Троюродный племянник Марат вернулся из армии. Как-то все не пересекались с ним, а недавно встретились, и было чему удивиться. Марат – рабочий парень с простыми и правильными жизненными установками, немножко наивный, воспитанный дедом, бывшим старшиной Балтийского флота, и бабушкой, женщиной доброй и работящей. Он закончил ПТУ механизатором широкого профиля, в ДОСААФ приобрел профессию водителя БМП, сейчас трудится на заводе.

Слабаком его никак не назовешь: парень крепкий, спортивный, накачанный. В армию рвался, насмотревшись, как мощно наши солдаты атакуют врага на танках и БМП. А вот когда приступил к службе (он попал в отдельную горнострелковую бригаду снайперов, расположенную в Карачаево-Черкесии, механиком-водителем), понял, что телевизионная картинка – это одно, а действительность – совсем другое. Наивному рабочему пареньку и в голову не могло прийти то, с чем ему пришлось столкнуться.

ОФИЦЕРОВ ЗАМЕНИЛИ СЕРЖАНТЫ

Беда в том, что в нашей армии отсутствуют важнейшие армейские институты: порядок, дисциплина, боевая подготовка, товарищество, высокая цель – защищать Родину. Во-первых, офицеры, которым солдаты дали говорящее прозвище «шакалы», не выполняют своих обязанностей. Они не занимаются военно-политической подготовкой, не следят за дисциплиной, все отдано на откуп сержантам из старослужащих, 19 - 20-летним парням, у которых от вседозволенности «крышу» сносит, и они издеваются над новобранцами, как хотят. Причем офицеры сразу предупреждают солдат: «Если увижу хоть один синяк у сержанта, все пойдете в дисбат на пару лет». О том, что у солдат также не должно быть синяков, офицеры забывают. Оно и понятно, ведь сержанты выполняют за них работу. Как выполняют, разговор отдельный…

Я не претендую на точность, но дембеля утверждают: максимум три процента офицеров действительно служат, они занимаются с солдатами хотя бы военной подготовкой, но в быт, в «дедовщину» особо не суются.

ВЫХОДИТ, НАШУ АРМИЮ СОДЕРЖАТ ПЕНСИОНЕРЫ

Марат служил год. За это время он ни разу не завел свою боевую машину. Первое время активничал: даже просил родных выслать деньги для покупки каких-то мелочей для ухода за техникой. Потом руки опустились: понял, что никакой военной подготовки не предвидится. Солярка давно продана, а обучением новобранцев никто не озабочен. Офицеры, если и появляются, то матюкаются и кричат: «Зачем вы нам здесь? Только технику ломать». Правда, выводили несколько раз на стрельбище, но стрелять не учили. Главное было - расстрелять энное число патронов, чтобы офицеры могли отчитаться. Мишеней не ставили: «Пуляйте в лампочку или в столб». А до них добрый километр, разве попадешь из автомата. В течение всего года у Марата было только одно занятие: красил заборы и стены.

Где-то на 9-м месяце службы Марат порвал штаны, работая в мастерской, новых ему не выдали. По его просьбе дед с бабкой приобрели их в «Военторге» и выслали посылкой. То же самое было и с берцами. Когда они прохудились, обувь тоже прислали старики. Дед удивлялся: «Когда я служил на флоте в советское время, у нас все было. Нам и обмундирование выдавали взамен износившегося, а уж о ветоши я и не говорю. Почему же в российской армии ничего нет, куда все делось? Выходит, нашу армию содержат пенсионеры».

ДОМОЙ ОН ВЕРНУЛСЯ СЕДЫМ

В первый же месяц службы Марата жестоко наказали. Он не успел за положенное время надеть костюм химзащиты. Не смог, потому что этому никто не учил, не тренировали, а просто сунули в руки, сказали - надевай. В наказание ему повесили через ремень на шею две 16-килограммовые гири, которые он носил две недели, с ними и спал. Никаким уставом такое наказание (будем называть вещи своими именами - пытки) не предусмотрено. Это чистой воды уголовщина.

Однажды, когда Марат, наклонившись, красил стену в коридоре, проходивший мимо сержант со всей силы ударил его ногой в армейском ботинке по голове за то, что не отдал честь. Такое воспринималось как норма.

Поесть толком солдатам тоже не удавалось. За столом они задерживались ровно столько времени, сколько требовалось сержанту, чтобы выпить компот. После этого он давал команду: «Закончить прием пищи и покинуть столовую». Сам, понятно, позже возвращался и со вкусом обедал, а солдаты пару ложек борща едва успевали проглотить. Вставали из-за стола голодными, пытались хоть кусок хлеба стащить, но за это наказывали: несуны. В баню солдат запускали только на 10 минут, и то в один душ набивалось по четыре-пять человек. Что уж они там успевали помыть…

На третьем месяце службы деду Марата позвонили: «Я, сержант такой-то, где ваш внук»? Бывший балтийский старшина не растерялся, ответил: «С вами говорит капитан второго ранга Мунир Садыков (командир их сторожевика был капитаном второго ранга, вот дед и вспомнил, решив припугнуть). В течение 24 часов доложите, где мой внук, который был отправлен в вашу часть. И если не будет доложено, отправлю заявление в военную прокуратуру и сам к вам приеду, разбираться, что у вас творится».

«Военная хитрость» сработала. Через 20 минут позвонил майор, пообещал принять все меры, найти внука. Оказалось, Марата так довели издевательствами, что он сбежал из части, хотел покончить с собой. Слава Богу, автомата в руках не было, и парня (спасибо деду!) вовремя нашли. Итог всей этой, как оказалось, никому, а прежде всего, нашей Родине, ненужной службы таков: Марат вернулся из армии в 19 лет седым.

ВСЕ, ЧТО БЫЛО, ДАВНО ПРОДАЛИ, ТАЩИЛИ ВЕДЬ ВСЕ, КОМУ НЕ ЛЕНЬ.

Услышав про все эти безобразия, я решил поговорить с другими дембелями из нашего поселка Васильево, узнать, как им служилось. Картина была самая удручающая. Так, мой земляк Андрей два года служил на Дальнем Востоке, на самой границе, в укрепленном районе. В свое время он тоже охотно пошел в армию, тем более что ему постоянно твердили: без этого настоящим мужчиной не стать. Разочарование началось с первого же дня службы. Здесь, в Татарстане, их одели в новехонькую форму. В части по прибытии сразу насели старослужащие: давайте, мол, меняться. Тех, кто не согласился, в том числе и Андрея, знатно отметелили.

Боевой подготовки, по рассказу Андрея, и на границе никакой. Офицеры, как запрутся с утра в штабной комнате, так и не появляются. По утверждениям солдат, их интересуют только выпивка и деньги. На завтрак, на физзарядку водят сержанты, которые всем и заправляют. Приличных офицеров выдавливают их же коллеги. Был у них толковый замполит, который по-человечески относился к солдатам, его быстро «съели».

Андрею относительно повезло. Он в армии был водителем, возил полковника ФСБ, прикомандированного к этой дивизии. Полковник был человек заслуженный, неплохой, прошел Чечню, но не вполне в себе. По словам Андрея, многих неуправляемых офицеров отправляют на Дальний Восток, чтобы в центре картину не портили. Так вот, этот полковник, как напивался, требовал, чтобы его пустили к рулю, а когда Андрей отказывался, принимался гоняться за ним с пистолетом. Ладно, удавалось спрятаться, а то запросто мог убить. Но зато, по сравнению с другими новобранцами, Андрей чувствовал себя свободнее, мог везде прогуливаться, многое примечать.

В их автобате, что обслуживал укрепрайон, из 30 КАМАЗов на ходу были только два. Если они выходили из строя, начиналась морока. Докладывает водитель офицеру, что для ремонта нужна запчасть, а тот отвечает: «Боец, роди»! Такого понятия, как получить запчасть, - у них не было (Андрей по-современному говорит «купить запчасть»). Все, что было, давно продали, тащили ведь все, кому не лень. Там, в ангаре, был НЗ: 6 КАМАЗов с тушенкой, сгущенкой, крупой на тот случай, если война начнется, и продукты быстро подвезти не смогут. Оказалось, что ничего в этих КАМАЗах нет, все давно продано. А сами машины «раздеты», снимали с них все, вплоть до двигателей.

Из 6 танков на ходу был один, остальные стояли, перед очередной проверкой с них смахивали пыль, и только. Считалось важно, чтобы на учениях танк прошел, показал, что действует, и ладно. Доты были в ужасном состоянии: двери, амбразуры разбиты, на полу – вода по колено. Как в случае чего в них держать оборону, непонятно.

«У ВЫСОКИХ БЕРЕГОВ АМУРА ЧАСОВЫЕ РОДИНЫ СТОЯТ…»

Соответственно, боевая подготовка была на нуле. Андрей вспоминал, как во время показательного учения выстрелили так, что снаряд назад(!) вернулся. Все попадали, хорошо, хоть целы остались. А как иначе, если солдат стрельбе не обучали? Кстати, еще один наш земляк, Максим, который тоже служил на Дальнем Востоке, рассказывал по этому поводу, что к ним в часть как-то приехал генерал с проверкой и велел выстрелить из станкового гранатомета. Сержант скомандовал бойцу произвести выстрел без указания цели, координат – видать, их этому не учили. Боец пальнул, никого не предупредив, куда придется. И граната разорвалась на склоне, где в это время бойцы ставили мишени. Слава Богу, никого не убило, они так и порскнули во все стороны. А генерал рукой махнул: возвращайтесь, говорит, в казармы, пока вы тут друг дружку не поубивали. Как резюмировал Андрей: случись что, китайцы нас тапочками закидают.

Об издевательствах старослужащих и Андрей, и Максим рассказывали то же самое, что и Марат. К примеру, Андрей вспоминал, как наказывали весь взвод, если какое-то подразделение что-нибудь не выполнило. Например, раздеться вовремя не успели по команде «Отбой!» Сержант приказывал встать в круг, руки на плечи, сделать 100 приседаний. Не успели после этого за 45 секунд лечь в постель, подъем и еще 100 приседаний. Доходило порой до 500 приседаний. А уже после первой сотни трудно раздеться, руки–ноги не слушаются, а после второй-третьей сотни вообще на руках в постель ползли.

Еще одна беда: межэтнические конфликты в армии проявляются особенно остро. Андрей рассказывал, как попал в казармы в деревне Корфовка возле китайской границы. Зашел первый раз в казарму и обалдел: на кроватях среди бела дня лежат кавказцы, смотрят телевизор. Потом выяснилось, что кавказцев почти две трети: из 150 бойцов выходцев с Кавказа было 90. Первым делом, они, предварительно побив, отобрали у вновь прибывших деньги, все выгребли из карманов. Правда, наш Андрей хитрецом оказался, он крупные деньги в манжеты зашил, их и не нашли. В наряды там только русских посылали. Кончилось это тем, что у русских солдат кончилось терпение, как говорит Андрей, они устроили бунт. 30 самых отчаянных парней собрались и ночью напали на кавказцев, лупили их табуретками, палками, чем придется, и гнали по снегу в кальсонах до самой Корфовки. Так и свергли кавказское иго. Убить никого не убили, но покалечили, и переломы были. Командир части, майор, начал было разбираться, грозил наказанием, но полковник, которого Андрей возил, заступился: «С какой стати русские службу несут, а кавказцы лежат, да еще свои порядки устанавливают?» После того, как всех по очереди стали в наряд посылать, у кавказцев произошла селекция. Черкесам, кабардинцам, как самым слабым, пришлось служить, чеченцы и дагестанцы так и остались прохлаждаться на кроватях.

АРМИЮ – ПОД ОБЩЕСТВЕННЫЙ КОНТРОЛЬ

О какой обороне может идти речь при таком положении дел: с такой небоеспособной армией нас разобьют в два счета. Я не говорю о частях, которые расположены близ Москвы, там, наверное, порядка больше, или об элитных частях – Кантемировской или Таманской дивизиях. Я веду речь о тех, кто служит в глубинке и в дальних гарнизонах. А ведь их большинство. У меня двое сыновей, они нормальные, спортивные, ловкие, один против трех справятся, но когда на них 10 человек налетит, их могут избить. Разве я отдам сыновей в такую армию?

Половина солдат, утверждают знакомые мне дембеля, сбежит при первой же опасности. Они просто не понимают, за что им воевать, поскольку у них не сформировано чувство Родины. У большинства из них не было нормального курса литературы, истории, русского языка. Ведь те, кто попадает в армию, как правило, все эти предметы проходили «в коридоре». Отличники обычно поступают в вузы. А у ребят из кавказского региона и вовсе особый менталитет.

То, что у нас небоеспособная армия, показала война с Грузией. Вроде бы она не стала неожиданностью, к военной операции готовились, и то обнаружилось полно просчетов, в частности, даже армейская связь не работала. А если бы на нас напала внезапно, пусть небольшая, но хорошо организованная страна, Турция или Иран? Даже думать о последствиях не хочется…

Меня, как налогоплательщика и как общественного деятеля, волнует, что российская армия - это институт, который отгорожен от гражданского общества, выдернут из правовых норм нашего и так не слишком эффективного государства. Вот и получается, что армия у нас - совершенно разложившийся институт, где нет общественного контроля, армейского порядка, куда не допускают даже нашу, пусть не самую лучшую, но все же обеспечивающую хоть какой-то порядок, полицию, где всем заправляют 19 - 20-летние пацаны. Туда не допускают ни родителей, ни комитет солдатских матерей.

Конечно, в коррумпированной стране не может быть армии без воровства. Но ведь в армии оно куда страшнее. Это ведь не воровство на олимпийских стройках, в конце концов, не построят спортивные объекты – переживем. А тут речь идет о безопасности моего государства и моей семьи. Я хочу разговаривать на своей земле по-русски, а не на турецком или фарси. Если начнется война без ядерного оружия, кто нас будет защищать? Несколько элитных дивизий? Не справятся. А где миллионная армия? У нее укрепрайоны разбиты, солдаты не обучены, новобранцы ненавидят сержантов, тлеют межнациональные конфликты. Поэтому я, офицер запаса (военная кафедра КХТИ), приглашаю всех офицеров, которые сейчас служат, и недавних дембелей подтвердить или опровергнуть мое мнение, которое сложилось из бесед с демобилизованными земляками.

Марсель Шамсутдинов