«Рассказы ЦБ о том, что еще не до конца охладили экономику, – чистая туфта!»

Год оказался насыщенным и запоминающимся

О круглом столе

Традиционно в преддверии Нового года редакция «БИЗНЕС Online» старается подводить итоги 12 уходящих месяцев. Делаем мы это в формате круглого стола с республиканскими и федеральными экспертами, ведущими экономистами и политологами. Год оказался насыщенным и запоминающимся: на глобальной арене это СВО, ирано-израильский конфликт, торговые войны, на российском и республиканском уровнях, конечно, это дефицит бюджета, высокая ключевая ставка и инфляция.

Обсудить итоги 2025 года мы пригласили следующих экспертов:

• Шамиль Рахимович Агеев — председатель Торгово-промышленной палаты РТ;
• Марат Гадыевич Галеев — депутат Госсовета РТ, зампредседателя комитета ГС по экономике, инвестициям и предпринимательству;
• Иван Дмитриевич Грачев — экс-депутат Госдумы, доктор экономических наук, главный научный сотрудник Центрального экономико-математического института РАН;
• Дмитрий Олегович Голубовский — российский финансовый аналитик, аналитик компании «Золотой монетный дом»;
• Виктор Михайлович Минин — политтехнолог, директор центра региональных исследований;
• Айрат Рафкатович Нурутдинов — генеральный директор ПАО «Таттелеком»;
• Дамир Мавлявеевич Исхаков — этнограф, доктор исторических наук, главный редактор журнала «Туган җир»;
• Адель Айратович Хайруллин — генеральный директор ООО «ГК „Красный Восток“»;
• Марат Габдулгазизович Бикмуллин — председатель совета директоров ООО «Информационные системы».

Модератором дискуссии выступил издатель «БИЗНЕС Online» Рашид Галямов.

Результаты двухчасовой беседы мы публикуем в формате полной стенограммы, для удобства — в двух частях. В первой из них речь пойдет непосредственно об итогах 2025-го, во второй, последующей — о прогнозах и ожиданиях экспертов от года грядущего.

Шамиль Агеев: « В целом настроения по итогам этого года оптимистические. Почему? Потому что я знаю, что резервы есть»

Блок 1. Политические итоги года

«Год был крайне нервным, в ожидании окончания специальной военной операции…»

— Уходящий 2025 год получился супернасыщенным. Когда мы готовились и очерчивали для себя события, которые хотелось бы обсудить, оказалось, что в их числе есть и те, которые мы уже даже и позабыли. Например, такие как война Израиля и США с Ираном. Казалось, что еще совсем недавно, летом, все думали, что разразится глобальный кризис, который развернет судьбу мира в обратную сторону. Но сейчас смотришь на все это и думаешь, что эти события к декабрю отошли не на второй и даже не на третий план — настолько все скоротечно, что сейчас актуальны совершенно иные вещи. Следим и думаем о переговорах, экономике в следующем году, бюджете. Предстоят новые вызовы и задачи.

По традиции предлагаем каждому эксперту по кругу высказаться, каковы главные итоги года в контексте каждого из трех уровней: мира, России и Татарстана. Первым хотелось бы дать слово руководителю Торгово-промышленной палаты Татарстана Шамилю Рахимовичу Агееву.

Агеев: Год был крайне нервным, прошедшим в ожидании окончания специальной военной операции. Нервным оказался для экономики, потому что некоторые решения пошли не совсем на пользу. Но в то же самое время год был позитивным: страна выстояла, республика — особенно, люди научились работать в этих условиях. Это самое главное.

Для многих это был период некоей неопределенности. Но сейчас, по крайней мере, стало ясно, что приватизация [90-х] была применена неправильно, о чем мы уже говорили, тогда это больно ударило по оборонному комплексу. У меня была возможность задать вопрос руководству министерства иностранных дел: почему наши уничтожали ракеты в 2 раза быстрее, чем американцы? Так уж вышло. Мы бежали впереди Америки.

Сейчас же линия совершенно ясная, твердая, наши военные комплексы работают, есть конкретная цель и перспективы. Поэтому, как ни странно, настроение у меня более оптимистическое. Даже есть резервы. Так вышло, что всех научили работать в таком расслабленном режиме. Никак не можем добиться, чтобы не 12 выходных дней в январе было. Если уж на то пошло — сделайте 20 тогда или сразу весь месяц. А оно как получается? Некоторые уже в декабре прекращают работать. Расслабились.

— Причем в условиях фактически военного времени…

— Вот именно. И вроде всем нам хорошо. Когда человек отдыхает 15 дней, а потом сразу на работу выходит — это не очень здорово получается как-то. Многие спрашивают… Вот мы предлагали: давайте вместо [длинных новогодних выходных] возьмем 8 дней и просто добавим их к отпуску людей. Праздник, который есть, пусть остается праздником. Двух дней достаточно. Иначе все это очень сильно выбивает из колеи.

Но это я так, в качестве лирического отступления от темы. В целом настроения по итогам этого года оптимистические. Почему? Потому что я знаю, что резервы есть.

— Шамиль Рахимович, об одном из главных событий в республике вы почему-то умалчиваете — о прошедших в 2025 году выборах. Или они прошли — и всё, забыли?

— Но выборы прошли. Это факт.

— А, то есть вот так — прошло, и ладно?

— Для Татарстана правильно выбрали руководителя в свое время. Я вам прямо скажу, что мне хочется только похвалить местное руководство. Если сравнивать с любой другой территорией, то эффективнее Рустама Нургалиевича Минниханова нет. Это я на любой трибуне могу сказать четко и ясно, обосновав все. Системность есть, ответственность — тоже. Я, как никто другой, прекрасно знаю и вижу, как организован его рабочий день, какая на нем нагрузка… Нормально там все.

Марат Галеев: «Те страны, которые стараются себя позиционировать как самодостаточные государства-цивилизации, обречены на отставание»

«Произошла переоценка действий, приведших к конфликту»

— Марат Гадыевич, вы много лет выступаете одним из главных экономических идеологов Татарстана. Интересно ваше мнение об итогах этого года.

Галеев: Мне кажется, сейчас экономику нужно оценивать немножко по-другому, не как по стандартам. Вначале, когда конфликт разгорался, у западной стороны было намерение победить на поле боя. Они подсчитывали потенциальные возможности экономики России, и им казалось, что это возможно.

Какие метаморфозы произошли за этот период? Реально сменился президент в США. Если прежнее руководство страны даже в принципе не хотело разговаривать, а только разворачивало военные действия, помогало разворачивать, то новый президент диаметрально изменил свою политику. Впервые прямо сказал, что расширение НАТО на Восток — ошибка. В этой стране такое прозвучало впервые. В Европе про это не говорят, там вообще пока позиции нет, они по инерции идут. Хотя у них своя позиция, и она не такая глупая, как некоторые наши обозреватели говорят. У них своя логика. Но куда важнее то, что в США происходит пересмотр стратегической доктрины безопасности. Их президент прямо сказал, что он боится ядерной войны: «Дальнейшая эскалация военных действий и продолжение поставок [вооружения] неизбежно приведут к ядерному столкновению. Я этого не хочу», — говорит он. По сути, произошла переоценка действий, приведших к конфликту.

Почему произошла переоценка? Потому что они поняли, что конвенциональным оружием победить на поле боя не получится. И если дальше эскалировать, то неизбежно глобальное столкновение. Понимание этого уже победа России в каком-то смысле.

Оценивать состояние экономики надо через эту призму, а никак не по-другому: не через рост валового продукта и тому подобное или падение его по экономическим циклам. Такой анализ сейчас не нужен. Сегодня мы показали, что в состоянии быстро мобилизоваться, перестроить экономику. Она сейчас поставлена на соответствующие рельсы, задействовано все общество. Даже бабушки участвуют в этом процессе, подростки включаются, не говоря уже обо всех остальных, весь бизнес подключился. То есть [произошла] внутренняя мобилизация и сплочение нации, экономика трансформировалась. Этот год ярко показал нам процессы переоценки вещей.

И тут, на мой взгляд, нынешние научные исследования в сфере военной экономики недостаточны. Мы продолжаем по-прежнему примерно те же статистические выкладки делать, хотя на самом деле, мне кажется, требуется дополнительное исследование нашей текущей экономики. Чтобы посмотреть в горизонте последующих лет, скажем, следующего десятилетия, к чему это все приведет. Даже если сегодня все военные действия остановятся, все равно придется восполнять определенный утраченный потенциал, скажем, в ряде гражданских отраслей. Перегрузка военной продукции и санкции, так или иначе, делают свое дело. Посмотрите, образовался впервые дефицит федерального бюджета. Он сужает возможности. Поэтому если сейчас те сложные переговоры удастся конструктивно решить, то они должны привести к непростым событиям перед каждой из сторон.

То есть мир сейчас на определенном перепутье. И здесь нельзя говорить только о России, но нужно иметь в виду и Запад. Там сейчас также переоценивают многие доктринальные свои вещи. В Европе тоже ведутся внутренние дискуссии. Но самое главное, что США похоже искренне хотят остановить все эти процессы, потому что они почувствовали на себе угрозы ядерного столкновения. Они этого боятся, равно как и все, я думаю, остальные. У мира появился шанс, но воспользуются им или нет — вопрос очень сложный. Определенный ответ дать пока нельзя, но шанс точно есть.

— Марат Гадыевич, а какое место во всем этом нашей республики? Вы в любом случае видите больше через бюджет и какие-то другие вещи.

— Статистика во многом сейчас закрыта. Но могу сказать, что Татарстан продолжает оставаться опорным субъектом России. Это так по всем параметрам, в том числе показатель того — получение Казанью звания «Город трудовой доблести», равно как и целым рядом других городов. Это ведь не только за прошлые заслуги к 80-летию Победы, но оценивается и по параметрам сегодняшнего дня.

— Но что по бюджету? Говорят, что там тоже начинаются проблемы.

— Санкции делают свое дело. Это главная причина сложности бюджета.

— Неужели только из-за них?

— Естественно. Есть разные точки зрения. Одна пропагандирует, что Россия — это государство-цивилизация, которой никто не нужен и так далее. Но на самом деле, как ни ругай глобализацию, без нее дальнейшее поступательное развитие всего человечества невозможно. Те страны, которые стараются себя позиционировать как самодостаточные государства-цивилизации, обречены на отставание. Это даже не предмет дискуссии для экономистов, для пропагандистов — да, возможно, но не для экономистов. Ясно, что необходима глобальная кооперация. Поэтому санкции как инструмент политики — это большой тормоз для развития любой экономики, в том числе и мировой.

Дамир Исхаков: «За человеческим мозгом стоят сотни-сотни тысяч лет развития, а искусственный интеллект быстро не сможет достичь этого уровня»

«Мусульмане, что ездят в зону СВО, уже начали говорить, что пора заканчивать там»

— Дамир Мавлявеевич, вы во всемирном конгрессе татар отвечаете за идеологию татарского мира. За нашим круглым столом, пожалуй, вы лучше всего понимаете, как устроен этот маленький и большой татарский мир. Поэтому, если смотреть с этой точки зрения, какие итоги года могли бы подвести? Справились татары с вызовами?

Исхаков: Поскольку я специалист-этнолог, хочу рассказать вам вот что. В последнее время татарские ученые сильно углубились в публикацию эпических и мифологических произведений. Вышло несколько серьезных книг с анализом нашего, так сказать, первобытного взгляда на мир. Среди моих друзей таковые тоже имеются. По опыту могу сказать, что, когда татарское общество начинает этим заниматься, значит, оно находится в кризисе. То есть интеллектуалы уходят вглубь, чтобы найти там нечто, что позволило бы им выйти из этого состояния и выстроиться заново, в том числе в идеологической и культурной сферах. Думаю, это самый главный показатель состояния татарского мира.

Конечно, как представитель конгресса татар, я могу сказать, что на местах-то татары выглядят неплохо. То есть реальная жизнь продолжается. Но когда начинаешь общаться — видно, что народ достаточно устал от всего, что происходит, и нуждается в какой-то перестройке. Если все останется так, как есть, то это приведет к ухудшению самочувствия, в том числе в целом татарского сообщества.

Это касается и мусульман, кстати. Я же вижу, что те мусульмане, в том числе руководители, что ездят в зону СВО, уже начали говорить, что пора заканчивать там все это. Потому что есть какой-то предел вот этих сил, когда уже даже не экономика становится ведущим звеном, а совсем другие процессы.

Еще раз подтверждаю свою старую мысль. Я сейчас пишу вводную статью к книге, которую наши собираются издать, о путешествиях Марко Поло. Еще раз перечитал про все его путешествия и впервые задумался… Речь же идет о второй половине XIII века. Знаете, уже тогда был глобальный мир на самом деле. Он был торговым, в центре находился Китай с монголами во главе. Тот глобализм уже был весьма всеохватывающим. Мы недооцениваем глобальные процессы. Наши попытки какой-то изоляции — это нонсенс. Я думаю, что так долго продержаться не удастся и нам обязательно необходимо выскочить. Мне кажется, татарское сообщество в этом нуждается особенно, потому что татары, как бывшая имперская нация, привыкли орудовать на более широких просторах. Конечно, сейчас элита наша немного к Москве пристроилась, но татары могли бы и больше сделать, однако для этого нужен другой простор и другие условия. Понятно, в военных условиях демократия ужалась. А татарам всегда на пользу шла демократия. Поэтому мы нуждаемся в некоторой перестройке. Даже если СВО закончится и мы начнем искать пути выхода в новый мир, нам придется все равно еще поискать там свою дорожку. У нас, конечно, есть небольшие интеллектуальные силы, которые об этом рассуждают, но слишком больших размышлений татар вокруг будущего я не вижу. Это очень печально.

Заканчивая, я хотел бы сказать, что сейчас многие возлагают надежду на искусственный интеллект. Это, конечно, сильное оружие, я считаю, но человеческий мозг на самом деле гораздо более мощное орудие. Потому что за человеческим мозгом стоят сотни-сотни тысяч лет развития, а искусственный интеллект быстро не сможет достичь этого уровня. Поэтому больше необходимо надеяться на свои ресурсы, в том числе интеллектуальные.

Виктор Минин: «Старая идеология, можно сказать, умирает, а новая только-только нащупывает себе место, пока только в одном качестве — патриотизм»

«Татарстан — основной помощник Путина»

— Виктор Михайлович, вы хорошо знаете регионы, глубоко разбираетесь в глобальных процессах. Вам слово.

Минин: Я бы хотел при оценке процессов, чтобы не повторяться с коллегами, подняться на уровень выше. Ситуация в мире по итогам года такова, что, если говорить полушутливо, музыка закончилась, а все продолжают танцевать. Если говорить религиозным языком, то мы столкнулись с двоеверием. Часть продолжает верить в либеральные вещи, а часть стала играть в новую игру, в патриотизм в своих государствах, и выстраивать у себя новые центры силы. Три новых лидера —  Си, Трамп и Путин.

Старая идеология, можно сказать, умирает, а новая только-только нащупывает себе место, пока только в одном качестве — патриотизм. У новой идеологии есть и другие показатели, но о них позже. Религии, как мы видим, тоже слабеют, теряют свое влияние. Особенно это видно на Украине: там совсем все искромсали, а люди молчат. Путин и сам недавно сказал, что старая модель умерла, а новой еще нет. Поэтому главное, что сейчас происходит — идет активный поиск новой модели, идеологии, практически по всей планете, но в основном в этих трех центрах силы. Ведется поиск новых правил жизни, я бы сказал, в интересах большинства. Потому что эквивалент «бедный-богатый» уже всех достал. Богатый не знает, куда деть [нажитое], спрятать. Тут уже правильно сказали, что наши банки богатеют, а все беднеют. Бюджетный процесс был на время выгоден, чтобы сконцентрировать деньги. Но теперь это все по объективным причинам вошло в противоречие с интересами большинства, государства, с интересами лидеров. Поэтому и ведется поиск новых правил игры в России и ее лидером Путиным.

Про Татарстан пару слов тоже скажу. Я обожаю ваш регион с 90-х годов. У вас особая роль и место. Татарстан является особым помощником Путина и вообще федерального центра. Мы же видим, там все больше и больше ваших элит в правительстве. И это неслучайно, что ваши элиты действительно находятся по сравнению с другими на совершенно другом уровне. У вас с 90-х идет мягкий, плавный процесс нарастания компетентности элиты, а также мягкий, плавный процесс смены… Даже не смены элиты, а смены лидеров: без противоречий и с обменом региональной элиты. Это привело к достаточно серьезному и сильному интеллектуальному, стратегическому уровню в Татарстане. У вас два основных лидера — это раис и мэр Казани. Это очень мощная спайка, сильная, они уверенно ведут Татарстан вперед.

Вы являетесь собственно основным помощником Путина. Формально и неформально, но по тюркскому миру, исламскому миру — все карты у вас в руках. И у него (Путина — прим. ред.) на вас большая надежда, даются достаточно серьезные задания. Саммит БРИКС вас очень серьезно, так сказать, «подбросил» вверх. Вам теперь — хочешь не хочешь — придется в этих процессах участвовать. Вот только у БРИКС пока нет ни идеологической, ни философской, ни финансовой модели — ничего нет пока, кроме желания перестроить мир. Но в целом это очень сильный инструмент. Думаю, его влияние будет только возрастать в вопросе поиска новых правил, основанных не на противостоянии или борьбе, а на мире и взаимовыгодном партнерстве.

Что дальше происходит? Идет ускоренная трансформация всего мира. И эти центры силы развиваются каждый в свою сторону. Но два центра пытаются побороться друг с другом за власть. Поэтому все будет сопровождаться локальными войнами, революциями с переворотами. Можно даже сказать, что основным местом всех этих вещей будет, наверное, ЕС. Но самое главное — без третьей мировой войны. Украина и СВО — я думаю, последний такой крупный конфликт, в который вовлечено, кажется, 52 страны. Это немало, почти та же мировая война. Но все же это локальный конфликт, последняя схватка между Западом и Россией, больше такого не повторится.

Это обусловлено объективными, надсистемными процессами, больше связанными с материальным миром. Это создало противоречие в ядре Запада: Трамп, патриоты и либералы, США и ЕС. Им конец. Они будут утилизированы по объективной причине. Второй раскол — это внутри ЕС, также либералы и патриоты. Их конфликт приведет к распаду ЕС. Третий раскол — это старый проект. Хотя даже не раскол. Какой сейчас основной процесс? Во что доигрывают старые элиты? Они доигрывают в третью мировую войну. Это старые технологии выхода из кризиса. Что первая мировая, что вторая, что сейчас третья — все это результат связки трех сил, когда два центра активны, а третий пассивен. Как было во вторую мировую? Германия и Советский Союз активны, а все [ресурсы] утекли в пассивные США. Сейчас это повторяется, но уже не получается. Старые технологии с 2012 года не работают. Принцип действия на планете в силу нашего перехода в совершенно другое пространство космоса изменился. Изменилась энергетика.

Подытоживая все сказанное. Первый процесс в мире сегодня — борьба Китая и США за лидерство. Второй — это США и переход от модели мирового лидера к региональному. Третий — это Россия и построение нового, равноправного многополярного мира, новые правила жизни в интересах большинства, эквивалентная новая финансовая система и разделение мира на три центра силы с борьбой за периферию «трех А»: Юго-Восточную Азию, Латинскую Америку и Африку.

Дмитрий Голубовский: «Дань платили 10 процентов, а мы платим 10 процентов только за стоимость денег»

«Главное событие года на международной арене — раскол евроатлантического сообщества»

— Дмитрий Олегович, каковы ваши оценки уходящего года в глобальном смысле, а также для России?

Голубовский: Главный итог года по миру — это политика Трампа и новая доктрина национальной безопасности, которую сформулировала Америка осенью. Там уже официально отражен поворот американской политики от, скажем так, империи, построенной на ценностях, к империи, которая будет построена сугубо на экономической выгоде для Соединенных Штатов. При этом в основе этой новой концепции лежит то, что можно назвать доктриной Монро 2.0. Она описывалась еще в прошлом, в 30-е годы, как американский технат. Это была идея, которая возникла еще во времена Великой депрессии, о том, какая должна быть самодостаточная по ресурсам и демографии экономическая зона для США, чтобы в ней мог существовать технологический уклад середины XX века.

И вот она должна была включать все то, что Трамп заявил, с точки зрения геополитики, как сферу американских интересов: Канаду, Гренландию, Центральную Америку, север Южной Америки. Это то, что является сферой жизненно важных американских интересов. Во всем остальном мире они будут перекладывать, грубо говоря, бремя обеспечения безопасности на своих партнеров, что они и делают. И этот тренд на самом деле созревал давно.

Партия, которая пришла в США к власти, пришла не просто так. Очевидно, что, несмотря на огромные противоречия между демократами и республиканцами по многим вопросам, по вопросу сворачивании глобального присутствия, которое стало слишком обременительным для Штатов, есть двухпартийный консенсус. Потому что против этого сильно в Америке никто не выступает со стороны Демократической партии. Саму идею, что Америка перенапряглась, сформулировал еще покойный Збигнев Бжезинский, когда высказывал идею о том, что Америка и Китай должны договориться друг с другом о том, как рулить дальше миром. Вообще это идея еще 10-летней давности. Есть определенная стратегия по внешней политике Америки, по которой она должна сворачивать свое присутствие.

Поэтому для России здесь открывается окно возможностей установления с Америкой прагматичных отношений. А для Европы это поведение стало шоком. Почему-то европейцы — видимо, потому, что в Брюсселе просто нет соответствующих аналитических структур, равно как и элитного ядра (а мыслить должна именно элита, а не бюрократия с позиции соблюдения правил и создания новых правил), — были шокированы этим. Поэтому между Америкой и Европой возник очень большой антагонизм, который приобретает, на мой взгляд, необратимый характер. Причем больше всех шокированы немцы. Они оказались крайними во всей этой ситуации. Самой главной пострадавшей стороной.

Постепенно в Европе создается вакуум безопасности — это раз. Еще по ходу дела разорвались и отношения Европы и России — два, потому что европейцев подставили. В итоге наибольшим пострадавшим, с одной стороны, и желающим «отыграться» на войне с Россией оказалась Германия. Вообще, Германия сейчас главный противник, как оказалось, России. Если посмотреть в геополитическом противостоянии на то, от кого исходит максимум поддержки Украины, — это Германия. И не от хорошей жизни, а потому, что немцы вдруг поняли, что теперь, для того чтобы хоть что-то значить, нужно проявлять силу, а полагаться на поддержку, что была до этого, уже не получается. Именно поэтому с подачи Германии в Европе и звучат голоса о создании единого долгового рынка Европы, чтобы была полноценная валютная зона, чтобы сами решали вопросы безопасности и так далее.

И это все новое в мировой политике. Я считаю, это главное событие года на международной арене — раскол евроатлантического сообщества так называемого. Он стал явным и, похоже, необратимым. Поэтому Америка идет своим путем, а Европа только осмысливает эту ситуацию.

Конечно, можно еще поговорить о второстепенных событиях. Например, была ирано-израильская война, которая, казалось, могла привести к Армагеддону, а до этого — индо-пакистанская короткая война. Все-таки две ядерные державы. То есть второе, что нужно отметить в этом году, — общий рост геополитической напряженности в мире, которая все чаще стала захватывать державы, обладающие ядерными технологиями. Давно такого не было, таких горячих столкновений в моменте с большими рисками.

Америка действительно будет уходить [от позиции мирового полицейского]. Главная задача Америки — свернуть свое глобальное присутствие, уйти так, чтобы не навредить себе. Поэтому она постарается за собой в краткосрочной исторической перспективе не оставлять хаос. Именно поэтому американская дипломатия ориентирована сейчас на, я подчеркиваю, краткосрочные какие-то политические решения. В этом и смысл их «давайте заключим перемирие, которое продержится хотя бы год, а там дальше что будет — нас уже не касается, потому что нас там уже не будет». Именно поэтому они пытаются установить хоть какое-то прекращение огня между Россией и Украиной, чтобы оно хоть на какое-то время наступило, чтобы они сами смогли тихо заняться другими своими вопросами. А они хотели бы заняться выяснением отношений с Китаем, по всей видимости, плюс корректировкой ситуации на Ближнем Востоке и, самое главное, усилением давления своего на Латинскую Америку. Насколько это будет успешно — пока вопрос. Но в главное в мире — это все-таки их доктрина национальной безопасности.

— Хорошо, а что для России-то главного произошло в этом году?

— Беспрецедентно жесткая денежная политика Банка России со ставкой на историческом максимуме. Так долго реальная ставка в 10 процентов не держалась в России никогда. Я имею в виду тут безрисковую доходность, то есть ставка Банка России за вычетом текущей инфляции. Очень хорошо это можно отследить по тому, какую доходность к погашению дает ближайшая индексируемая по инфляции [облигация] ОФЗ 52002, а это на протяжении всего года около 10 процентов доходности к погашению.

В этом смысле можно сказать, что мы живем как под Золотой Ордой. Дань платили 10 процентов, а мы платим 10 процентов только за стоимость денег. Такая политика была выбрана, на мой взгляд, в расчете на то, что осенью (ну максимум в начале следующего года) украинский конфликт завершится, потому что все же есть предел прочности у экономики, чтобы такое терпеть. Выбрали политику сильного рубля, политику глушения инфляции. Потому что считали, что та ситуация с поддержкой перегретого государственного сектора экономики, чтобы средняя температура была нормальной, на фоне переохлажденных гражданских отраслей не продлится долго. А оказалось, что она продлится в итоге долго. И мы уже выходим за горизонт ожиданий. Это ошибка краткосрочной стратегии, что совершил наш ЦБ и финансово-экономический блок правительства. Последствия ее в перспективе могут быть весьма ощутимыми.

Иван Грачев: «Ничего там Трамп со своими пошлинами не разрушит ни в логистике, ни где бы то ни было»

Блок 2. Экономические итоги

«Ключевая ставка раздувает инфляцию. Не сильно, но через месяц, полгода…»

— Иван Дмитриевич, вы среди прочих экспертов выделяетесь тем, что, будучи макроэкономистом и математиком, всегда даете точные и ясные прогнозы. Но сейчас хотелось бы поговорить пока не о прогнозах, а об оценках, итогах…

Грачев: Начну, пожалуй, с ядерной войны. По Карибскому кризису высчитано, что вероятность ядерной войны именно в «черную субботу» была на уровне 30–50 процентов. Можно попробовать задать эту цифру искусственному интеллекту в качестве реперной точки. Отталкиваясь от нее, можно оценить вероятность ядерной войны на Украине, точнее, в результате событий вокруг нее. Среднее значение, по разным оценкам искусственного интеллекта, — 1 процент. До 5 процентов она возрастает, когда бьют по Крымскому мосту, когда взрывают «Северные потоки». Для понимания: если исходить из страхового дела, то это примерно в 100 тысяч раз выше нормы. Скажем, вероятность разбиться в самолете — примерно одна 10-миллионная.

— Что вы имеете в виду под 1 и 5 процентами?

— Вероятность обмена ядерными ударами в результате событий, что уже были вокруг Украины. Это очень плохие оценки на самом деле.

Если же говорить о более простых вопросах, то, я думаю, самое главное в мире — экономический рост. По итогам года он составит 3 с лишним процента. Ничего там Трамп со своими пошлинами не разрушит ни в логистике, ни где бы то ни было. Я уже говорил, что ничего подобного не будет, что все будет работать нормально, что и Китай… Все поделятся своей прибылью с американским бюджетом. Собственно, так оно все и произошло. Никаких принципиальных нарушений в работе экономики не случилось, бюджет Америки получает, по разным оценках, от 90 миллиардов до 300 миллиардов долларов сверху, плюс перевод предприятий на территорию самих США.

Второе по значимости, в чем я согласен с коллегами, — американская стратегия нацбезопасности. Почему? Давайте проведем простейший мысленный эксперимент. Допустим, Россию бы приняли в НАТО партнером (Путин говорит, что дважды хотели) — что бы случилось дальше? Америка почти на век сохранила бы гегемонию. Два ядерных потенциала, ресурсы и все остальное вообще не играли бы роли, ни Китай, никто. Соответственно, это для США было грубейшей ошибкой. Удастся ли исправить? Это отдельная история — выборы 2026-го покажут.

Что касается России. Самое плохое — это инфляция. Взять две квитанции за мою квартиру — ноябрь к ноябрю — рост в 30 процентов. По продуктам питания рост — 10–20 процентов. По прогнозу МВФ на конец года — 9 процентов. Раньше я говорил вам, что будет 10 процентов. На этом стою, несмотря на то что ЦБ говорит нам, что им удалось получить в октябре инфляцию на уровне 7,72 процента. Думаю, реальная цифра будет не меньше 10 процента.

Откуда она взялась? Ключевая ставка раздувает инфляцию. Не сильно, но через месяц, полгода [повышение ставки] работает на раздувание. Взять доклад МВФ, который исследовал ЦБ с режимами таргетирования инфляции. Там прямо сказано, что никакого значимого положительного влияния все это не оказывает. Напротив, отрицательное воздействие на экономику громадно. Взять, скажем, реальные результаты по грузоперевозкам. В железнодорожном транспорте — минус 1 процент, в морском — минут 30… Если учесть интегрально, то уменьшение грузооборота произойдет на около полпроцента. Энергопотребление, производство и потребление — если брать по средней оценке, то минус 2 процента по итогам года. Что это значит? Это означает спад реального сектора экономики. Рассказы ЦБ о том, что еще не до конца охладили [экономику], — чистая туфта. Реальные цифры показывают, что происходит спад. Он обусловлен именно бездарной ключевой ставкой — раз, во-вторых — громадным изъятием. Эти деньги используют против нас. Я всегда говорил, что эти деньги никогда не вернутся ни в какой черный день.

Помимо этого, встает вопрос обслуживания накопленного долга. В этом году он на уровне 3,2 триллиона, на конец года будет на уровне 3,9–4 триллионов рублей по бюджету. Для сравнения: «Роскомос» весь стоит примерно полтриллиона. А это же деньги банкам просят, которые ни в какие национальные проекты не входят.

Дальше — что касается искусственного интеллекта. Для сравнения: американский долг граждан по ипотеке — примерно 25 триллионов долларов. Точную цифру не знаю, у них эта штука мультиплицируется в 3–5 раз. Но факт остается фактом — ничего подобного по искусственному интеллекту нет и в помине. Там все вложения на уровне полтриллиона–триллион. То есть никакого большого пузыря нет. Толку от него пока мало.

— Понятно. И коротко, если можно, по Татарстану — какой главный итог видите?

— Это ЭП-600. Он по мировым ценам примерно миллиард долларов даст продукцией дополнительно. Это очень приличная цифра.

Адель Хайруллин: «Темпы адаптации бизнеса к окружающей ситуации не снижаются. Все последние четыре года, что мы наблюдаем еще со времен локдауна, характеризуются, я это называю, бизнес-дипломатией»

«Люди не перестали есть, но рацион изменился в сторону удешевления»

— Слово Аделю Айратовичу Хайруллину, генеральному директору группы компаний «Красный Восток». Сейчас, наверное, именно у вашей группы самое большое в республики молочное стадо?

— Пока да.

— Именно поэтому ваш взгляд как человека «от земли» в прямом и переносном смысле очень важен для нас.

— На самом деле прошлый год очень быстро пролетел. Если позволите, я затрону не только сельское хозяйство. Что я вижу? Темпы адаптации бизнеса к окружающей ситуации не снижаются. Все последние четыре года, что мы наблюдаем еще со времен локдауна, характеризуются, я это называю, бизнес-дипломатией. Например, когда началась СВО, мы были одними из первых, кто вместе с Торгово-промышленной палатой поехал по другим странам [налаживать контакты]. В основном это были страны СНГ: Азербайджан, Киргизия, Узбекистан и так далее. Это были первые делегации. Нам пришлось те экономические контакты, что создавались, скажем, лет 40 назад, реанимировать. Занялись, по сути, бизнес-дипломатией. Она имеет место сегодня на планетарном уровне. Это касается всех участников конфликта с западными странами, в том числе и их самих, американской переговорной группы. Раньше я не обращал внимания, чтобы настолько бизнес участвовал во всех этих вещах.

Ввиду того что бизнес-контакты расширяются, наращиваются очень быстрыми темпами, я, например, был очень удивлен (не представлял этого еще 10 лет назад) появлению в большой промышленности, сельском хозяйстве работников, например, из Индии. Сейчас, кажется, все знают, что половина УАЗа — работники из Бангладеш, Индии. Мне показывали, как выглядит производство сегодня. Было очень непривычно увидеть за нашими станками людей из условного Нью-Дели, Кашмира или Пакистана. 10 лет назад это выглядело бы нереалистичным.

И если уж коснулись темы промышленной техники, то не могу не выделить то, с чем мы столкнулись в этом году. Конечно, речь об утильсборе, о котором сейчас все говорят и жалуются, в том числе в комментариях на страницах вашего издания. На фоне истории с утильсбором мы видим другую тенденцию — в этом году произошло феноменальное охлаждение покупки новой техники (тракторов, зерноуборочных комбайнов и так далее). Я у вас тоже уже акцентировал внимание на том, что никогда раньше не слышал, чтобы производители сеялок, культиваторов или дискаторов сами выходили на нас и говорили: «Скидка 50 процентов, скидка 70 процентов…» Трактора до этого пока еще не дошли. Но мы на самом деле знаем, что у «Ростсельмаша» достаточно большой парк уже собранной техники просто стоит. Платежеспособность сельхозпроизводителей в вопросах обновления собственного парка достигла, наверное, уровня 2014 или 2016 годов. Все говорят: «Нет, мы будем сейчас реанимировать все старое. Новое при таких ценах мы покупать себе не можем».

Почему это возникает? В том числе из-за того, что цепочки поставок нашей продукции на экспорт пока еще не восстановились. Имеются неплохие такие складские запасы молочки у заводов, которые не хотят все сливать на ретейл. Те тоже говорят: «Мы не можем это все продать, потому что прежний рост доходов населения приостановился к 2024–2025 годам». Это все аналитические агентства говорят. Люди не перестали есть, но рацион изменился в сторону удешевления, что очень на самом деле нехорошо для здоровья нации.

Что в итоге? Сегодня проводили два совещания, одно из них было с казахами, что у нас приобретают, например, подсолнечное масло. Они также говорят, что все, что происходит в экономике России, эхом раздается по всему СНГ. Ключевая ставка, которая вырвалась у нас наверх, выросла и у них. Потому что есть тесные выстроенные экономические связи. Поэтому их риторика такова, что покупать так много того или иного они тоже не могут, потому что животы у их населения не резиновые, а карманы и кошельки тоже не настолько наполнены.

Удлинение экономических цепочек связано еще и с тем, что в целом по планете происходит национализация экономик, причем во всем. WhatsApp* блокируется не только в России, он блокируется уже давно в Эмиратах, Турции. Все стараются как-то себя огородить. Причем все хотят что-то отправлять за рубеж, продать, но все стараются при этом защититься от внешнего влияния. Поэтому происходит то, чего, кажется, никогда не было: Турция никогда до этого не вводила санкции в отношении Израиля, но она их ввела. Из-за всех этих процессов сейчас все будет становиться дороже, а спрос — падать.

То, что волнует лично меня, — да, я рад, что Татарстан еще продолжает стоять в Поволжье как маяк, но меня пугает ситуация в регионах вокруг нас. У них там дела обстоят намного хуже. Тот дефицит бюджета, что образовался, может быть, у нас, у них еще выше. Но они могут пожаловаться Москве и сказать: «Нам и так всегда не везло, дайте нам побольше». У Татарстана такой фокус не пройдет.

— Ожидаете, что бизнесы будут закрываться?

— Никто не вешает табличку, что, мол, все, больше не приходите к нам. Но необходимость взаимодействовать, кооперироваться резко возрастает. Есть и плюс. Окажись в одной ситуации, например, бизнесмен из России и какой-нибудь предприниматель из Испании, в равных условиях, мы будем гораздо конкурентоспособнее. Потому что нас жизнь уже научила, как в тяжелых условиях кризиса взаимодействовать и работать.

Марат Бикмуллин: «Сейчас предприятиям и вкладчикам спокойнее держать деньги на депозитах в банках, где уже порядка 60 триллионов!»

«Если говорить про малый и средний бизнес, то не заметил я, чтобы было падение»

— Слово Марату Габдулгазизовичу. Вы предприниматель и инвестор, человек, который вложился в массу интереснейших бизнесов. Поэтому интересен ваш взгляд в особенности, за этим круглым столом вам сегодня отвечать за самочувствие малого и среднего бизнеса. Расскажите, как он пережил этот год?

Бикмуллин: Начну, наверное, с того, что мой основной бизнес — это технопарк «Авиатор» в Авиастроительном районе, где уже трудятся 25 резидентов сейчас. Мы производим электронику, поставляем ее во все страны фактически, кроме США, наверное. Поэтому плюс-минус понимаю, как сейчас мир развивается. Наша продукция в основном потребляется бизнесом, то есть это прежде всего B2B-продукция. Так вот, я вижу, что мир очень бурно растет, особенно Африка, Индия, Латинская Америка.

Что касается прошлого года. Тогда у нас был большой рост. В этом году он по России снизился в 3 раза. То есть рост, но в натуральном выражении около 10 процентов, наверное. Я это объясняю тем, что… Сегодня вот уже упомянули процентную ставку, которая приводит к тому, что выгоднее деньги держать в банке на депозите, чем покупать нашу продукцию, то есть инвестировать в основной капитал, в производство, где и риски выше, и доходности не такие (где-то 10–11 процентов против банковских 16). Сейчас предприятиям и вкладчикам спокойнее держать деньги на депозитах в банках, где уже порядка 60 триллионов!

— Даже больше — около 65 триллионов уже.

— Вот именно. Кроме того, я являюсь еще и владельцем недвижимости класса Б, коммерческой, торговой. И тут могу сказать, что если говорить про малый и средний бизнес, то не заметил я, чтобы было падение. То есть коэффициент занятости площадей такой же.

Что касается СМИ. Я себя отношу к традиционным СМИ (Бикмуллин — один из основателей «БИМ-радио» — прим. ред.). На основе своих наблюдений могу вам сказать, что визуальный контент сегодня вытесняет прежние формы получения информации, он забирает внимание людей. Я и сам много информации потребляю с видеохостингов. Это факт, от которого никуда не деться.

Помимо всего прочего, я являюсь еще и крупным налогоплательщиком. И тут могу сказать, что в сравнении с 90-ми, когда я был налогоплательщиком, сейчас налоговая система стала «френдли», дружелюбнее. Четко работают в одном окне. Сегодня только получал ЭЦП (электронная цифровая подпись — прим. ред.) — все заняло буквально 12 минут, хотя раньше такое немыслимо было. Электронные услуги, «Госуслуги», автоматизация налоговой системы — все молодцы, я считаю. Не могу сказать то же самое про рост ставок налогов, конечно — я этому не рад, но если налоговая обеспечит, что все платят, то как минимум это не создает нездоровой конкуренции.

Если же говорить о макроэкономике, то я больше сужу по индексам, потому что имею опыт трейдинга. Глобальные индексы, как S& P, NASDAQ, PMI и прочие, показывают, что мир вообще-то растет, причем нормально так растет. Кроме нашего РТС. Он в ожидании. Надеемся на чудо. В этом смысле все немного оптимисты.

Айрат Нурутдинов: «Сейчас многие предприятия для сохранения своей позиции всячески удерживают наиболее квалифицированные кадры и вынуждены поднимать зарплаты, чтобы нивелировать определенный дисбаланс»

«Один из трендов года — ужесточение ограничений, связанных с беспилотной опасностью»

— Айрат Рафкатович, вы руководитель одной из ведущих сегодня инфраструктурных IT-компаний в республике. Компания огромная и, как ни странно для таких, еще и прибыльная. Во многом, конечно, заслуга сильной команды во главе с вами. Пожалуйста, Айрат Рафкатович, какими видите для себя итоги глобальные и локальные?

Нурутдинов: Основные тренды: снижение инфляции, процентных ставок так или иначе, цен на нефть. Это все очень сильно влияет на другие тренды. Возможно, 2026 год в этой части будет непростым.

Что касается нашего предприятия. Чем удобен телеком — в своей деятельности он объединяет многие секторы экономики: логистика, складская инфраструктура, строительство, IT и так далее. Что мы ощущаем сильно? Помимо той самой истории с налогами, [ощущаем] еще давление рынка труда, о чем сегодня мало говорили. Мы видим вполне серьезный дефицит кадров, что приводит к росту заработной платы.

Сейчас многие предприятия для сохранения своей позиции всячески удерживают наиболее квалифицированные кадры и вынуждены поднимать зарплаты, чтобы нивелировать определенный дисбаланс. Мы тоже в этом тренде: фиксируем рост себестоимости, связанный с увеличением ФОТ, увеличение выплат по налогам, фундаментальных расходов и иных затрат. Все это существенно выше, чем рост тарифов, мы все-таки находимся в рынке, и в совокупности в какой-то степени начинает сказываться на прибыльности. Мы пока находимся в тренде 2024 года примерно, но ощущаем серьезное давление этих факторов. Сразу скажу, что инвестиционные затраты, их темпы сохраняем примерно в том же объеме, что и в прошлые годы. То есть сложности, с которыми сталкиваемся, не влияют на деловую активность компании. Это во-первых.

Во-вторых, что касается телекома. Сегодня коллеги упомянули, что все испытывают некоторые изменения в услугах связи, это беспокоит и читателей… Да, мы понимаем, что 2025 год во многом прошел под флагом борьбы с мошенничеством в сети. Услуги связи были своего рода мостом в этих негативных процессах. Могу уверенно сказать, что мы стараемся максимально защитить наших клиентов от этого, меняемся и совершенствуем подходы, причем очень существенно. Но это, думаю, отдельная тема для разговора.

Еще один тренд этого года, как уже подметили, — ограничения в работе социальных сетей, к которым относятся достаточно неоднозначно во многих странах, где так или иначе ограничивают информационное пространство. Это общая история, и мы не стали исключением. В какой-то степени это затрагивает и нашу компанию, клиенты реагируют по-разному на это, скажем так.

Третий тренд — это, конечно, усиление ограничений работы мобильной связи, связанных с беспилотной опасностью. В 2025 году это стало наиболее ощутимо. Мы понимаем, что абоненты могут терпеть некоторые неудобства из-за ограничения скорости интернета, но надо понимать, что данные меры связаны с обеспечением безопасности жителей. В этой части мы усиленно ведем работы, чтобы минимизировать неудобства для клиентов.

Вопрос кибербезопасности, наверное, стоит даже выделить отдельно. Да, действительно, в 2023, 2024 годах активность IT-угроз была очень высокой, в 2025-м, слава богу, все было спокойнее… Во многом на самом деле благодаря предпринятым мерам что с нашей стороны, что со стороны профильных структур, которые усиливали свои компетенции в течение года.

По вопросу оснащения оборудованием. В 2025 году мы видим стабилизацию вопроса с поставками. Каких-то непреодолимых препятствий не испытывали. Понятно, что переориентация произошла во многом на продукцию Китая, но мы стараемся работать и с отечественными производителями, естественно. Есть примеры использования базовых станций российского производства в пилотном режиме. То есть я хочу сказать, прогресс есть и в этой технологической сфере. В целом основная эгида, под которой прошел 2025 год, — это технологии и искусственный интеллект. Но об этом я бы позже высказался.

Окончание следует…