Гибель «Булгарии»: старпом отказался свидетельствовать против себя

Рамиль Хаметов

ПОМОЩНИК КАПИТАНА «БУЛГАРИИ» ОТКАЗАЛСЯ ОТВЕЧАТЬ НА ВОПРОСЫ ПОТЕРПЕВШИХ

В ходе очередного заседания Московского районного суда Казани по делу о гибели «Булгарии» пришлось поменять ход процесса. В течение двух предыдущих заседаний старпома капитана «Булгарии» Рамиля Хаметова допрашивали адвокаты и представители гособвинения. Предполагалось, что на этот раз вопросы подсудимому будут задавать потерпевшие. Но подсудимый, ссылаясь на 51-ю статью Конституции РФ, которая гласит, что никто не обязан свидетельствовать против себя, отказался отвечать на вопросы.

— Ваша честь, хочу воспользоваться статьей 51 и больше не отвечать на вопросы, — заявил Хаметов, чем ошарашил потерпевших, у которых был подготовлен целый список вопросов.

— Это ваше право, — ответил Сергей Якунин.

Потерпевший Геннадий Игнарин, который уже встал, чтобы задавать вопросы, выступил с ходатайством приобщить к делу перечень вопросов потерпевших в письменном виде. «Мы можем хотя бы в распечатанном виде суду предъявить вопросы, на которые он отказался отвечать?» — спросил он.

Судья ответил утвердительно, подчеркнув, что потерпевшие не лишены возможности задавать вопросы в письменном виде. К следующему судебному заседанию потерпевшие письменно оформят соответствующее ходатайство.

НЕ СТРАДАЕТ ЛИ ХАМЕТОВ РЕТРОГРАДНОЙ АМНЕЗИЕЙ ИЛИ СИНДРОМОМ ДЕЖАВЮ?

После отказа своего подопечного от дачи показаний адвокат Гурами Горгиладзе выступил с ходатайством частично огласить показания Хаметова от 23 июля 2012 года.

«Сущность преступления, предусмотренного частью 3 статьи 263 УК РФ, мне разъяснена и понятна. Виновным в преступлении, предусмотренном в части 3 статьи 263 УК РФ не признаю», — прочитал Горгиладзе. Судья решил не дробить показания, и оглашение их продолжил сам. «Зная о штормовом предупреждении и неисправностях теплохода «Булгария», никто из командного состава и экипажа 10 июля в рейс выходить не хотел, капитан дал указания о выходе в рейс. Все члены экипажа подчинились Островскому, действовавшему по указанию Инякиной», — прочитал Якунин.

— Ну а вы откуда знаете, что он действовал по указанию Инякиной? — спросил Хаметова судья.

— Не помню, — ответил Хаметов.

— Не помните, ладно. «Перед выходом в рейс, я отдавал приказ боцману и матросам отдать швартовые, то есть отвязаться от берега. В это время сильно шел дождь, я промок, и капитан отправил меня переодеваться, поэтому меня не было в рубке, когда теплоход вышел из Болгар в Казань. Мне известно, что на борту был план по борьбе за живучесть судна, но в каком именно месте, я не помню. Учения проводились по расписанию, в какие именно дни и какие учения, я не помню», — продолжил зачитывать показания подсудимого судья.

Дочитав показания, Якунин спросил, подтверждает ли их Хаметов, на что последний ответил утвердительно.

— Чем были вызваны изменения вашей позиции? В мае вы вину признавали, а 23 июля вы вину не признаете, — спросил Якунин.

— Я оговорил себя. Потом, когда я уже проконсультировался со своими адвокатами, принял такое решение, — ответил Хаметов.

Потерпевший Игнарин, устав от ответов подсудимого о том, чего он не помнит, выступил с ходатайством о необходимости предоставить суду медицинскую справку с информацией: страдает ли Хаметов ретроградной амнезией или синдромом дежавю. «На все вопросы мы слышим классический ответ: я не помню», — возмутился Игнарин.

Якунин с необходимостью предоставления такой справки не согласился. По его словам, если бы у Хаметова была ретроградная амнезия, это было бы указано в заключение экспертов, которые каких-либо серьезных отклонений в его психическом здоровье не нашли.

Прокурор Казани Ильдар Нуруллин пошутил, что проблемы с памятью у Хаметова могли появиться из-за алкоголя. «В результате употребления алкоголя, наверное, как у нашего президента бывшего», — сказал он, видимо, имея в виду Бориса Ельцина. При этом стоит отметить, что в ходе предварительного следствия Хаметова не допрашивали ни в качестве свидетеля, ни в качестве подозреваемого. Сначала его допрашивали как потерпевшего, а потом признали обвиняемым.

ЯКОВ ИВАШОВ НЕ ЗАХОДИЛ В РАДИОРУБКУ

По просьбе представителей защиты на судебное заседание для дополнительного допроса был приглашен радист «Булгарии» Ринат Габитдинов. Так, в ходе допроса выяснилось, что Габитдинов больше знаком со службой на морском флоте. Работа радиста на «Булгарии» была первым опытом работы на речном флоте. Удивительно, но перерыв между морским и речным флотом составил 28 лет. «Вы во времена СССР при Брежневе еще работали, наверное?» — уточнил адвокат эксперта Росречрегистра Роберт Халиуллин. «Да», — ответил радист.

По словам Габитдинова, в радиорубке «Булгарии» была радиостанция «Ангара», которая работала на средних и длинных волнах, но эти частоты не применялись, они были упразднены еще в 90-х годах. «Радиостанция стояла для мебели», — сказал радист. Две рабочие радиостанции «Кама-Р» находились в рулевой радиорубке.

Что касается связи внутри судна, из рубки капитана по каютам информацию нельзя было передать. Сделать объявление для тех, кто в каюте, можно было только из радиорубки. «У капитана была возможность объявить по каютам тревогу?» — спросил Халиуллин.

«Только с радиорубки могли пассажиры слышать сообщения в своих каютах. Я мог объявить. Когда я услышал громкий крик капитана «Всем пассажирам пройти на левый борт», питания уже не было, и я не смог передать команду капитана по судовой трансляции», — объяснил Габитдинов. При этом аварийные батареи, которые можно было бы подключить вместо отключенного электричества и передать сигнал пассажирам по каютам, были в нерабочем состоянии. Недолго держали заряд и разряжались за секунды.

В ходе допроса Габитдинова потерпевшими выяснилось, что эксперт Росречрегистра Яков Ивашов во время проверки судна даже не заходил в радиорубку. «В радиорубку Ивашов не заходил, но я видел, что он мимо радиорубки проходил. Он ходил, принимал палубное хозяйство, огни он там проверял», — сказал Габитдинов.

— Я не буду спрашивать то, что не касается радиста. Что конкретно по вашей части? — подчеркнул Игнарин.

— По моей части он не смотрел ничего, то есть в радиорубку не заходил, — продолжил радист.

— Может, он какие-то чисто теоретические вопросы задавал по ходу? — уточнил Игнарин.

— Да нет, он другими вопросами занимался, палубное оборудование проверял, — ответил допрашиваемый.