«Знаем, кто как, где, когда распространяет контрафакт, а доказать не можем!»

Владимир Волошин: «Потребители зачастую воспринимают, что нужно обращаться к маркетплейсу, если что-то не так с продукцией» Фото: © Владимир Астапкович, РИА «Новости»

«Есть масса проблемных кейсов. До вступления закона в силу мы должны это решить»

Уже сегодня более половины россиян пользуются услугами онлайн-платформ, а оборот сферы e-com к 2030 году, как ожидается, доберется до 35 трлн рублей — планка в 12 триллионов была взята уже в прошлом году. Поэтому стремление государства все урегулировать, если не зарегулировать, в форме закона о маркетплейсах, который вступит в силу с 1 октября 2026-го, стал главной темой обсуждения международного форума электронной коммерции и ретейла E-Retail Week 2025, прошедшего накануне в Москве. Пленарная сессия собрала как представителей профильных министерств, так и главных торговцев страны: X5, Wildberries & Russ, Ozon и «Яндекс».

«Четкий водораздел проведен. Потребители зачастую воспринимают, что нужно обращаться к маркетплейсу, если что-то не так с продукцией. Но на самом деле прямая логика, что продавец использует платформу как некого посредника, который предоставляет ему широкий набор сервисов. И вот эта логика — что и от кого требуется, какая за это следует ответственность — четко определена в законе», — объяснил директор департамента цифрового развития и экономики данных минэкономразвития России Владимир Волошин. Есть нюанс: все будет базироваться на большом количестве подзаконных актов, потому что сфера очень быстро развивается. И проблем пока масса.

Директор департамента развития внутренней торговли минпромторга РФ Никита Кузнецов обратил внимание, что закон не учитывает несколько важных пунктов. Речь в первую очередь о пресловутой проблеме скидок — платформы заставляют селлеров занижать цены на товары, за счет чего у последних падает прибыль. Вопрос на повестке уже давно. «Это дисбалансирует отрасль, каналы сбыта для производителей, создает массу проблем. Поэтому нам нужно с коллегами собираться и думать, как сделать комфортно всем. Возможно, это удастся сделать без поправок в закон, путем саморегулирования», — допускает спикер.

По его словам, маркетплейсы — это комиссионеры. И здесь существуют древние, со времен римского права, принципы, что посредник при любых условиях не должен нарушать интересы своего комитента, или доверителя. «Поэтому ситуации, когда продавец не получает от сотрудничества то, чего он хотел, — это уже гражданско-правовой деликт, то есть нарушения норм гражданского права, — рассуждает Кузнецов и приводит наглядный пример: — Это как если бы вы наняли агента для сдачи квартиры, а он бы взял да сдал вашу квартиру в 2 раза дешевле. И при этом сказал: «Я ее сдал в 2 раза дешевле, но зато в 2 раза быстрее!»

Вторая проблема — это стабильность правил игры для селлеров и пунктов выдачи. Сейчас они постоянно меняются — в основном из-за внедрения чего-то нового одним из крупных маркетплейсов. Другие сразу же вынуждены это повторять, иначе можно не выдержать конкуренции.

«Казанские селлеры продавали просто в ноль!»: Wildberries и Ozon уже не для малого бизнеса?

И третий вопрос касается контроля за движением товара — то, что происходит внутри и вне инфраструктуры маркетплейса. «У нас есть масса проблемных кейсов: это контрабанда или не вполне законный оборот товаров. До вступления закона в силу мы должны это решить. Цель — чтобы все выставленное в маркетплейсе было законно, снабжено документами и проверено», — обозначил спикер. Тема оказалась настолько больной, что основная часть дальнейшей дискуссии была отдана ей.

По каким-то сегментам же к белому продавцу зайти вообще невозможно: ниши заняты либо прямым контрафактом, либо криво ввезенным товаром Фото: RUNGROJ YONGRIT / EPA / ТАСС

«Смотришь: духи Chanel Egoiste стоят 1,5 тысячи»

В некоторых товарных группах ситуация с контрафактом «очень плохая», и непонятно, как ее менять, считает вице-президент «Опоры России» Владлен Максимов. По каким-то сегментам же к белому продавцу зайти вообще невозможно: ниши заняты либо прямым контрафактом, либо криво ввезенным товаром. «Я понимаю, что маркетплейсы не специально создали такую ситуацию. Там очень сложно проверить товар, особенно если он не попадает на склад. Это не привычный офлайн-магазин, куда может прийти проверяющий!» — рассказал он.

Дарим новый iPhone, Яндекс Станцию Миди или сертификат на покупки за подписку!

Все просто: перейдите в наш бот, нажмите «Старт» и участвуйте в розыгрыше!

Реклама. ООО «БМ Холдинг» erid: 2SDnjd1edfL Правила. Итоги — 13 октября

Но есть один маркер: подозрительно низкая цена. «Тебе не надо выезжать на склад селлера и поднимать зад со стула. Ты смотришь: духи Chanel Egoiste стоят 1,5 тысячи. Могут они столько стоить? Нет, потому что отпускная цена намного выше, она не менялась годами. Или холодильник может стоить 5 тысяч рублей? Есть какие-то формальные признаки, по которым какой-то товар не может столько стоить», — объяснил на пальцах Максимов.

По его словам, государство может это ограничить, прописав, что товар не может стоить меньше средневзвешенной цены. Пока же Максимов в этом вопросе не видит «веревок, за которые уже взялись и начали распутывать».

«Захочет государство разобраться с контрафактом — сделает это очень быстро. Платформы, так же как и розничная сеть, — последнее звено в этой длинной цепочке попадания подобной продукции на наш рынок» Фото: «БИЗНЕС Online»

Ozon: контрабанда и контрафакт — это проблемы власти, которые не пресекли этого

У маркетплейсов же своя точка зрения. Так, по словам руководителя направления по взаимодействию с органами государственной власти Ozon Александра Васильева, контрабанда и контрафакт — это проблема не маркетплейсов, а органов исполнительной власти (в частности МВД и таможни), которые не смогли пресечь завоз и производство такой продукции. В остальном доводы представителя компании свелись к отсутствию удобной инфраструктуры — от неудобоваримых реестров в виде ZIP-архивов до плохих дорог.

«Когда мы говорим: „Ребят, у вас тут дорога вся в выбоинах“, — нам отвечают: „Мы, честно говоря, не хотим строить“», — сказал Васильев, правда, не уточнил, кто так говорит. В целом, подчеркнул спикер, если будет не «одноколейка, а ВСМ», то дело в сотрудничестве с властями пойдет на лад.

«Нам кажется, что недостатки инфраструктуры, в данном случае дороги, не являются оправданием для невыполнения требований по товару, — парировал Кузнецов. — Если до какого-то магазина дорога не очень хорошая, а такое в стране присутствует, например, Х5 подбирает такую машину, которая рассчитана для этой дороги, чтобы товар пришел в том виде, который отвечает закону. Инфраструктура всегда будет иметь недостатки. Мы сейчас пользуемся одной и той же инфраструктурой, но только — и я это утверждаю! — на полках офлайн-флагманов контрабанды нет. Это тяжелая была борьба многие годы. Мы же сейчас точно так же говорим об онлайн-флагманах — мы не говорим о ларьках!»

А у «Яндекса», как оказалось, этот вопрос зарегулирован на корню. Директор по корпоративным отношениям сервисов электронной коммерции компании Дмитрий Русаков объясняет, что у компании «нулевая толерантность» к такому товару, который выявляется еще до попадания на склад, в том числе благодаря собственным системам искусственного интеллекта. Но с проблемой «Яндекс» тоже знаком не понаслышке.

«Знаем, кто как, где, когда распространяет контрафакт, имеем свидетельские показания, видеозаписи. Доказать ничего не можем! Знаем даже, куда ведут нити, пофамильно. Вы все эти фамилии тоже знаете, — обращался Русаков к аудитории. — Я прямо выучил Хазанова, 1998 год, выступление министра МВД (речь о юмористическом монологе Геннадия Хазанова „Доклад о преступности“ — прим. ред.). Ничего не поменялось с тех пор. Захочет государство разобраться с контрафактом — сделает это очень быстро. Платформы, так же как и розничная сеть, — последнее звено в этой длинной цепочке попадания подобной продукции на наш рынок».

Поэтому данный вопрос должен быть решен и отрегулирован на уровне государства, считает Русаков. А в целом надо выстраивать информационное взаимодействие между большим количеством информационных систем, которые есть у государства, и техническими решениями по блокировке, которые имеются у платформ.