Поэтому сказано, что тот, кто знает врага и
знает себя, не окажется в опасности и в ста
сражениях. Тот, кто не знает врага, но знает себя,
будет то побеждать, то проигрывать. Тот, кто
не знает ни врага, ни себя, неизбежно будет
разбит в каждом сражении.

Сунь Цзы. Искусство войны, гл. 3

ВВЕДЕНИЕ

В шахматы играют двое. Партия заканчивается либо поражением одного из партнёров, либо ничьей. В "валютные войны" "играет" вся планета, что, впрочем, совсем не отменяет шахматных аналогий. Но разница в том, что кому-то одному победить попросту нельзя, можно лишь достигнуть перевеса, при этом проиграть кому-то одному – вполне можно, а целенаправленные действия всех игроков способны фактически разрушить саму шахматную доску, безвозвратно нарушив дальнейшую возможность играть как прежде. Такая вводная была бы занятным случаем для абстрактного рассмотрения в рамках раздела математики, посвященного теории игр – не будь она наблюдаемой частью реальности, данной нам в ощущениях.

ДЕБЮТ

Сам термин "валютные войны" получил путевку в жизнь в 2010 году с легкой руки министра финансов Бразилии Гвидо Мантеги, и яркий и ёмкий термин быстро прижился. Под "валютными войнами" подразумевается процесс целенаправленного снижения государствами курсов собственных валют, что делает товары, производимые в некоей стране, более дешёвыми и в конечном итоге даёт преимущество на внешнем рынке, стимулируя экспорт, и на внутреннем, вытесняя отечественным производством более дорогой импорт. Мантега дал такую дефиницию этому явлению осенью 2010 года, более двух лет назад – вполне можно посмотреть на ситуацию на фронтах этих самых валютных войн.

Для начала здесь нужно отметить, что это оружие доступно в принципе всем участникам мирового рынка, т.е. у каждого государства есть такая возможность. Собственно, и Мантега-то высказался на эту тему после того, как Банк Японии предпринял попытку снизить курс иены, которая тогда была очень дорога и угнетала японский экспорт. Банк Японии тогда, в сентябре 2010 года, вывалил на валютный рынок свежеэмитированные 5 трлн. иен (~$65 млрд. по тогдашнему курсу). Курс иены тогда дёрнулся, но очень быстро вернулся на исходную, мировые экономические агенты без особых проблем поглотили эти иены, диверсифицируя свои вложения.

Следует отметить, что за эти два с половиной года не произошло никаких фундаментальных изменений, которые повлияли бы на саму необходимость вести валютные войны. На растущем рынке в этом нет необходимости – спроса хватает на всех. Но в мире кризис, мировой совокупный спрос сжимается, и борьба за рынки сбыта становится императивом поведения. И этот императив перекрывает собой негативные эффекты от снижения курса. А эффекты эти, вообще говоря, достаточно существенны.

Во-первых, снижение курса валюты с высокой вероятностью ведёт к снижению жизненного уровня населения – привычные импортные товары станут для него дороже, и менять паттерны поведения, переключаясь на продукцию отечественного производства, требует усилий – и не всегда возможно, к примеру, если аналогов не производится. Очевидно, что в перспективе такое ухудшение уровня жизни чревато уже политическими рисками, при этом народу не объяснишь, что альтернатива – это закрытие нерентабельных производств с ростом безработицы и иными социальными рисками, для социума эта угроза сложна и слишком абстрактна, в отличие от, к примеру, подорожавших импортных сотовых телефонов.

Во-вторых, на этом пути есть риск срыва в неконтролируемую инфляцию. Понятно, это не всегда так, к примеру, чем крупнее экономика, тем ниже этот риск – но факт остаётся фактом. Есть и иные тонкие моменты. Снижение курса может обернуться усложнением обслуживания внешнего долга (если он не выражен в той же валюте), может привести к вымыванию этой валюты из обращения с ростом доли какой-либо иной, более крепкой денежной единицы, может начаться сброс ценных бумаг, номинированных в этой валюте, также элементарно дорожает импортное сырьё, наконец, вероятно снижение доли этой валюты в резервах иных экономических агентов.

В-третьих, намеренное снижение курса валюты является фактически переносом своих проблем на голову конкурента. С одной стороны, в этом и весь смысл затеи. С другой же стороны, если рассматривать всю экономическую систему в целом, на глобальном уровне, то оказывается, что этот процесс является, фактически, игрой с нулевой (а точнее даже отрицательной) суммой. С глобальной точки зрения не имеет никакого значения, разорится ли в ходе кризиса предприятие в этой стране либо же в соседней. Совокупный мировой спрос в любом случае упадёт либо за счёт этих, либо за счёт тех. Но применяемые меры под парадигмой "умри ты сегодня, а я завтра" вносят во всю систему дополнительные возмущения, растут издержки, меняются наработанные производственные цепочки. Иными словами, ведение валютных войн является контрпродуктивным с общемировой точки зрения. Но национальным правительствам, озабоченным экономической (и политической) ситуацией у себя дома это понимание, понятное дело, малоинтересно, и оно ни в коем случае не является мотиватором для принятия тех или иных решений.

МИТТЕЛЬШПИЛЬ

В 2011 году тема валютных войн несколько отошла на второй план. Связано это было с тем, что вниманием сообщества завладели другие события. Это и американская программа количественного смягчения QE-2, это и "арабская весна", это и проявившиеся в очередной раз проблемы в Европе, конкретно, в Греции. Как раз в 2011 году её принялись "спасать", да так, что это процесс продолжается до сих пор. Вместе с тем в 2011 году были весьма сильны надежды на скорое завершение кризиса и возврат мировой экономики на траекторию роста. "Зелёные ростки" сменились "обнадёживающими признаками", риторика официальных лиц осталась такой же позитивной, но к концу 2011 года стало ясно, что предполагаемое посткризисное восстановление изрядно запаздывает. В течение 2012 года это ощущение усиливалось и в итоге вылилось в новый виток военных действий.

В конце ноября 2011 года было принято решение об организации безлимитных своп-линий между 6 ведущими мировыми центробанками: ФРС США, ЕЦБ, Банком Канады, Банком Англии, Банком Японии и Национальным банком Швейцарии. Изначально предполагалось действие их до февраля 2013 года; в середине декабря 2012 года их действие было продлено ещё на год, однако из соглашения вышла Япония (о ней мы, впрочем, уже писали, так что не будем повторяться).

Итогами работы своп-линий между ЦБ развитых стран стало:

- отсутствие существенной девальвации между резервными валютами;

- снижение волатильности между резервными валютами и в золоте;

- снижение привлекательности рынка керри-трейд.

Следует отметить, что эти меры мировых ЦБ ни в коей мере не являлись стимулирующими для мировой экономики. Они были предназначены для того, чтобы демпфировать колебания и нивелировать действия возможных спекулянтов, дабы те не добавляли свою лепту в "раскачивание лодки". Однако это соглашение было сопряжённо с эмиссионными мерами, проводимыми отдельно центробанками в период действия этих соглашений:

- Наиболее значимым действием ЕЦБ была организация двух аукционов предоставления ликвидности (LTRO), в рамках которых было эмитировано более триллиона евро;

- Программы по выкупу активов продолжали вести ЦБ Великобритании и Японии;

- ЦБ Швейцарии объявил о пределе курса швейцарского франка и готовности эмитировать франк quantum satis, дабы не допустить роста его курса. Спекулянты пару раз потестировали заявленный уровень, натолкнулись на сопротивление ЦБ (эмиссию) и отступили;

- Разумеется, нельзя не отметить американские программы выкупа ипотечных бумаг, объёмом $40 млрд./мес. и начавшуюся позже программу выкупа казначеек объёмом $45 млрд./месяц.

Фактически, такая политика привела к тому, что развитые страны не действовали друг против друга, но все вместе (исключая Австралию) отыграли девальвацию против пула валют развивающихся стран.

Разумеется, тем это никак не могло понравиться – и обсуждение валютных войн вновь появилось на повестке дня. Весьма активно эта тема обсуждалась в ходе саммита министров финансов G20, проходившего в Москве в феврале 2013 года. "Двадцатка" состоит и из развитых, и из развивающихся стран, соответственно, этот вопрос не мог не всплыть на фоне продолжающихся мировых экономических проблем и, в первую очередь, скверной ситуации в Европе.

Позиция развивающихся стран, которую выразил на саммите вышеупомянутый Мантега, достаточно проста: бороться с кризисом надо совместно, те или иные меры вырабатывать, а затем и осуществлять, надо тоже совместно. И никакие частные меры, направленные на улучшение собственного положения за счёт соседа не являются приемлемыми. Он заявил, что "эффективным решением должен стать перезапуск экономик, в главной степени европейской, которая толком не растет, а также американской экономики" и что "валютная война – это обратная сторона сокращения международного рынка" (иными словами, сокращение совокупного спроса). Проблема в том, что осуществить "перезапуск" не представляется возможным. И европейская, и американская экономики обременены долгами. Перезапустить, начать жизнь с чистого листа возможно лишь в случае радикального снижения масштабов долгов в относительных и в абсолютных числах, в идеале даже не снижения, а обнуления. Но все эти долги представляют из себя, по сути, чьи-то активы. Массовое списание долгов совершенно однозначно приведёт к дезинтеграции мировой финансовой системы – и в такой ситуации будет не до перезагрузок. И именно чрезмерная долговая нагрузка стоит на пути восстановления рынков, столь чаемого Мантегой.

ЭНДШПИЛЬ

Тем временем игра продолжается и потихоньку переходит в фазу эндшпиля. Доска начинает вполне ощутимо похрустывать и потрескивать – надолго ли хватит её прочности?

Лишь за последний месяц:

- Ставку рефинансирования снижает ЕЦБ; не успели просохнуть чернила на приказе, как глава банка Драги сообщает, что рассматривает вероятность дальнейшего смягчения, выведя ставки по депозитам в отрицательную зону, таким образом стимулируя банки кредитовать экономику, а не удерживать деньги на корсчетах в ЦБ.

- Резервный Банк Новой Зеландии проводит интервенции на валютном рынке с целью удешевления новозеландского доллара.

- Центробанки Польши и Южной Кореи сократили ставки на 0,25% (до 3% и 2.5% годовых).

- ЦБ Австралии срезал базовую ставку на 0,25%, доведя её до рекордного минимума в 2,75%.

- Центробанк Венгрии снижает ставку в 9 раз подряд, на сей раз на 0,25%.

- Центральный банк Турции срезал ставку РЕПО на 0,5% до 5,0% годовых.

- ЦБ Индии срезал ставки прямого и обратного РЕПО.

- Наконец, в войну ввязался и ЦБ Израиля – срезав ставку с 1,75% до 1,5%, а заодно объявив о программе выкупа активов с целью сдержать укрепление шекеля.

При этом продолжается американская эмиссионная программа, равно как и японская с английской. И лишь Центробанк России на этом фоне неколебим как скала, удерживая ставку в 8,25%, несмотря на торможение экономики страны и значительные проценты по кредитам, убивающие возможность развития. Он твёрдо верит, что снижение ставки немедленно вызовет инфляцию – и зорко стоит на страже. Правда, инфляции от этого ни жарко не холодно...

Понятно, что в таких условиях необходимы меры противодействия. Бразилия ощутила негативные последствия валютной войны со стороны развитых стран одной из первых. Её ответом был экстренно введенный налог на иностранные инвестиции, сначала он составлял 2%, затем его повысили до 4%. Эти меры, ограничивающие приток спекулятивного капитала, "горячих денег", сработали. Приток спекулятивных денег снизился, при этом двери для прямых иностранных инвестиций остались открытыми – в 2012 году такие вложения в Бразилию составили $65 миллиардов.

Другим методом противодействия уже не на уровне одной страны, а на уровне двустороннем, стали соглашения о валютных свопах между центробанками. Так, два месяца назад на саммите BRICS было заключено соглашение о свопе объёмом $30 млрд. между Китаем и Бразилией, в июне 2012 года аналогичное соглашение было достигнуто между Китаем и Австралией, объём свопа примерно такой же. Вообще, Китай, помимо Австралии и Бразилии, имеет эти соглашения с Южной Кореей, Индонезией, Малайзией, Гонконгом и Беларусью. Резон понятен – такие меры, помимо интернационализации юаня и работы по его признанию мировой валютой, позволяют в двусторонней торговле обходиться без посредничества валют развитых стран, в первую очередь доллара США. Иными словами, формируются частные случаи, для которых ведущиеся валютные войны не будут иметь никакого значения. Сюда же можно отнести и переговоры о создании Банка BRICS (о чём мы, опять же, уже писали).

Впрочем, это всё частные случаи. И свопы между центробанками развитых стран, и действия Бразилии по ограничению притока спекулятивного капитала, и двусторонние свопы Китая, и переговоры о Банке BRICS – это всё частные проявления одного процесса. И процесс этот можно определить как отказ от парадигмы абсолютной ценности возможности свободного движения капитала. На передний план выходит, наоборот, контроль за движением капитала. Здесь и недопуск ненужных денег, и удержание на месте денег нужных, которые пытаются убежать. Государство берёт верх над капиталом, чиновник одолевает финансиста.

Вообще говоря, с исторической точки зрения, свободный переток капитала – это эксцесс последнего времени, совершенно нехарактерный для мировой экономики в целом. В первые несколько десятилетий после Второй Мировой войны ограничения на трансграничные денежные потоки считались хорошей политикой, она была более или менее универсальна в бедных странах, а также осуществлялась и в более богатых странах. Великобритания, например, ограничивала зарубежные инвестиции резидентов до 1979 года, а другие развитые страны поддерживали ограничения еще в 1980-х годах. Даже США ограничивали потоки капитала в 1960-е годы. В результате к странам, которые стремились ограничить потоки капитала, например Малайзия (она ввела контроль над потоками капитала в 1998 году), относились почти как к изгоям.

Но сейчас маятник качнулся назад, и контроль над потоками капитала отвоёвывает себе всё больше приверженцев. Так, законы о контроле капитала приняты в Исландии – и оказались поддержаны МВФ. В рамках того же процесса следует рассматривать и давление на офшоры и иные налоговые гавани. Швейцария уже фактически сдала свою банковскую тайну, сдался под давлением "внутриевропейский офшор" Люксембург, согласились предоставлять в автоматическом режиме сведения обо всех держателях офшорных банковских счетов британские офшоры – Англия, Бермудские острова, Британские Виргинские острова, Монтсеррат, Тёркс и Кайкос, а также Каймановы острова, ещё ранее подобные соглашения подписали острова Джерси, Гернси и Мэн. Фактически единственной страной, сохраняющей банковскую тайну и не приемлющей ограничений на движение капитала, осталась лишь Австрия, но даже и она помаленьку поддаётся, недавно канцлер Австрии Вернер Файман заявил, что "мы готовы вести переговоры об автоматическом обмене данными, о счетах иностранцев в Австрии, как предложил ЕС".

Иначе говоря, поиграли в свободу – и хватит. Это ещё раз доказывает, что нынешний кризис является критически важным событием, которое будет определять экономическую жизнь планеты многие десятилетия.

Александр Виноградов