«Китай держится за Россию отнюдь не по экономическим соображениям. РФ нужна Пекину как международный и военно-стратегический фактор глобального баланса сил. Если не сможем использовать это время для увеличения российско-китайского товарооборота и развития взаимных экономических проектов, мы, к сожалению, выиграем немного. Больше потеряем», — говорит политик, соавтор действующей Конституции РФ Сергей Шахрай, долгие годы отработавший в КНР. О том, будут ли действовать российские карты «Мир» и СБП в Китае, удастся ли вложить в РФ 6 трлн рублей, аккумулированных на ВЭФ, и можно ли и дальше рассчитывать на дружбу с Ким Чен Ыном, Шахрай рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».
Сергей Шахрай: «В кои-то веки Россия вернулась к поиску баланса в международной сфере. Мы начали маневрировать между Китаем, Индией и Америкой, пытаясь занять свое относительно самостоятельное место»
«Для китайцев Россия — это по-прежнему Москва, Санкт-Петербург и чуть-чуть Казань»
— Сергей Михайлович, одним из итогов саммита ШОС в Пекине стало решение о предоставлении «зеркального» безвизового въезда сроком на 30 дней неоднократно в течение года: для китайских граждан в РФ и для российских граждан в КНР, соответственно. В доковидные времена нашу страну посещало множество китайских граждан, сможет ли Россия ответить своим «большим туристическим потоком» в земли Поднебесной? В настоящее время, судя по открытым источникам, этот поток не превышает 1,5–1,6 миллиона человек в год.
— Вообще-то решение о взаимной отмене виз между Россией и Китаем назрело давно, но я считаю, что это кардинально ситуацию не изменит. Да, консульские службы России и Китая потеряют какие-то немалые суммы из-за отсутствия прежних сборов, но в целом экономика, туристическая сфера и личная жизнь наших стран приобретет намного больше. Но можно предположить, что параллельно или наряду с отменой виз появятся другие регуляторы туристических потоков, которых не было прежде — например, заметно вырастет стоимость перелета. Поверьте мне, наверняка введут какие-то платежи, санитарные, медицинские и прочие, а также сборы на обустройство инфраструктуры, в результате чего имущественный фактор поездки в Китай и Россию станет некоторым ограничителем для тех, кто пожелает воспользоваться объявленным безвизовым режимом.
Сергей Михайлович Шахрай — российский государственный и политический деятель. Действительный государственный советник Российской Федерации I класса.
Заслуженный юрист России, доктор юридических наук, профессор. Автор проекта действующей Конституции Российской Федерации (совместно с Сергеем Алексеевым). Им написаны фундаментальные учебники по конституционному праву, государственному управлению и контролю, а также международным геополитическим вопросам, которые заложили основы современного государствоведения России.
Руководитель центра развития международных научно-образовательных кампусов НИУ «Высшая школа экономики».
Родился 30 апреля 1956 года в Симферополе Крымской области в семье военного летчика. С отличием окончил юридический факультет Ростовского государственного университета (1978), защитил кандидатскую диссертацию (1982, аспирантура Московского государственного университета им. Ломоносова).
В 2001 году Шахраю присуждена ученая степень доктора юридических наук, в 2004-м — ученое звание профессора.
Закончил Финансовую академию при правительстве Российской Федерации (2004), Дипломатическую академию МИД Российской Федерации (2011).
В 1982–1990 годах работал на юридическом факультете МГУ им. Ломоносова. В 1987-м создал первую лабораторию правовой информатики и кибернетики МГУ и заведовал ею до 1990-го.
В 1990–1992 годах — народный депутат РСФСР, член Верховных Советов РСФСР и СССР, член президиума Верховного совета РСФСР.
1991 — председатель комитета по законодательству, государственный советник РСФСР по правовой политике.
1993–1997 — депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ двух созывов.
В 1991–1996 годах работал в правительстве РФ (заместитель председателя правительства РФ, министр РФ по делам национальностей и региональной политике и др.). Глава временной администрации в районе Осетино-Ингушского конфликта (1992–1993).
До апреля 2023 года — председатель и член совета директоров, первый проректор и председатель ученого совета Университета МГУ — ППИ в Шэньчжэне, проректор МГУ им. Ломоносова, научный руководитель, президент Высшей школы государственного аудита (факультета) МГУ им. Ломоносова.
Член президиума Российского исторического общества, руководил правлением РИО, председатель комиссии российского исторического общества по цифровым технологиям в исторической науке и образовании. Вице-президент академического учебно-научного центра Российской академии наук — Московского государственного университета им. Ломоносова. Основатель центра конституционного законодательства и публичного права, руководитель научных проектов центра.
Главный редактор журнала «Вестник Московского университета. Серия 21. Государственный аудит».
Автор закона «О референдуме РСФСР», участвовал в разработке федеральных конституционных законов «О Конституционном суде РФ», «О правительстве РФ», федеральных законов «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ», «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ», «О Счетной палате РФ», «О национально-культурной автономии в РФ» и многих других (всего более 100).
Автор более 200 научных работ, в том числе около 50 монографий, учебников и учебных пособий по государствоведению, цифровой конституции и цифровым технологиям в государственном управлении, по государственному (конституционному) праву, государственному аудиту (государственному финансовому контролю), по международному экономическому сотрудничеству, цифровому суверенитету, конвергенции мировых правовых систем, государственному управлению в социально-экономической сфере, особому пути России и Китая, экономико-правовым аспектам развития БРИКС и др.
В 2021 году в Москве вышла в свет монография Шахрая «Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина». Автор фундаментальных монографий «О Конституции: Основной Закон как инструмент правовых и социально-политических преобразований» (2013), «Общество в период изменений: Опыт конституционного строительства» (2013), «Неизвестная Конституция» (2013), «Признать соответствующим Конституции…» (2011), «Измерения прогресса» (в соавторстве с С.М. Поповой и А.А. Яником) (2010), «Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993–2003 годов» (в соавторстве с С.В. Степашиным, Поповой, Яником и др.) (2005), «Модернизация государства и права на современном этапе: российско-китайский взгляд» (в соавторстве с А.Г. Хабибулиным и Ян Синьюем) (2006), «Конституционное правосудие в системе российского федерализма» (2001) и др.
Научный руководитель и составитель ряда сборников архивных документов по истории современный России.
При этом, по моему ощущению, поток туристов из России в Китай может увеличиться достаточно заметно, особенно в первые год-два после введения безвиза. Однако из Китая в Россию тот же поток не вырастет в разы. Для китайцев Россия — это по-прежнему Москва, Санкт-Петербург и чуть-чуть Казань. Ну и, собственно, Дальний Восток, который напрямую отмена виз коснется в меньшей степени, так как там уже существуют налаженные каналы коммуникации между приграничными территориями.
— У нас, кстати, и с японским правительством в последние годы шли переговоры об отмене визового режима. Но после участия России в праздновании 80-летия Победы над «милитаристской» Японией об этом, как я понимаю, можно надолго забыть? Отразился ли саммит в Пекине на наших отношениях с Японией?
— Не отразился никак, потому что этих отношений фактически нет. Вернее, отношения с Японией у нас, что называется, хуже некуда. Так что и здесь мало что изменится. Но что всегда немного привлекало мое внимание и даже, можно сказать, забавляло, так это то, что личный туристический поток из России в Японию все эти годы не прекращался. В нынешнем первом полугодии он даже, говорят, вырос более чем вдвое и составил почти 84 тысяч человек. То есть Страна восходящего солнца интересна для достаточно большой категории россиян — культурно, исторически и духовно.
— В рамках Восточного экономического форума, в котором вы принимали участие, состоялось 15-е пленарное заседание нашего российско-китайского комитета дружбы, мира и развития (РККДМР). Вы входите в этот комитет и были свидетелем тому, как в ходе заседания прозвучало предложение создать условия для работы в РФ китайских платежных систем WEChat и AliPay, а в Китае, соответственно, системы СБП и банковских карт «Мир». Но пойдет ли Китай нам навстречу в условиях непрекращающихся антироссийских санкций?
— Предложение абсолютно разумное, и наш сопредседатель Борис Юрьевич Титов действительно артикулировал его на заседании комитета. Более того, эта тема чуть раньше прозвучала на личной встрече российского президента Владимира Путина и члена Политбюро ЦК КПК Ли Хунчжуна, который, кстати, наряду с Титовым является сопредседателем РККДМР. Наш президент обозначил этот вопрос в свойственной ему мягкой манере. Впрочем, я полагаю, что быстро в этой сфере ничего не сделать, и наши карты «Мир», а также система быстрых платежей (СБП) не появятся в Китае на ближайшую перспективу.
С 2020 по 2024 год я на постоянной основе работал в КНР и могу засвидетельствовать, что вопрос о проведении платежей между нашими странами не просто существует, но и представляет собой серьезную проблему. Думаю, для россиян присоединение к WEChat будет достаточно быстрым, тем более если поездки в Китай станут постоянными. Скорее это мы оперативно присоединимся к WEChat и в меньшей степени к AliPay. Что касается китайцев, то они, пока не будет на это высокого политического решения, ни в СБП, ни в «Сбер Мир» не пойдут.
Однако я хочу сказать, что китайцы — прагматики, и практически все, кто приезжает сегодня в Россию по бизнес-делам или для учебы, быстренько открывают в Сбербанке или же в другом крупном российском банке небольшой депозит, покупают российскую сим-карту с соблюдением всех наших юридических норм, привязывают банк к этой карте и затем с использованием WEChat и других мессенджеров свободно «гоняют» платежи.
«Лидеры наших стран договорились, что 2026−2027-е, помимо прочего, станут годами совместного, перекрестного образования»
«Если ничего не делать, мы уже в следующем году столкнемся с падением и так небольшого потока студентов из КНР в РФ»
— В комитете РККДМР вы отвечаете за образовательную сферу. Кроме того, в КНР вы фактически создали первый совместный российский вуз — университет МГУ-ППИ в Шэньчжэне, где многие годы являлись председателем совета директоров и первым проректором. Как у нас продвигается сотрудничество в сфере образования?
— Да, этот вопрос чрезвычайно важен для меня. Лидеры наших стран договорились, что 2026−2027-е, помимо прочего, станут годами совместного, перекрестного образования. В российско-китайском комитете дружбы, мира и развития я председатель совета по образованию, а значит, нашему совету предстоит огромная, трудная, но интересная работа.
Перед коллегами я обозначил три наиострейшие проблемы. Первая: Россия практически уже вышла из болонской образовательной системы и переориентировалась на основное высшее образование, которое занимает пять лет, а также на специализированное высшее образование, которое добавляет сюда еще два года. В итоге 7 лет. Китай официально никогда не вступал в болонскую систему, но де-факто достаточно давно живет в этой модели: их бакалавриат составляет четыре года, еще два года — магистратура. В результате у нас возникает проблема с синхронизацией.
В КНР ни в одном университете вы не найдете ни одного бюджетного места. Более того, последние три года обучения в школе тоже платные. Поэтому родители китайских юношей и девушек вряд ли захотят платить за дополнительный год учебы в России. Тем более что специализированная «вышка» может добавить сюда не один год, а даже несколько больше, что серьезно увеличит траты.
Таким образом, у нас разные образовательные объемы, разные учебные планы и разные учебные кредиты. Как следствие, может рухнуть признание дипломов российских университетов в Китае и одновременно — признание дипломов китайских университетов в России. А это уже вопрос дальнейшего трудоустройства. Поэтому следует, засучив рукава, срочно заниматься синхронизацией наших систем образования. У меня и у моего совета, в рамках которого уже работает специальная рабочая группа, имеется по этому поводу ряд предложений. В октябре, когда я планирую быть в КНР в министерстве образования, надеюсь обсудить первый пакет наших инициатив. Иначе, если ничего не делать, мы уже в следующем году столкнемся с падением и так небольшого потока студентов из КНР в РФ, и наоборот.
— Этот поток действительно настолько незначителен?
— Поверьте, он небольшой. Если до пандемии ежегодно из Китая около 350−400 тысяч молодых людей уезжали учиться в США, Великобританию и Австралию и китайские родители платили за это 44 миллиарда долларов каждый год, то между РФ и КНР — только 2 тысячи студентов по межправительственному обмену, и, как нам сейчас говорят, аж до 50 тысяч личных поездок для обучения. Очевидно, что это капля в море. При том, что сфера высшего образования — это отнюдь не только система знаний и диплом. Это огромная отрасль экономики. И в ней к 2026−2027 годах будет сосредоточено 4,2 триллиона долларов. Полагаю, что за этот пирог стоит побороться и китайскому министерству образования, и российскому министерству науки и высшего образования.
Второе наше предложение связано с необходимостью создания ассоциации гуманитарного образования. Прежде такой ассоциации никогда не было. У нас, как известно, есть Российский государственный гуманитарный университет, где я тружусь. Он базовый для этой сферы. Что до Китая, то там гуманитарное образование распылено по различным факультетам и центрам целого ряда университетов, а концентрированное выражение находит лишь в Академии общественных наук при ЦК КПК. Поэтому мое предложение — создать совместную ассоциацию гуманитарного образования — это попытка включить в эту орбиту соответствующие институты Российской Академии наук (РАН) и институты китайской Академии общественных наук. Это совершенно новый и архиважный тренд в развитии гуманитарной образовательной сферы.
Наконец, третий пункт. Время летит быстро, и в следующем году мы уже будем праздновать 10-летие университета МГУ-ППИ в Шэньчжэне. Наш президент, отвечая на вопросы журналистов ведущего китайского информационного агентства «Синьхуа», отметил это обстоятельство, назвав 10-летие нашего совместного университета одним из важнейших мероприятий будущих годов образования. Так что теперь это не частное дело ректора МГУ или же ректора Пекинского политехнического института. Это единственный на сегодня международный (и общенациональный внутри РФ и КНР) образовательный проект такого масштаба, и его включение в глобальный контекст отношений между странами — это локомотив, который позволит дальше продвигать российское высшее образование в Китае и, соответственно, китайское высшее образование в России.
«Россия нужна Китаю как международный и военно-стратегический фактор глобального баланса сил. Если мы не сможем использовать это время для увеличения российско-китайского товарооборота и развития взаимных экономических проектов, мы, к сожалению, выиграем немного и ненадолго. Больше потеряем»
«Китайская элита влюблена во все американское, но Си Цзиньпин постепенно ломает эту влюбленность»
— В каких основных сферах в настоящее время сосредоточено российско-китайское стратегическое партнерство? Скажем, по итогам 2024 года товарооборот Москвы и Пекина составил 245 миллиардов долларов. В то же время годовой товарооборот КНР с США и ЕС вы сами оценивали в прошлом году в 800 миллиардов и 900 миллиардов соответственно. А со странами Юго-Восточной Азии Пекин торгует на 983 миллиарда долларов в год. В чем же тогда преимущество партнерства Китая с нашей страной, если основные акценты заранее смещены в пользу Европы, Соединенных Штатов и Юго-Восточной Азии?
— Это самый главный вопрос. Картина, которую вы нарисовали, достаточно объективна. При этом товарооборот между РФ и КНР в этом году еще и падает примерно на 9−10 процентов по сравнению с прошлым годом. Действительно, объем товаров, который циркулирует между нашими странами, для Китая незначительный. Для китайцев, естественно, представляют интерес наши энергетика, нефть, газ, уголь, а также торговля оружием. Ну и надежда на сотрудничество на платформе новых цифровых технологий, которую питают, смею надеяться, обе стороны.
Однако для Китая потерять 800 миллиардов товарооборота с США или 900 миллиардов товарооборота с Евросоюзом совершенно невозможно. Китайская экономика — самая экспортно ориентированная в мире, и товары «туда», в другие страны, имеют для нее определяющее значение. Кстати, именно этими соображениями китайцы оправдывают то, что они очень скрупулезно выполняют условия всех санкций США и ЕС, введенных против России. К примеру, когда Евросоюз принимал 7-й пакет антироссийских санкций (с 21 июля по 4 октября 2022 года — прим. ред.), включавший в себя отключение центральных каналов российского телевидения, то уже на следующее утро у меня в кампусе в Шэньчжэне наше телевидение не работало. То есть китайцы даже быстрее выполняют антироссийские санкции, чем сами европейцы. Объясняют они это исключительно своими экономическими интересами. При этом никакие китайские банки более-менее заметные платежи как в Россию, так и из нее не проводят, опять же опасаясь вторичных санкций.
— Каково вообще отношение к России в Китае на бытовом уровне? У обычных китайских граждан и в среде вузовской профессуры и интеллигенции, которая вам хорошо знакома по многолетней работе в Шэньчжэне.
— Да, я несколько лет работал в Шэньчжэне и жил там практически постоянно, в том числе с семьей. Поэтому могу засвидетельствовать: рядовые китайцы очень позитивно относятся к России и россиянам. Но что касается китайской элиты — профессуры, представителей национальной бюрократии и бизнеса, то они, конечно, влюблены во все американское. Китайский лидер Си Цзиньпин постепенно ломает эту влюблённость.
Впрочем, как мы знаем, у нас есть такой интересный союзник, как президент США Дональд Трамп. Примерно в 2017–2018 годах, работая в КНР, я буквально невооруженным глазом диагностировал, что отношение китайской элиты к России стало довольно высокомерным. Страшно обидно! Знаете, я застал годы, когда все было наоборот. Только появление в Белом доме Дональда Трампа с его торговыми пошлинами и санкциями отрезвило до некоторой степени китайскую элиту. Поэтому я свои неофициальные встречи с китайцами всегда начинал с тоста за здоровье Трампа. Пока он остается во главе Америки, мы будем выступать в роли стратегического партнера КНР. Учитывая непредсказуемость 47-го президента США, спонтанность его решений, проблему Тайваня и прочее, Россия нужна Китаю как международный и военно-стратегический фактор глобального баланса сил. Если мы не сможем использовать это время для увеличения российско-китайского товарооборота и развития взаимных экономических проектов, мы, к сожалению, выиграем немного и ненадолго. Больше потеряем.
«В американском бизнесе нет крупных деловых корпораций и компаний, которые постоянно кричали бы в уши Трампу: «Давай дружить с Россией! С ней надо торговать, ведь это нам выгодно!» Однако никто из американцев этого пока не говорит»
«В кои-то веки Россия вернулась к поиску баланса в международной сфере»
— Кстати, реагируя на саммит ШОС в Пекине и ВЭФ во Владивостоке, президент США Дональд Трамп заявил в соцсети Truth Social, что США фактически потеряли Россию и Индию, которые, по его мнению, ушли в объятия «мрачного Китая». Но, насколько я понимаю, слова американского лидера имеют скорее популистский и символический характер и к ним не стоит относиться слишком серьезно?
— Конечно, эти слова Дональда Трампа повернуты главным образом внутрь Америки. Ведь 47-й президент США и его аналитики не могут не знать, что Китай никогда и ни в какие союзы ни с кем не вступает, тем более с такими крупными странами, как Индия. Разумеется, и Россия в этом ряду тоже заслуживает уважения. Да, сотрудничать мы будем, выстраивать стратегическое партнерство — тоже, но заключения союзов это за собой не повлечет.
Здесь следует отметить, что в кои-то веки Россия вернулась к поиску баланса в международной сфере. Мы начали маневрировать между Китаем, Индией и Америкой, пытаясь занять свое относительно самостоятельное место. Пекин это прекрасно понимает, а для американцев важно получить определенные гарантии, что Россия не заодно с Китаем — что называется, до последнего вздоха. Выстраивается так называемый треугольник динамического равновесия, и не более того. Однако и не менее — для судьбы России, да и для судеб всего мира очень важна успешность этих усилий. Однако повторюсь: никаких союзов не будет. При этом надо иметь в виду, что американское общество, его рядовые обыватели настроены преимущественно антикитайски и антироссийски. Что уж тогда говорить об американской элите. Соответственно, Дональд Трамп и его администрация не могут этого не учитывать. Поэтому на словах они всегда на стороне Украины, всегда выступают за очередные поставки туда вооружений и всего прочего.
— То есть когда мы говорим о США, то это прежде всего Дональд Трамп и его личный фактор? Если же Трампа вычесть из этого уравнения, то оно само по себе рушится вместе с наметившимися российско-американскими отношениями?
— До некоторой степени это так. Давайте поставим вопрос следующим образом: а что, кроме обмена визитами, разговорами на высшем уровне и договорами в сфере стратегического вооружения, связывает Россию и США? У нас практически нет взаимной торговли, по итогам прошлого года наш товарооборот оценивался приблизительно в 3,5 миллиарда долларов. Соответственно, в американском бизнесе нет крупных деловых корпораций и компаний, которые постоянно кричали бы в уши Трампу: «Давай дружить с Россией! С ней надо торговать, ведь это нам выгодно!» Однако никто из американцев этого пока не говорит. Поэтому все на такой зыбкой веревочке подвешено, что даже страшно.
— Накануне российско-американского саммита на Аляске Владимир Путин подписал указ, разрешающий американской компании ExxonMobil вернуться в проект «Сахалин-1» (долю в этом проекте американцы потеряли после 2022 года — прим. ред.). Впрочем, возможность возвращения пока чисто гипотетическая и связана с выполнением ряда условий. Тем не менее начало положено?
— Начало положено, но подобные проекты нам следует создавать во множестве. И с Аляской, как сформулировал наш президент после саммита с Дональдом Трампом, и с Сахалином. Этих бизнес-инициатив должно быть существенно больше, чтобы внутри США постепенно возникло нормальное финансово-промышленное лобби, ратующее за союз с Россией. Нас в этом отношении уговаривать не надо, мы готовы к возобновлению сотрудничества с США, но нам нужна диверсификация. Мы ведь тоже опасаемся быть слишком зависимыми от Китая.
«Ким Чен Ын — единственный из всех восточных лидеров, кто идет на реальное сотрудничество с РФ, в том числе на военное сотрудничество. КНДР помогает нам вооружением, своими специалистами и солдатами, которые, надо признать, умеют воевать профессионально и самоотверженно»
«Ким Чен Ын — единственный из всех восточных лидеров, кто идет на реальное сотрудничество с РФ»
— Единственный, кто выделяется из этого ряда «не союзников, а партнеров», — это лидер Северной Кореи Ким Чин Ын. По крайней мере, двусторонняя встреча Владимира Путина и Ким Чен Ына в Пекине была очень позитивной, и председатель КНДР еще раз заверил, что Россия всегда может на него рассчитывать. Однако при этом Ким Чин Ын находится в экономической зависимости от Китая, и, соответственно, его политическое поведение может контролироваться Пекином.
— Трудно не согласиться, что Северная Корея экономически и логистически почти целиком зависит от Китая. Тем не менее Ким Чен Ын — это совсем про другое. Как ни странно, тесная взаимосвязь КНР и КНДР не привела к гармонии их политических и личных отношений.
Известно, что только Пхеньян отправил своих солдат в Курскую область, причем сделал это достаточно грамотно, поскольку они не вошли на территорию, скажем так, бывшей Украины — они были дислоцированы исключительно на курской земле. Сейчас придет еще достаточно большая партия северокорейских военнослужащих — на этот раз под флагом разминирования области и общего обеспечения безопасности. Остается констатировать: Ким Чен Ын — единственный из всех восточных лидеров, кто идет на реальное сотрудничество с РФ, в том числе на военное сотрудничество. КНДР помогает нам вооружением, своими специалистами и солдатами, которые, надо признать, умеют воевать профессионально и самоотверженно.
— В зачаточном варианте у нас есть с КНДР и экономическое сотрудничество. Мне приходилось бывать в Пхеньяне вместе с делегацией Валентины Матвеенко и могу засвидетельствовать, что Россия время от времени занимается модернизацией северокорейских электростанций, построенных когда-то при помощи Советского Союза.
— Совершенно верно. Если наши специалисты могут помочь в модернизации и обслуживании объектов, возведенных в советское время, то следует, не оглядываясь ни на что, этим заниматься.
— В официально озвученных итогах ВЭФ прозвучало, что в рамках форума было заключено «почти 360 соглашений на общую сумму более 6,05 триллиона рублей». Какая часть из этих денег, на ваш взгляд, будет работать на российской территории, а какая окажется распылена по другим странам — участницам форума?
— Для точного ответа мне надо предметно посмотреть принятый на ВЭФ пакет соглашений. Но по устоявшейся логике скажу так: российские инвестиции пока настолько незначительны, что мы не можем серьезно оценивать их вклад в развитие каких-либо зарубежных территорий. Поэтому, скорее всего, все проекты, о которых шла речь в рамках Восточного экономического форума, в той или иной степени рассчитаны на Россию. Естественно, это не чистые инвестиции западных и восточных партнеров, поскольку там всегда соблюдается принцип софинансирования. За нами, как правило, обеспечение инфраструктуры, банковские и кредитные гарантии. Поэтому склонен предполагать, что примерно на 90 процентов это все должно работать на территории России.
— По данным Росстата, численность населения Дальневосточного федерального округа в начале этого года составляла около 8 миллионов человек. Будет ли Дальний Восток прирастать не только инвестициями, но и «человеческим капиталом»? Со следующего года здесь планируется запустить территории опережающего развития, но кто это опережающее развитие будет осуществлять?
— Это, пожалуй, самый болезненный вопрос, и он не имеет быстрого решения. У нас сейчас, к сожалению, нет Петра Столыпина (являлся премьер-министром Российской империи с 1906 по 1911 год — прим. ред.), который в свое время придумал и волей государства осуществил переселение крестьян из центральной части империи и из ее беднейших областей в Сибирь и на Дальний Восток. Просто создавать стимулы для переезда, выдавать дальневосточные гектары и деньги под их освоение, как мы видим, недостаточно. Впрочем, в настоящее время, по крайней мере, остановился отток. Ведь главная проблема заключается именно в отъезде оттуда трудоспособного населения в поисках работы. Сейчас, как доложил Владимиру Путину полпред президента в ДФО Юрий Трутнев, утечка приостановилась, и даже есть небольшой прирост в 24 тысячи человек, приехавших сюда из разных регионов страны. Причем в этих 24 тысячах много молодежи, что выглядит очень позитивным. Но вы сами понимаете, что, как бы позитивно ни звучали слова про наметившееся увеличение населения, пока это капля в море, особенно если помнить, что мы имеем «за речкой» такого соседа, как Китай.
— В Пекине, кстати, был подписан и меморандум о строительстве «Силы Сибири — 2» с проектной мощностью газопровода в 50 миллиардов кубометров газа в год. Однако это пока соглашение о намерениях. Кто в итоге будет прирастать за счет «силы Сибири» — мы или Китай?
— Я считаю, что вы правы, и это пока меморандум о намерениях. Причем у него скорее политические движители, нежели экономические. Но в любом случае это уже большой плюс — ведь мы видели, как в последние годы все топталось на месте, а наши газопроводы вроде «Северного потока» таинственным образом вдруг выходили из строя.
Могу предположить, что Дональд Трамп сейчас вообще остановит закупки российской нефти и газа со стороны Евросоюза. Для чего? Ну хотя бы для того, чтобы объяснить всем нам, как он продаст Европе американский сжиженный газ и другие энергопродукты. Но при этом мне кажется, что американский президент начнет покупать российскую нефть и газ, делая это без особого шума. Для всех остальных он кран закроет. А американские компании, допустим, чуть-чуть дешевле приобретут наши нефть и газ, и затем перепродадут ее тем же китайцам, индийцам и европейцам. Может быть, я ошибаюсь, но экономика — это всегда про что-то конкретное и осязаемое.
— То есть Трамп может претендовать на то, чтобы стать нашим нефтяным дилером?
— Почему бы и нет? Трамп с его опытом «больших сделок» вполне может примерить на себя такую роль. А на безрыбье, как говорится, и рак рыба. По крайней мере, минэнерго США уже озвучило, что ЕС может поэтапно отказаться от российского газа в течение 6–12 месяцев. А значит, изменения, о возможности о которых я говорю, уже начались.
Комментарии 18
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.