потерь, 1 миллион 700 тысяч, огромного количества дезертиров, порядка 200 тысяч, это становится для них общим таким провальным трендом. Но на сегодня оборона Украины окончательно не рухнула.

Сила украинской стороны заключается в нескольких параметрах. Первый — это, конечно, всесторонняя помощь и поддержка Украины западными странами техникой, вооружением, технологиями, в том числе и технологиями, обеспечивающими устойчивость управления, оперативно-стратегического управления. И это отрицать никак нельзя. С помощью Starlink, других космических, воздушных и самых современных технологий разведки и управления Украина владеет устойчивым управлением войсками. Можно говорить опять о том, что нам необходимо наносить удары по пунктам управления, негодовать, почему их не наносят.

Мы наносим удары по военным, военно-политическим объектам. Но все вопросы войны заключаются в двух параметрах или в двух аспектах. Первый — это технические возможности, второй — политическая воля. Технические возможности разрушить банковскую систему у нас есть, а нужно ли это делать с политической точки зрения или существует ли политическая воля для этого на сегодняшний момент, остается под вопросом. Поэтому по военным пунктам принятия решений удары достаточно эффективные наносятся и будут наноситься дальше.

Третий параметр чисто географический, связанный с линией фронта. Реагировать в условиях отсутствия больших резервов перегруппировкой войск с одного направления на другое для украинской стороны более удобно, по внутреннему диаметру расстояния меньше. Перекинуть какую-то часть северного фронта на южный, например, или с южного на центральный занимает гораздо меньше времени, чем у нас по большому периметру, по большому кругу. Поэтому в оперативности переброски войск, конечно, мы им несколько уступаем.

Нужно отдать должное, как бы наша пропаганда и наше телевидение ни показывало эту работу ТЦК, что простого человека могут забрать на улице защищать режим Украины, тем не менее стойкость украинского солдата никто не отменял.

Это наше зеркальное отражение с перевернутыми мозгами, которое нам необходимо либо перевоспитать, либо уничтожить. Мы воюем в большинстве своем с русскими людьми. Это в рамках глобально-исторического и геополитического объяснения или расстановки конфликта мы ведем гражданскую войну на своей территории, на территории, которая исконно и всегда принадлежала России.

Мы воюем как белые против красных или красные против белых. Примерно так же, как воевали в те времена со своими братьями. Поэтому в оценке глобального масштаба исторического и геополитического это внутригражданский конфликт. А воевать с самим собой, со своим отражением всегда очень сложно, потому что заранее знаешь, что ты сделаешь, какой прием и как ты будешь применять способы противоборства, и все свои сильные и слабые стороны.

Поэтому это противоборство и переходит грани порой жестокости. А затуманенность мозгов нацистскими идеями еще больше омрачает процесс. Поэтому даже после победы нам еще долго предстоит воспитывать этих людей. И опять-таки поколение, которое выросло после развала Советского Союза с кривыми мозгами, вряд ли уже будет перевоспитано. А вот перевоспитать их потомков, детей, для того чтобы сделать их нормальными людьми, миролюбивыми, добрыми по отношению ко всем и в первую очередь к своей истории, к своей генетической наследственности, еще предстоит.

«Мы научились очень гибко реагировать на вызовы фронта, на вызовы противника» Фото: © Евгений Биятов, РИА «Новости»

«Такие безобразия в штатной дисциплине вполне приемлемы»

— Сейчас вы оценили цифру потерь противника в 1,7 миллиона человек. Вместе с тем мы с вами говорили в январе, вы тогда оценивали безвозвратные потери противника в 492 тысячи. Соответственно, вопрос: это они так сильно выросли или мы тогда не понимали масштабов, не угадали?

— Скорее всего, мы тогда не угадали. Дело-то в том, что эти 1,7 миллиона, которые были вскрыты… Я не утверждаю и не настаиваю на этой информации, потому что свечку не держал, сам в расчетах не участвовал, но с точки зрения правдоподобности с учетом того, каким способом были добыты такие данные, как реально к этой информации отнеслись наши СМИ, у меня нет оснований не доверять этой цифре.

С другой стороны, потери очень большие, особенно в области без вести пропавших, потому что признавать очень многих без вести пропавшими украинской стороне выгодно, чтобы не платить деньги.

А так вот, те неполные полмиллиона, о которых мы говорили зимой, конечно же, за эти полгода пополнились. Но есть один из таких способов приведения к единому знаменателю, как среднее арифметическое, и авторы цифры в 1,7 миллиона могут ошибиться, и я мог ошибаться, но средняя арифметическая цифра будет максимально точной, это около 1 миллиона получается, может, чуть больше, миллион 200 тысяч; чтобы не спорить, остановимся на этой цифре.

— Примерно в феврале главком противника Александр Сырский сказал, что вооруженные формирования Украины переходят на так называемую дивизионно-корпусную систему. На ваш взгляд, насколько это эффективно и насколько у них это получилось?

— Ну на дивизионно-корпусную силенок у них не хватило, бригадно-корпусная система у них получается, но можно рассуждать по-разному. Раньше управленческую роль этих армейских корпусов заменяли оперативно-тактические и тактические командования, на которые был возложен провал операций украинской армии. Но они, чтобы отговориться от этого, показать свою значимость, всегда спорили, что не занимаются подготовкой войск, это не их войска, это как джентльменский набор. Это не унитарная композиция войск и вооружений, как армейский корпус.

Корпус со своей строгой штатной структурой действует на определенном направлении, значит, и возможность усиления этой группировки зависит только от передачи дополнительных войск в оперативное подчинение данному корпусу. Но этот корпус отвечает за все, начиная от подготовки операции, ее планирования, проведения самого последнего решающего момента победы или поражения. Тактические группы — это временно создаваемый набор частей и соединений, которые в любой момент можно оторвать, вывести, завести любым решением командира группировки, командующего группировкой на направлении или оперативной группировкой.

Например, перекинуть какую-то бригаду, которая совершенно не готова. Скажем, комиссия оперативного командования признала ее готовой передать в подчинение тактической группе войск. А в тактической группе войск ее вообще раскидают по другим соединениям для восполнения потерь.

Вот подобные безобразия в штатной дисциплине вполне приемлемы для такого гибкого комплектования. Но это гибкое комплектование идет с Запада, оно очень востребовано для ведения децентрализованных боевых действий в борьбе за колонии, в борьбе с пигмеями, индейцами и прочими… цивилизационно отсталыми народами.

А в борьбе с равным себе противником они же пользуются тактикой и стратегией западных стран, которые в основном воевали на колониальных театрах военных действий с противником гораздо слабее себя, там это децентрализованное управление очень эффективно действует.

При линейном ведении боевых действий, примером которых являются фронты Великой Отечественной войны, например, Первой мировой войны, существуют другие законы. Там строгая иерархия, строгое подчинение и восточнопрусский централизованный принцип управления.

Тоже не наш, не российский, восточнопрусским считается. Потому что мы срисовали в период XVII−XVIII веков строительство своей армии по образу и подобию прусской армии, одной из самых сильных армий Европы в свое время. При линейных боевых действиях это оказывается более эффективным способом управления.

Поэтому армейский корпус, имея своей штатной численностью… Я сейчас могу привести примеры, допустим, 18-й армейский корпус включает в себя одну тяжелую механизированную бригаду. Но, чтобы понять, раньше были у них бронетанковые бригады, танков на все бригады уже не набирается на сегодня, поэтому была создана новая структура, от танковых бригад отказались, создали отдельные тяжелые механизированные бригады, где равное количество танковых механизированных войск и есть пехотные батальоны. То есть два механизированных батальона и два пехотных батальона. Вот такая тяжелая механизированная бригада.

Плюс к этой тяжелой механизированной бригаде четыре механизированные бригады и артиллерийская бригада в составе корпусного комплекта. Значит, если в тактической группе, которая была раньше, вместо армейских корпусов был набор бригад, то сейчас существует такое понятие, как «корпусной комплект», в него входит разведывательная часть, управление и часть огневой поддержки.

Вот отдельная артиллерийская бригада и реактивная бригада должны входить в этот комплект огневой поддержки данного корпуса. 16-й корпус, тоже одна тяжелая механизированная бригада, три механизированные бригады, одна 92-я штурмовая бригада и бригада территориальной обороны — это на харьковском направлении.

3-й армейский корпус пока себя так штатно не обрисовал окончательно, а вот 20-й армейский корпус, который воюет в обороне напротив Великой Новоселовки и прикрывает Покровское, вот это новое покровское направление. Не Красноармейск, который в полуокружении сейчас находится, а Покровское Днепропетровской области. Вот он имеет в своем составе одну тяжелую механизированную бригаду, три механизированные бригады, одну пехотную бригаду.

По артиллерийским бригадам пока непонятно у них, артиллерийские бригады все-таки держат в резерве штаба оперативного командования «Хортица», оттуда управляют и передают в подчинение. Но вот одна из бригад, 47-я артиллерийская, уже нашла свое применение в составе 18-го корпуса. Думаю, другие артиллерийские бригады будут розданы…

Чтобы не быть голословным, противник имеет 10 артиллерийских бригад. Но я знаю, что еще две сформировали, 60-я, 68-я, это получается 12. Как 12 артиллерийских бригад разделить на 20 армейских корпусов? То есть кто-то останется без артиллерийской бригады или есть еще пять реактивных бригад и одна ракетная бригада, возможно, их будут задействовать или создавать нечто среднее, гибридное между реактивной и артиллерийской бригадами, но без корпусного комплекта корпуса, конечно, становятся потешными и свои основные задачи выполнять не смогут или смогут, но не так эффективно, как с полным комплектом.

— Насколько им хватает материального обеспечения для всей этой задумки?

— За исключением последней партии австралийских Abrams, которые пришли на Украину из Австралии, танки больше не поставлялись. Вообще, с танками стоит очень серьезный вопрос, нужны они или не нужны, будут ли они использованы в будущих войнах или уже отжили, как в свое время броненосцы или линкоры.

Но моя точка зрения заключается в том, что сейчас с господством малых дронов над полем боя, в воздухе, ни одна бронецель на расстоянии 15−30 километров от линии боевого соприкосновения не выживает. Поэтому терять эти важные бронеединицы, пока не создано эффективного оружия борьбы с дронами, нецелесообразно.

Поэтому Запад, скорее всего, из-за этого и прекратил поставки тяжелой бронетехники, таких как танки Leopard, Abrams, тяжелые боевые машины пехоты типа Bradly М2 и Marder немецкие, пока не найдено эффективное средство борьбы с дронами. С другой стороны, и мы тоже сначала пересели на легкобронированные машины, точно так же как они на «Казаки» и «Макс Про», бронеавтомобили, без которых тоже не обойтись на фронте. На легкие машины типа багги, обрезанные пикапы и все такое. И они заняли свою нишу, свое место на фронтовых позициях.

Это не от бедности, а от целесообразности. Но, с другой стороны, без техники на фронте тоже не обойтись. Одно дело, когда человек делает марш на автомобиле и его подвозят куда-то с риском поражения, нанесения ударов по этой технике, но он бодрым и свежим вступает в бой, особенно используя наступательную тактику.

А другое дело, когда этот человек с полной выкладкой в возрасте 50 лет совершает марш в 30 километров, а потом вступает в бой с противником, что, конечно, выдержит не каждый со своим отягощенным наследием гражданки. Кто-то, может, с алкоголем дружил, кто-то — еще с чем-то, а кто-то просто был айтишником и не развивал свою физическую, мускульную силу. И для них, для этих бойцов, при всех их положительных характеристиках, боевой устойчивости и высоких качеств бойцовских никуда не деться.

Поэтому над тем, как использовать технику на линии фронта, мы ломаем голову. И мы, и украинская сторона, и Запад очень сильно, особенно американцы, учатся на этой войне, и все ломают голову. А как использовать? Какая техника нужна? А вообще должна эта война в итоге родить концепцию новой бронированной машины, защищенной от дронов и имеющей необходимое вооружение в современном военном противостоянии, высокую проходимость, скорость, совмещенность, достаточную проходимость и высокую скорость по асфальтированным дорогам. Совмещая показатели высокой скорости передвижения и высокого качества бронирования, что, соответственно, заставляет противника использовать FPV-дроны с более тяжелыми боеголовками, тандемными зарядами, с которыми FPV-дрон развивать достаточно большую скорость, чтобы угнаться за быстро движущимся автомобилем, не может. И получается, что одно зависит от другого.

Но развивать это до бесконечности и делать машины бесконечно бронированными и бесконечно быстрыми тоже невозможно. Не позволят законы физики. Поэтому нужно искать какие-то компромиссы, какие-то нюансы, но все ждем появления какого-то эффективного антидронового оружия.

На сегодня уже даже при грамотной постройке антидроновой защиты в войсках, включая станции РЭБ, умение использовать их личным составом, дробовики, умение применять эти дробовики, стрелковое оружие, использование всего личного состава для защиты от дронов, маскировка позиций, исключение возможности обнаружения позиций по бытовым каким-то признакам — мусор, остатки от сухпайков, тропинки — повышает выживаемость в условиях дроновой активности.

С другой стороны, если посчитать уже на сегодняшний день, то штатно дрон по технике срабатывает гораздо реже, чем это было в 2024 году. Количество дронов на одну подбитую цель постоянно растет. Сейчас это достигает, бывает, использования 20−30 единиц дронов, для того чтобы поразить одну цель.

При этом смотря какая цель: если это блиндаж — это одна история, если движущаяся бронированная цель — это другая, если используются дроны на радиоуправлении — третья, если дроны КВН — четвертая. Поэтому по каждому обобщить это все на сегодня сложно. Вот такой как бы панацеи, сказать, что вот тебе таблетка анальгина, поломаешь, одна половинка — от головы, другая — от живота, не получается.

Нужно подумать, многое зависит от наших академий, научных военных кругов, которые должны принимать участие в военно-промышленном комплексе, и они принимают очень активное участие. И со стороны, наблюдая за этим процессом, иногда изнутри видно, что мы приобрели гибкость, и это очень важное качество, которое мы имеем на сегодня. Мы научились очень гибко реагировать на вызовы фронта, противника.